Главная роль 5 (СИ) - Смолин Павел - Страница 16

— Добрый день, братцы, — поприветствовал я кулинаров.

— Добрый день, Ваше Императорское Высочество, — выпрямившись (поклон всегда должен быть!), проскандировали они почти так же четко, как гвардейцы.

Большая кулинария, как и армия, держится на дисциплине, и порядок на всех солидных кухнях царит без преувеличения армейский.

— Арнольд проголодался? — улыбнулся Андрей Павлович.

— Так, — с улыбкой кивнул я в ответ.

— Илья, — подрядил «шеф» младшего повара.

— Есть творог? — спросил я.

— Как же не быть! — не подкачал шеф. — Добавить в меню?

— В каком-то смысле, — понагнетал я. — В трансформированной, небывалой доселе форме. Нужны творог, сода, лимонная кислота и немного соли. Ну и ваши опытные руки, разумеется.

— Димка, — скомандовал другому подручному Андрей Павлович и достал из шкафчика блокнот и карандашик, записывать рецепт.

Илья тем временем подготовил миску и теперь насыпал в нее «царский», авторства Александра, собачий корм. Нельзя собакам «со стола» есть, им вредно, и наработки Императора пришлись очень кстати. Щенок подтвердил свой статус «хорошего мальчика», терпеливо облизываясь на пищу в ожидании сигнала.

— Кушай, — велел я ему.

Повар выставил на стол запрошенные ингредиенты, я помыл руки в умывальнике и попробовал творог на консистенцию и «пэ-аш».

— Мягкий и в меру кислый, — вынес вердикт. — Стало быть подходит нашим целям. Андрей Павлович, прошу вас, — указав на ингредиенты, я уселся на стул и продиктовал инструкцию, наблюдая краем глаза за вернувшимися к своим обязанностям поварами — цесаревичев обед подгореть и перевариться не должен любой ценой!

Кулинарный эксперимент прошел штатно, по завершении подарив нам миску с плавленным сыром. Такой простой, легендарный продукт в этом времени, к огромному моему изумлению, мне ни разу не встретился, а значит его и не существует. Спасибо маме, ей нравилось варить домашний, а я запомнил.

— Изумительно! — оценил Андрей Павлович, попробовав кусочек. — Это без сомнения сыр, но консистенция… — не договорив, он ножом и ложкой отделил треть полученного продукта в отдельную посуду и отдал на растерзание младшим поварам.

— Консистенция такая, словно он плавится, — дополнил я. — Предлагаю назвать это «плавленный сыр». Дальнейшие опыты доверяю вам, Андрей Павлович. Если творог кислый, нужно добавить больше соды, а консистенция конечного продукта зависит от твердости творога. Полученный нами сыр отлично подойдет для бутербродов или улучшения бульонов, а твердые сорта надлежит использовать как и любой другой сыр. Предлагаю освоить его копчение. Когда у вас получится, запишитесь на прием, поговорим о дальнейшей судьбе продукта. Привилегию оформить на вас распоряжусь в обычном порядке.

— Благодарю за доверие, Ваше Высочество, — отвесил поклон шеф-повар.

Я на него кулинарию не первый раз оформляю, и разговоры на тему «это ж не мое» остались в прошлом — цесаревич считает, что твое, а у тебя, получается, другое мнение? Ай-ай-ай, Андрей Павлович, так и на должность командира телеги-полевой кухни угодить можно, чувство ранга тренировать!

Варшавский вокзал отапливался, а от столпотворения в нем стало жарко и душно. Толкнув подданным короткую речь на тему «вот, приехал, как и обещал, останусь на три дня вникнуть в дела губернии, а то из столицы не всё видно», я в компании генерал-губернатора Варшавского генерал-губернаторства Иосифа Владимировича Гурко покинул вокзал по организованному местными «силовиками» человеческому коридору. Солнышко щедро дарило свет, но не тепло: усыпанные снежком дома и улицы радовали глаз, печные и промышленные трубы жизнеутверждающе посылали в небеса дымы, не влезшие в вокзал, мерзнущие подданные согревались при помощи продающих чай и горячий сбитень коробейников. Праздничной атмосферы придавали играющий оркестр и развивающиеся по всему городу имперские стяги.

