Рассвет (СИ) - "Amazerak" - Страница 4

— В Усть-Катайгинске. Как раз в Первосибирск выезжаю сегодня.

— Это хорошо. Немедленно отправляйтесь на базу.

— Что случилось, Мария Сергеевна? У вас такой тон, как будто тёмные на Томск напали.

— Хуже, гораздо хуже. Но это не телефонный разговор. Пообщаемся с глазу на глаз, когда приедете.

— Понял. Вечером буду.

Я положил трубку. Слова Романовой меня сильно озадачили. В декабре меня тоже выдернули из отпуска, поскольку на одном участке на границе тёмные прорвали рубеж, и требовалось их немедленно остановить. Но даже тогда Романова не была столь встревоженной.

— Опять на службу вызывают? — спросила Вероника.

— Да, какое-то срочное дело. Наверное, опять тёмные прорвались, — ответил я.

— Незаменимый ты человек, Алексей. Без тебя никак, вся граница рушится.

— Это точно, — усмехнулся я. — Оттого и страдаю.

— Ну что ж, тогда пожелаю удачи, поскорее справиться с угрозой и вернуться в объятия своих красавиц-жён.

— Да уж, постараюсь не затягивать.

Глава 2

У Романовой был просторный кабинет в штабной части первого корпуса — самого крупного здания на территории томской гвардейской базы. И сейчас я сидел в этом кабинете за брифинг-приставкой и смотрел на напряжённое лицо полковника. А та развалилась в кресле и вертела в руках карандаш, что выдавало сильное волнение. Никогда её такой не видел. Романова не имела склонности демонстрировать эмоции.

— То, что я скажу, необходимо держать втайне, — она положила карандаш на стол. — Об этом пока мало кто знает, и раньше, чем поступит официальная информация, вы не должны об этом распространяться.

— Есть никому не говорить, — ответил я в соответствии с уставом и добавил в более свободной манере. — Вижу, случилось что-то серьёзное. Не похоже, что на границе проблемы.

— Ситуации на рубеже это касается лишь отчасти. Но да, всё гораздо серьёзнее. Вчера в бою с тёмным погиб наш государь.

Воцарилось молчание.

Умер император. Казалось бы, что в этом такого? Императоры — тоже люди и тоже смертны, как и все, а наш к тому же, не жалея головы, бросался в бой против самых сильных тварей. Хотел собственным примером воодушевить войско. Доодушевлялся… С другой стороны, он — аристократ и воин. Ему было бы непростительно отсиживаться в тылу, когда вершатся судьбы человечества и многие подданные сражаются с тьмой. Но все эти рассуждения теперь не имели значения. Я смотрел на Марию Романову и понимал, что она чем-то обеспокоена. Чем? Будущим, понятное дело.

— Как это произошло? — спросил я.

— К границе подошёл повелитель с полчищем. Александр находился неподалёку и, как всегда, захотел лично поучаствовать в сражении. Не знаю, как именно это произошло… — Романова тяжело вздохнула. — На войне случается всякое. К тому же силой он обладал не настолько внушительной, как все думали.

— В любом случае он погиб славной смертью, как герой, защищая Отечество.

— Надеюсь, что так…

— Что вы имеете в виду? Вы сомневаетесь? Думаете, он погиб не в бою? Думаете…

— Оставим догадки, — резко перебила меня Романова. — Я ничего не знаю. Никто ничего не знает. Это произошло вчера рядом с фортом триста пятьдесят пять. Было сражение. Государь погиб. А теперь нам надо думать, как быть дальше. Потому я и позвала вас. Это касается нас всех.

— Думаете, многое изменится? — спросил я. — Прошу прощения, но вид у вас встревоженный.

— Есть от чего, — Романова отпила из стоящего рядом стакана и выпрямилась, приняв свой обычный горделивый вид. — В общем, ситуация такая. Трон должен занять наследник Александра — Павел, но мальчику всего тринадцать лет, поэтому править будет регент. Пока не решено, будет ли это его мать или дядя Дмитрий Павлович. Однако вы прекрасно знаете, что часть нашей аристократии жаждут видеть на престоле Фёдора Николаевича, считая его законным царём. И надо сказать, процент таких людей немал даже при дворе, хотя казалось бы… В столице многие недовольны, князья и бояре возмущены увеличившимися поборами и гибелью своих родственников на границе. Ещё и слух ходит, будто Александр приблизил к себе некого тёмного мага, что тоже многим не понравилось.

