Соль под кожей. Том второй (СИ) - Субботина Айя - Страница 118

В этом весь Сергей — смелости хватает только чтобы лапать глазами чужую женщину при собственной живой жене.

— Это все? — уточняю на всякий случай, одновременно поглядывая на часы. Не хочу, чтобы он думал, что я готова тратить на него хоть одну лишнюю минуту своего свободного времени. — В таком случае…

Я встаю из-за стола, но делаю это чуть-чуть медленнее, чем могла бы. Наратов все равно не заметит разницу, а у меня будет маленький бонус времени, чтобы этот придурок очухался, перестал трястись от страха и начал говорить по существу.

— Ты куда? — Сергей пытается раньше меня схватить лежащий на столе мой телефон, но я успеваю первой и в отместку награждаю его рассерженным взглядом и предупреждением, что хватать мои вещи без спроса — самый безотказный способ меня разозлить. Он тут же пасует: — Прости, я не знаю… Просто, хотел как-то тебя задержать, а это первое, что пришло в голову.

— Задержать для чего? — продавливаю свое. — Сергей Наратов, ты мнешь булки как целка, тратишь мое время, творишь херню и откровенно испытываешь мое терпение. Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что я в принципе до сих пор с тобой разговариваю.

Я вижу как у него кишки в узел закручиваются от желания высказать все, что он обо мне думает. Именно этого я и добивалась. Наратов из той породы мужчин, которым ничего не стоит послать женщину матом и даже поднять на нее руку. За годы жизни в высшем обществе, он неплохо научился притворятся славным благовоспитанным «сыном маминой подруги», но старые привычки так и не смог изжить в себе до конца.

То, что сейчас он держит зык за зубами — красноречивее любых слов говорит о том, что я позарез для чего-то ему нужна.

— Предлагаю держаться вместе, — наконец, говорит он. Так и вижу, как выдавливает из себя каждое слово, как последнюю каплю зубной пасты из мятого-перемятого тюбика.

— Держаться вместе… за что?

— Тебе не надоело валять дурака, Валерия? — Сергей раздраженно фыркает. Но резко дергается со стула, стоит мне сделать шаг в сторону, и шипит сквозь нервно сжатые зубы: — Блять, предлагаешь мне орать об этом на весь мир? Может, еще в письменной форме распечатать и расклеить на каждом столбе?

— Ты тратишь мое время, Наратов.

— Я помогу тебе забрать «ТехноФинанс», — на последней нервной клетке все-таки «рожает» он. И после этого устало откидывается на спинку стула. Видок у него при этом такой, будто он сутки махал кайлом в забое, а не высрал несколько слов своего страшно секретного «гениального плана».

Несколько секунд подумав, возвращаюсь за стол.

Признаться, у Сергея получилось меня удивить. Я знала, что его попытки подбивать ко мне клинья — всего-лишь ширма, прячась за которую Наратов прощупывает почву, прикидывает, как далеко может зайти прежде чем вскрывать истинную причину. Но мне даже в голову не могло прийти, что он метит настолько высоко.

— С чего ты взял, что мне это нужно? — Поняв, что разговор будет долгим, подзываю официанта и прошу принести мне кофе без кофеина и что-то не очень сладкое. Сергей ограничивается чашкой какого-то травяного чая.

— Потому что таким, как мы с тобой, все приходится выгрызать зубами, — говорит он, как только мы снова остаемся вдвоем.

— Не всем дано родиться с серебряной ложкой в зубах. Для кого-то вся жизнь — борьба.

— Ой, Валерия, хоть мне-то не надо травить эти чушь из учебников по саморазвитию. — На этот раз Сергей кривится откровенно брезгливо. — Я по горло сыт разговорами о том, что если много, долго и упорно пахать, то однажды можно проснуться миллионером. Ни хуя подобного, Лера, ни-ху-я!

Последнее слово он декламирует уже заметно повышенным тоном, как бывает, когда приходится рассуждать о больном. Чтобы немного остудить его пыл показываю жест а ля «закрывшийся клюв», надеясь, что он возьмет себя в руки и прикрутит громкость. У меня нет паранойи, но жизнь научила всегда и во всем соблюдать элементарные меры предосторожности.