Даря благожелательные улыбки и легонько кивая в обмен на поклоны, мы добрались до кареты. Замерзнуть в метель аки зашитый в генетический код ямщик мне в этой жизни не грозит: во-первых, вдали от инфраструктуры я почти не бываю; во-вторых: одного меня даже вопреки моему желанию в заснеженном поле ни за что не оставят; в-третьих, предназначенный мне транспорт отапливается хорошо вписанными в интерьер и огороженными от случайного прикосновения кубами, в которые загружают раскаленные угли — чтобы монаршая персона путешествовала без совершенно уморительного попыхивания трубой интегрированной в карету «буржуйки»: такого на улицах я уже насмотрелся, народ натурально ржет, хотя по идее должны были бы привыкнуть.

Четверка белоснежных тяжеловозов породы «шайр» (длинная шерсть у копыт аккуратно расчесана) под профессионально-зычное «Пошла, залетная!» усатого, одетого в шубу и шапку на меху кучера понесла нас по улицам Варшавы.

— Народ губернии счастлив видеть Ваше Императорское Высочество, — поделился впечатлениями Гурко.

— Мне это очень приятно, — честно признался я.

Кто-то без сомнения счастлив, кто-то воспринимает происходящее чисто как развлекательное мероприятие, а кто-то притворяется, держа фигу (лишь бы не револьвер!) в кармане. Как и везде, как и всегда.

— Мы с уважаемыми господами усердно готовились к вашему прибытию, Ваше Императорское Высочество, — похвастался губернатор.

Заодно намекнув, что ответа на высланную мне на согласование «программу» он не получал — я оставил себе пространство для маневров и внезапных проверок чего-нибудь.

— Программа по большей части хороша, и я с удовольствием последую ей от первого до седьмого пунктов, — проверил я память генерала на прочность.

Пожилой все-таки, вдруг утратил квалификацию?

— О точных изменениях пунктов с восьмого по двенадцатый я сообщу вам в подходящий момент, — добавил я. — С тринадцатого и до конца визита ваша программа снова становится хорошей.

Озадаченно пошевелив бакенбардами, Гурко напрягся и завершил короткую пантомиму улыбкой — запомнил несложную «математику» и оценил, что никто из «уважаемых господ» обижен изменениями не будет. Карьера Иосифа Владимировича, как и у подавляющего большинства генерал-губернаторов, строилась в армии, поэтому на «узнаете в свое время» он не обиделся и спрашивать ничего не стал, переведя тему на классическую:

— А день-то до чего погожий! Экая красота за окном!

— И не говорите, Иосиф Владимирович! — подхватил я. — Свежий снежок так и тянет похрустеть по нему сапогами. Глядите, вон то облачко над фабрикой похоже на лошадь.

Генерал-губернатор китайской пословицы про луну и палец не знал, но на облако посмотрел безошибочно. Когда на поле боя тебе показывают на что-то, глядящий на палец как правило умирает.

— В самом деле лошадь, — согласился он со мной и начал поворачиваться. — Был у нас один случай… — взгляд генерала зацепился за что-то, лицо окаменело.

Я, пусть и гражданский до мозга костей, тоже отличаюсь немалой смекалкой, поэтому посмотрел туда же, на тонкую из-за ширины улочки цепочку людей. На крыльце двухэтажного дома стоял тощий рыжий молодой человек в круглых очках. Рука его находилась над головой, и в ней был зажат портфель, который он очевидно собирался бросить в нас.

— Туда! — взревел среагировавший быстрее меня генерал, схватил меня за воротник и неожиданно-сильно для старика оттолкнул в противоположный угол кареты и навалившись сверху.

Реальность издала громкий хлопок, от которого заложило уши, а в голове и ушах поселился противный, мешающий соображать, звон. Взрывная волна отбросила карету вверх и влево — сначала нас с Гурко вжало в пол, а потом мы полетели в противоположную стену.

Карета влетела в стену, и я впечатался в тело губернатора. Будь вокруг нас обычное дерево, кабина бы разлетелась в щепки, а так — резко встала на колёса, закономерно отправив нас в обратный полет. В этот раз честь смягчить удар выпала мне, и я был не против — голова к этому моменту уже начала думать нормально, звон в ушах усилился, и я со внутренней дрожью заметил короткий, торчащий из левой стороны спины, осколок оконного стекла полусантиметровой толщины и доброго десятка сантиметров ширины. Это он снаружи короткий — при столкновении обломало — и неизвестно, сколько в губернаторском теле.