— Меня, то есть.

— Да, вас. Неклюдовы и Морозовы развернули целую компанию, желая вас дискредитировать. И это не так сложно, как кажется. Князья и бояре порой не менее легковерны, чем простой люд. Тем более недовольство и так зреет. Среди духовенства есть те, кто прямо утверждает, что от Александра отвернулся Бог, и что причина этому именно вы. И с ними ничего не сделать. Есть так же сомнения, на чьей стороне первая жена императора и некоторые наши родственники. Служба тайных дел пока за нас, но она не может арестовывать всех подряд, тем более членов царской семьи.

— А гвардия? Гвардия на чьей стороне?

— Мой полк останется верен наследнику. Каждый, кто встанет на сторону мятежников, будет казнён как изменник. Но про два гвардейских полка, которые сейчас расквартированы в Москве, я не могу ничего сказать. В любом случае Дмитрий Павлович попытается их склонить на нашу сторону. Но есть кое-что похуже — княжеские и боярские рода и кланы, которые могут поднять восстание по одному слову своих предводителей. Если это случится, начнётся такое кровопролитие, по сравнению с которым позапрошлогодний бунт покажется детской игрой.

— Значит, придётся их тоже угомонить.

— Если бы было всё так просто… Но если мятежники попытаются посадить на трон Фёдора, мы, разумеется, не дадим им это сделать. Поэтому я сейчас и вызвала всех из отпусков. Мы должны готовиться выступить на защиту престола.

— Сколько человек знает в гвардии?

— В моём полку — я, один из моих заместителей… и вы. Я посчитала, что вы должны знать, ведь это вас касается напрямую. Для мятежников вы — враг номер один. Даже не представляете, какие слухи про вас распускают наши недруги.

— Пусть скажут мне в лицо, и тогда посмотрим, что станет с этим распускателем слухов.

— В общем, я поставила вас в известность. Вы знаете обстановку, но повторяю, никому ни слова. На днях будет официальное заявление, а пока ждём и готовимся.

— Я буду молчать столько, сколько потребуется. Но мне думается, официальную информация надо дать как можно скорее. Промедление грозит ещё большими проблемами.

— Это уже от нас никак не зависит. Наша задача — удержать от бунта гвардейские и армейские подразделения здесь, в Сибири. Понимаете, Алексей? Если кто-то из ваших боевых товарищей решит встать на сторону самозванца, мы должны будем это пресечь. Я уж не говорю про армейских генералов. С ними тоже придётся разобраться.

Я прекрасно понял, на что намекала полковник Романова. Она хотела использовать мою силу для подавления восстания в армии. А куда мне было деваться? Сторонники Фёдора Михайловича объявили меня злом во плоти и тем самым совершили большую ошибку. Логичнее с их стороны было бы попытаться завлечь меня к себе, но когда в дело вступает фанатизм, логика умирает, поэтому мне просто не оставили другого выбора, кроме как поддержать наследника прежнего императора.

— Будет сделано, — ответил я.

— И да, я уже говорила и ещё раз повторяю: ваша преданность будет вознаграждена.

— Благодарю. И если уж вы сами об этом завели речь, у меня есть одна просьба, — время было, возможно, и не самое удачное, но стоило заранее озвучить свои пожелания. Если уж от меня ждут помощи, так пусть дадут взамен то, что мне по-настоящему нужно, а не какой-нибудь очередной кусок земли в кишащей тенберисами тайге.

— Говорите, — кивнула Романова, и между её бровями появилась морщина.

— Анатолий Третьяков, хранитель Первосибирской губернии, скоро отправится в последний путь. Он очень хочет, чтобы я занял его место, и мне эта должность вполне подходит. Хотелось бы, знаете ли, остепениться. Однако кандидатуру должен утвердить император.

— Поняла. Это всё?

— С остальным сам как-нибудь разберусь, если мне не придётся каждый месяц мотаться на границу. Поэтому да, на этом всё.