— Знаешь, что будет, если долго-долго еще раз долго грызть гранит работы? — Сергей переходит на громкий свистящий шепот, от которого у меня ощущения песка в ушах. — Однажды ты проснешься с охуенным, мать его, ощущением отсутствия зубов!

— Прости, что по дороге забыла прихватить подорожник на твои кровоточащие мозоли.

— Как будто у тебя внутри этой семейки жизнь лучше, — он игнорирует мой сарказм. — мы с тобой чужие на этом празднике жизни. Вынуждены прислуживать, заносить жопы, пахать втрое больше остальных, а за все это нам великодушно разрешают иногда доедать хозяйские объедки.

— Ну, на голодающего ты не похож.

Наступает моя очередь оценивать его физическую форму. Нельзя не отдать ему должное — он действительно стал заметно более подтянутым. Я видела это на видео, которые этот мудак присылал «Рине», и отлично вижу сейчас, даже через тонкий свитер. Проблема в том, что это «лучше» только в сравнении с прошлым Сергеем, у которого был живот, а талия отсутствовала в принципе. Для любого мало-мальски постоянно занимающегося «железом» музыка это даже не промежуточная форма — это просто ничто.

Но Сергею явно льстит, что я, наконец, обратила на него внимание. Он ту же принимает более расслабленную позу, как будто множество раз тренировался этом фокусу перед зеркалом. Что с его уровнем самовлюбленности вполне может быть правдой.

— Я знаю, что мы с тобой похожи. Валерия. Ты можешь корчить из себя прилежную девочку, но, знаешь что? — Он сверлит меня прищуром. — Я вижу тебя насквозь, знаю, какая ты, из какого теста.

— Может, поделитесь анализом, доктор Фрейд? — Я правда всеми силами стараюсь подавить желание ёрничать и высмеивать буквально каждое его слово, но это очень нелегко, потому что Сергей продолжает нести пафосно-бестолковую чушь.

— Тебя точно так же, как и меня, заебала роль служанки на этом празднике жизни. Это так. Не поверю, даже если начнешь креститься.

— Не начну, потому что у меня крайне натянутые отношения с религией.

— Вооооот. — Даже в этой простой фразе Сергей как будто слышит подтверждение собственной теории обо мне. Подается вперед, практически ложится на стол, чтобы сунуть морду в мою личное воздушное пространство. — Я знал, что ты девочка, которая дружит с ребятами с цокольного этажа.

Хорошо, что на столе нет никаких столовых приборов, потому что я испытываю острый импульс воткнуть что-нибудь прямо ему в глаз. Настолько непреодолимый, что приходится сунуть руки под стол, чтобы он не видел мои скрюченные от не реализованной потребности пальцы.

— Быть всю жизнь на побегушках у старых пердунов и их разнеженных манерных сыночков и дочек? Это точно не наш с тобой предел мечтаний.

— Знаешь, кого я не люблю больше, чем трусов, неспособных говорить правду в глаза? Уников, думающих что лучше меня знают, чего я хочу.

— Да я блять уже и так все карты на стол выложил! — снова заводится Наратов. Он всегда был той еще истеричкой и с тех пор ничего не изменилось, чуть что — сразу маты и в крик.

— Ты сказал, что поможешь забрать «ТехноФинанс», но я так и не услышала ответа на вопрос, почему мне в принципе может быть это интересно. Никакого ответа, Наратов. Ноль трезвых умозаключений, только твоя всратая философия обиженки. Думаешь, я стану тратить свое время на человека, который даже собственный член боится взять в руки?

Сергей делает показательный глубокий вдох, но это просто еще один его заранее отрепетированный жест. Видимо хочет показать, как много сил тратит на разговор, как тяжело му дается великодушное терпение. А я смотрю как он демонстративно раздувает свою петушиную грудь и вспоминаю как шесть лет назад на любые мои попытки выяснить отношения или просто сказать о том, что меня беспокоит, он моментально заводил пластинку о своем ангельском терпении и моем ужасном злоебучем характере. В итоге у меня выработался рефлекс просто запихивать язык в задницу каждый раз, когда он делал мне больно, потому что в итоге виноватой все равно снова оказалась бы только я.