Опасный Нижний (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 25

Ночью лес тёмной стороны Ляхово отчего-то вызывал гораздо меньше негативных эмоций. Должно быть, внешний вид в темноте больше соответствовал внутреннему содержанию. Валерка по-прежнему чувствовал неизбывную злобу мёртвой дряни вокруг, но теперь эта ненависть не казалась такой неестественной. Да, мрачно. Да, того и гляди, обгорелая земля вокруг начинает шевелиться — мертвечина просыпается и готовится к очередной бессмысленной попытке напасть и уничтожить. Впрочем, были и отличия. Птицын не сразу почувствовал разницу, но чем дольше находился на тёмной стороне, тем отчётливее чувствовал: нет больше этого холодного сквозняка. Едва ощутимый, он пронизывал не тело, но душу. Вымораживал, подтачивал силы, заставлял сильнее пугаться неожиданностей, вызывал мурашки по спине.

— Похоже, сработало дивье колдовство, — прошептал парень. — Интересно, кто ж там такую пакость на кладбище наколдовал? Не просто же так тот покойник там висел!

— Что говоришь, князь? — бодро переспросил Демьян. — Ты просто так видом любуешься, или по делу?

— Всё-всё, сейчас помогу, — встрепенулся Птицын.

Вурдалаки под руководством Андрея Ивановича уже разливали густую жидкость из канистр по земле — методично и спокойно, только время от времени стряхивая с ног наползшую гадость. Запах поднимался крайне специфический. Даже удушливый. Валерка порадовался, что он в респираторе — это же какой ужас будет, если его снять? «На месте мёртвых насекомых и прочей гадости я бы сдох от одного амбре!» Но тем всё было нипочём. Темнота для Птицына давно перестала быть проблемой, и теперь он наблюдал, как к центру обгоревшего пятна, которое деловито поливает горючей жидкостью команда, стягивается мёртвая дрянь.

Без поддержки от «плохого» места, пакость оказалась чуть более медленной, вялой, но оставалась всё такой же целеустремлённой. Под ногами то и дело хрустел хитин или косточки, всё чаще приходилось стряхивать с себя гнус. Сапоги и одежда начали покрываться крохотными дырочками — иногда насекомые успевали прокусить ткань или кожу прежде, чем их стряхивали и давили. Борцы с нежитью терпели.

Затрещал, заскрипел лес, над макушками сосен грозно воздвигся леший. Двинулся к суетящимся разумным.

— Нда, беспокойный какой, — хладнокровно заметил Демьян. — Я-то думал, пока огонь не зажжём, он не появится.

Будто услышав слово «огонь» леший протяжно и очень недовольно закричал на разные голоса, завыл волком, закуковал кукушкой, зарычал медведем. Деревья затрещали сильнее, существо двинулось к нарушителям ещё скорее.

Валерка тяжко вздохнул. Он всё-таки надеялся, что духу хватит соображалки, чтобы не мешать, но нет. Этот явно не собирался позволять снова жечь у себя в лесу огонь, тем более теперь, когда основная опасность устранена.

— Я слышал, есть какой-то способ их усыплять, — нервно прокомментировал Демьян. — Старые рассказывали, когда лес для постройки города с холмов сводили, колдуны как-то ухитрялись ввести местных леших в сон. А когда те просыпались, поздно было барагозить — это место уже принадлежало людям.

— Нет уж нахрен. Нет у нас времени снотворное искать. Так обойдёмся.

Валерку уже достал отвратительный запах, надоели мелкие мёртвые твари, которых становилось всё больше, и отчищать которых от одежды и обуви становилось всё сложнее. Парень бросил опустевшую канистру, сделал несколько шагов в сторону лешего — прямо по разлитой горючей жиже.

— Эй, уважаемый. Тебе не стыдно? Развёл у себя всякую пакость, запаршивел весь.

Леший в ответ закричал ещё более злобно.

— И что, что люди виноваты? Люди на своём кладбище напортачили, а вот лес — это твоя епархия. Кто тебе мешал сразу всё пресекать? Работать лень, да? От одной-двух мёртвых тварей ничего не будет, да? Ещё и людишек меньше стало, ушли все — вообще раздолье. А потом глядь — а мертвечины уже тысячи, и ты уже не хозяин леса, а лишь инкубатор для того, чтобы новых выводить. Стыдно должно быть! Над тобой уже, небось, другие духи смеются! Рассказать бы духу Башни, что возле старой водокачки живёт в городе, да страшно — как бы на кирпичи не рассыпался от смеха! И сейчас, когда мы пришли избавить тебя от этой заразы, ты ещё и недовольство высказываешь. Что, ждёшь, когда мертвечина тебя опять захватит? Думаешь, она сама не организуется? Как же, жди! Я уже вижу, как из-за речки Смородины ниточка сюда тянется. Зовёт, тянет тех, кто там находится. Того и гляди захотят тамошние обитатели вспомнить, каково это — по земле ходить. Хоть на долю мгновения вспомнить тепло жизни, кровь живую. Будет у тебя мёртвый лес, и сам ты будешь мёртвый, только совсем не ляжешь. Тоже станешь мечтать жизнь вернуть, да только из-за Смородины назад дороги нет. Раз на тот берег ступил — навсегда там часть себя оставил!

