Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Спарринг- партнеры - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

– Я постарался изменить акцент, это часть маскировки.

– Как-то неестественно.

– Спасибо.

Марго потянулась к своей сумочке и спросила:

– Ты не против, если я закурю?

Вообще-то это был не вопрос. Она ловко выдернула тонкую сигарету из пачки и прикурила от зажигалки с привычной сноровкой, которая приобретается лишь постоянными упражнениями.

– Когда ты начала курить?

– Год назад или около того. А ты?

– Когда мне было пятнадцать. Бросил после юридической школы.

– Когда-нибудь и я брошу, но сейчас это полный улет. Но не больше пачки в день.

– Твоя мать умирает от рака, а ты взялась за сигареты.

– Это вопрос? У нее рак груди, а не легких. А еще я люблю пиво.

– А кроме этого?

– Хочешь поговорить о сексе?

– Давай сменим тему.

Марго улыбнулась, поняв, что ей удалось его смутить. Она глубоко затянулась и, выдохнув дым, спросила:

– Ты хоть представляешь, как ужасно быть четырнадцатилетней девочкой, которую бросил отец? Она ведь его любила, восхищалась и гордилась им, потому что он был большим адвокатом в маленьком городке? Отец был частью ее жизни – и дома, и в церкви, и в школе, и в семье, везде, где должен был быть отец. А теперь все другие отцы на месте, кроме моего. Ты можешь представить, каково это, Мак?

– Нет. Мне очень жаль.

– Я знаю, что ты сожалеешь. Но это неправильное слово, Мак. Я могу придумать тысячу других, которые подходят здесь гораздо лучше.

– Давай, выкладывай. Я не спорю. Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Валяй! Тебе это не впервой. Бежать! Возникли трудности – и ноги в руки!

Марго была решительной и сильной, но по щеке скатилась слеза. Она ее смахнула и на мгновение запнулась, собираясь с духом.

Напомнив себе, что из них двоих взрослый он, Мак сдержался и заговорил тихо и спокойно:

– Я больше не уйду, Марго, если только меня не заставят. Я сказал, что мне жаль, и больше мне сказать нечего. Я очень рад тебя видеть сейчас и хотел бы увидеть снова. И Хелен тоже.

– Есть вопрос, Мак. Когда ты уходил отсюда посреди ночи, ты собирался нас когда-нибудь увидеть снова?

Он глубоко вздохнул и посмотрел в окно. Она ждала, готовая вновь затянуться дымом тонкой сигареты, которую держала двумя пальцами. Ее глаза сверкали, а взгляд, казалось, вот-вот прожжет в нем дыру.

– Я не могу точно сказать теперь, о чем думал. Помнишь тот вечер, когда я пришел домой пьяный, поскользнулся на льду на подъездной дорожке, разбил себе голову и попал в больницу?

– Как такое можно забыть? Мы так тобой гордились!

Вот ведь язва! Но он не стал заострять на этом внимание. Хотя замечание и было забавным, он не улыбнулся.

– Твоя мать промыла тебе мозги, заставив поверить, что я всего лишь жуткий алкоголик и соответственно никчемный отец.

– Не помню такого.

– Что ж, спасибо и на этом. В семье Баннинг две бутылки пива – основание отправить на лечение от алкоголизма. Лиза искала поддержки и сделала все, чтобы вы с Хелен считали меня пьяницей. Она рассказала об этом всем родственникам и друзьям.

– Да, это так. И это было отвратительно.

Спасибо, милая.

– Отвечая на твой вопрос, о чем я думал, когда покидал город, скажу: моей единственной мыслью было просто уйти. Я не сомневался, что увижу вас снова, но это не входило в мои ближайшие планы. Во всяком случае, тогда. Я просто хотел уехать куда-нибудь подальше отсюда и наладить жизнь заново. Честно говоря, у меня не было никакого плана, кроме как уйти от Лизы.

– Ты когда-нибудь ее любил?

Такого вопроса Мак не ожидал. Он снова посмотрел в окно.

– Мне казалось, что да, в самом начале, но романтика быстро сошла на нет, и ничего не осталось. Как ты знаешь, мы были очень несчастны.

– А что вас не устраивало?

– Тут как минимум две версии истории, Марго. Я уверен, что версию Лизы ты слышала, и не раз. Лиза была недовольна мной и моей карьерой. Я пытался наладить юридическую практику, что, как выяснилось, трудно сделать в таком маленьком городке, как наш. Посмотри на площадь и сосчитай, сколько на ней юридических контор. Лизе требовалось что-то большее. Она выросла на деньгах и была избалована родителями. Стефани вышла замуж за врача, и вскоре они переехали в большой дом. Лиза видела все, что они покупали, рассказывала о каждой поездке, которую они совершали, и так далее. Ее родители благоволили Стефани и Дина и часто их сравнивали с нами, особенно ее мать в этом усердствовала. Я никогда не соответствовал их ожиданиям, никогда не был достаточно хорош. Как тебе отлично известно, они ревностные баптисты, а потому считали, что я должен посещать церковь не меньше трех раз в не– делю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Это не изменилось.

– Кто бы сомневался. Для меня это было слишком. Я был сыт по горло их лицемерием, меркантильностью, расизмом и тем, что все это они оправдывали именем Бога. Я пытался их избегать, и мы с Лизой отдалились. Мы договорились не выяснять отношения в вашем с Хелен присутствии, поэтому привыкли притворяться, по сути, не замечая друг друга. Мы с ней были очень несчастны. Вот так. Это моя версия истории. Брак распался, и мы оба хотели расстаться. Я увидел возможность сбежать и воспользовался ей.

Марго склонила голову набок и медленно затянулась так, как это делают красивые актрисы в остросюжетных фильмах. Явно заготовленный заранее сексуальный прием. Потом она вытянула нижнюю губу и выпустила тонкую струйку дыма, которая поднялась к потолку. Пока до улыбки или ее подобия дело не дошло. Она ска– зала:

– Хелен, конечно, ничего не замечала, но я с десяти лет видела: что-то идет не так. Дети все замечают и чувствуют.

– Я понимаю, что из-за меня ты много переживала, я заставил тебя страдать.

Она закатила глаза, как бы говоря: «Если бы ты только знал», затем загасила сигарету в пепельнице и сказала:

– Да, это так, но были и свои плюсы, Мак. Это открыло мне глаза и научило лучше понимать людей. Богатые ребята, моя прежняя компания, злословили за моей спиной, унижали ехидными замечаниями, повторяя, что слышали дома. Дети из среднего класса хотят тусоваться с богатыми, поэтому тоже с удовольствием поддакивали. У детей из бедных семей хватает своих проблем. Черные ребята на самом деле считали, что это круто, что мой отец победил систему и сбежал. Они знают, каково это, когда тебя порочат и унижают, поэтому сами этого никогда не делают. Они более крутые. Я многое узнала о людях, причем далеко не приятного. За что-то я даже должна сказать тебе спасибо, Мак.

– Не за что.

– Как всегда, за словом в карман не лезешь, верно?

– Извини.

– Не извиняйся. Я от тебя это унаследовала. Мама всегда говорила, что я прирожденная язва, как и мой отец.

– Это лучшее, что она обо мне сказала за последние годы.

– Ну, хоть что-то.

И она, наконец, улыбнулась. Зубы были потрясающими.

Оба долго молчали. Им надо было так много сказать друг другу, но уже и так было сказано немало.

Марго, взяв сумочку, произнесла:

– Мне пора. Я сказала маме, что бегу по делам. Она хочет, чтобы мы оставались рядом.

– И она понятия не имеет, что мы встречаемся?

– Нет, конечно, нет. Она бы пришла в бешенство, если бы узнала. Они с Герми нам постоянно внушают, что мы должны сразу сообщить, если ты попытаешься с нами связаться.

– Меня это не удивляет.

Мак беспокоился, что встреча была подстроена семьей, желавшей получить подтверждение слухам о его возвращении. Убедившись в этом, они могли сделать следующий шаг, каким бы он ни был. Но теперь эти опасения развеялись. Его чудесная дочь была откровенна и честна, и ей можно было доверять.

Он сказал:

– Я буду думать о тебе и Хелен, а также о Лизе. Предстоящие недели станут трудными.

– Наверное, мне надо сказать спасибо. Должна признаться, Мак, что устала плакать. Я люблю маму и умру от горя, когда она умрет, но в какой-то момент я воскресну и продолжу жить дальше. Но только не здесь.

– Есть что-то на примете?