«А ведь правда, — подумалось Птицыну. — Нигде не соврал. В том числе и про Смородину. Получается, я тоже там что-то оставил?» И понял — да, оставил. Что-то неуловимое, эфемерное. Только оно не совсем потерялось. Связь осталась, поэтому и может оставаться живым проводник. Лишь иногда веет с навьей стороны холодным ветерком — напоминает, что однажды придётся вернуться. «Ничего, говорят, проводникам положено уметь на границе балансировать. Вот и балансируй! Хотя бы перестань задумываться в самый ответственный момент, а то тебя этак прибьют, а ты и не заметишь!»

Леший что-то ещё проскрипел — жалобно, даже просяще.

— Нет, без огня никак нельзя. Я ж не колдун, нежить упокаивать ритуалами не умею. Да и развёл ты тут всякой пакости — спасу нет. Так что терпи. Тем более, мы место специально выбрали, где всё и так сгорело уже. А лучше — помогай, если можешь. Нам бы совсем не помешало, если бы ты побольше нежити в это пятно согнал. Да побыстрее. Потому что повторять лечение придётся, пока нежить не закончится.

Дух снова зарычал злобно и обречённо, но Валерка понял — согласен. Просто бесится оттого, что обойтись без боли нельзя.

Не так много времени заняли переговоры с местным хозяином, а всё равно, пока стоял неподвижно, твари успели пробраться под одежду, начали щекотать своими лапками, пробовать на зуб кожу. Омерзительно до тошноты. Птицын ладонями несколько раз ударил по телу, размозжил хитиновые трупики, потом принялся сбрасывать одежду, чтобы вытряхнуть всё ещё шевелящиеся трупики. На теле уже появились мелкие ранки — хоть и слабые челюсти у мёртвых насекомых, а всё равно вгрызаются:

— Мерзко, хоть самому в огонь прыгай, — пожаловался друзьям.

— Всё время забываю, что к проводнику нельзя с обычными мерками подходить, — сказал Демьян. — Отчитать безумного лешего — ну да, обычное дело.

Между тем леший, похоже, в самом деле мог как-то управлять даже мёртвыми лесными тварями. Вал нежити, ползущий со всех сторон на поляну ещё усилился, в несколько раз. Теперь каждый шаг трудящихся сопровождал суховатый неприятный хруст — под ногами уже тоже был сплошной ковёр гадости. Пусть пока тонкий.

— Если не свалим, они нас-таки сожрут, — констатировал кто-то из вурдалаков. — Прям кусаются, и даже больно!

— Так не отлынивай, работай быстрее, — напомнил Андрей Иванович. — Вон туда ещё полей. И давайте в самом деле как-то заканчивать, а то мне что-то тоже неуютно.

— Сейчас-сейчас. Видите, там вроде бы уже поредело. Всё сюда ползёт.

Они подождали ещё чуть-чуть, потом собрались поплотнее. Валерка достал зажигалку, поджёг специально заготовленный факел из пропитанной бензином ткани. Проследил, как-то же самое делают Демьян и ещё пара вурдалаков. Стоять с открытым огнём посреди поляны, залитой горючим было ну очень неуютно.

— Ну что, три — четыре!

Размахнулся, и зашвырнул горящую палку как можно дальше.

Огонь взметнулся разом со всех сторон, с рёвом и воем. И одновременно закричал леший. Пламя начало распространяться по всей площади и так выгоревшей поляны. Да с какой скоростью!

«Ого, как бы не опоздать!» Птицын в последний момент вспомнил, что леший в прошлый раз не давал ему переходить через границу и ужаснулся — задержись на секунду, и точно сгорят всей группой. Но нет, в этот раз дух не стал мешать, и вся компания вывалилась на ту сторону. Причём один из вурдалаков уже горел. Парень начал кататься по снегу, но огонь и не думал останавливаться. Птицын дёрнулся было к несчастному — хорошо, Демьян остановил.