Измена. Дар богини драконов (СИ) - Скай Даяна - Страница 42

— Что с тем виреном?

— Он просто растаял. Да и ребятам стало не до него, все их внимание захватил ты. Видно, и среди виренов попадаются добряки.

— Сомневаюсь, — мой голос сиплый и надтреснутый, и Бриан наклоняется ко мне, чтобы меня лучше слышать. — Этот же вирен чуть не убил меня. Мог убить, но почему-то не убил. Сказал, что у него на меня свои планы, — закашливаюсь.

— Не говори так много.

— Ты был прав, они разумны. И они освобождают территории, для своей цивилизации. Нам и попросту нечего противопоставить.

— У всех есть слабые места, — горячо заверяет Бриан.

— Только пока мы их обнаружим, защищать будет некого.

— Эрнан, по протоколу мы обязаны сообщить о том, что случилось твоим родным.

— Только не матери, — пытаюсь приподняться, но тело не слушается. — Я не хочу, чтобы она волновалась.

— Лилии?

Пожимаю плечами.

— Ты о ней ни разу не вспомнил. Всю неделю, что ты был в беспамятстве, я сидел рядом с тобой.

Ты звал Ясмину и… Диану. А еще ругался на отца.

Морщусь. Теперь я помню, что видел в своем забытьи Диану, которая становилась Ясминой. И наоборот.

— Это был бред.

— Я могу понять остальное, но почему Диана?

— Ни по чему. Говорю же, бред. Кстати, поклянись мне здесь и сейчас, что если со мной что-нибудь случится, ты позаботишься о моей матери и Диане.

— Вот опять ты ее приплетаешь, — усмехается Бриан.

— Женись на ней.

— Ты, по-моему, все еще бредишь.

— Почему нет? Она хорошая девушка, ты хороший парень. Все совпало.

— Может, потому, что она мне не нравится? Я видел ее, и она совсем не в моем вкусе. И я уж точно не собираюсь жить с нелюбимой только для того, чтобы успокоить душу брата, который думает, что скоро скопытится.

— А разве нет?

Он качает головой.

— Лекарь сказал, что еще побегаешь. Возможно, не так резво. Возможно, на одной ноге, если не получится разработать другую. Но жить будешь.

— Если у меня не получится подняться с кровати к концу недели, пообещай, что убьешь меня собственноручно. Я не хочу быть обузой.

— Ты, и правда, бредишь, — тяжело вздыхает Бриан. — Я тебе вот что скажу. У тебя не получится переложить на меня ответственность за тех, кто тебе дорог. Придется тебе встать с постели и самому позаботиться о них.

Бриан оказался прав. Вонючие мази целителя и горькие как хина настойки помогли мне. Я уже не лежал неподвижным бревном, а мог подниматься с койки и даже недолго прогуливаться неподалеку от палатки.

За проявленный героизм император наградил меня орденом высшей степени, правда, посмертно. Ответственный за информирование Его императорского Величества посчитал, что я не выживу, слишком страшны были мои раны. Подумав, что пока депеша дойдет императорской резиденции, я уже успею умереть, чтобы не марать бумагу еще раз, он отчитался, будто я уже погиб.

Своим выздоровлением я поставил его в неловкое положение, и ему придется оправдываться перед правителем.

Не знаю, как он обставил мое чудесное воскрешение, но из совета пришла депеша, что мне следует уйти в отставку по состоянию здоровья и прибыть в убежище.

Хуже всего, что из-за плохого физического состояния у меня пострадала связь с драконом. Я не могу сделать переворот, как раньше, в считаные секунды. Обращение вытягивает из меня всю энергию, и я не уверен, что смогу долго поддерживать истинную форму. Теперь я недодракон. От былой мощи остались одни воспоминания.

Бриан уверяет, что как только я поправлюсь полностью, все мои способности вернутся. Целитель на мой вопрос так ли это, просто отвел глаза и начал мямлить что-то бессвязное.

Может, потому что я теперь чувствую себя ущербным, мне не хочется возвращаться в столицу. Видеть сочувственные взгляды, слышать язвительные шепотки за спиной.

Потому, когда за мной приезжает экипаж Его Величества — знак оказанной чести, я ковыляю прочь, а потом обращаюсь в дракона и взмываю в небо. Внизу кричит Бриан, машет руками, пытается меня образумить.

Я хочу оказаться дома, а мой дом там, где мои родные люди.

До острова Ветров лететь далеко, но наши желания со зверем странным образом совпадают. Его тянет на остров как на аркане. Дракон слаб, но жгучее стремление оказаться там, придает ему сил. Нам нужно пересечь море. Бескрайнее, синее… Но сначала предстоит преодолеть горную гряду и оставить позади северные земли.

Подо мной мелькают вершины, покрытые искрящимися на солнце белоснежными шапками. Далее начинается предгорье. Крошечные, с высоты птичьего полета, домишки буквально жмутся к скалам. По каменистой дороге деревенский скот идет на изумрудное пастбище, подгоняемый звуком пастушьего рожка. Холмы сменяются густым темным лесом, а за лесом начинается степь.

Думаю, что пора бы передохнуть. Здесь как раз ровная площадка для приземления. Но дракон меня слушать не хочет, он рвется вперед. И что ему до моих доводов, что мы просто рухнем в воду.

Море раскидывается бескрайним бирюзовым покрывалом под могучими крыльями. По поверхности перекатываются волны. Здесь воздух соленый на вкус и пахнет йодом. Свежий ветер обдувает крылья. Кажется, что только здесь я свободен по-настоящему.

Я уверен, что в прежнюю жизнь возврата не будет. Мой поступок будет расценен императором как пренебрежение его милостью, а такого он не прощает.

Он не терпит ни малейшего проявления своеволия.

Для него я был мертвым героем. Кем я стану для него теперь? Я пошел наперекор его воле. Это еще не государственная измена, но уже прогулка с завязанными глазами по краю пропасти.

До острова, где прошло мое детство, далеко, но драконьи крылья уже ослабли. Высота снижается, и мне теперь становится ясно, что дракон мог стремиться совсем не к острову. До меня доходит, что наша связь с драконом стала настолько призрачной, что мы теперь похожи на два отдельных разума в едином теле. И я чувствовал лишь то, что дракон позволял мне чувствовать. Он не показывал мне свои истинные намерения. А намеревался он, судя по всему, рухнуть посреди моря без шанса на спасение.

— Но почему? — посылаю ему мысленный сигнал.

И тут же перед глазами возникают сменяющиеся образы.

Я вижу ее. Ясмину. Она выглядит совсем не так, какой я ее привык видеть. Ее лицо будто светится каким-то внутренним светом. Так может видеть только любящий взор.

Дракон показал мне ее улыбающейся, восторженной, со слезами на глазах после моих резких слов. Будто он сохранил в памяти каждую ее эмоцию.

— Ты же знаешь, я против истинной связи. И ты знаешь почему.

Я слышу раздраженный рык.

— Эта связь сломала столько судеб. А все потому, что мы должны идти на поводу у второй ипостаси.

Дракон утробно рычит. Я понимаю, почему он злится. Между нашими сущностями давно был раскол. Я не мог смириться со своей природой, не хотел, чтобы дракон достиг пика силы. Не хотел подчиняться правилам и традициям драконьего общества, считал, что вправе сам определять свою судьбу без оглядки на зверя.

А теперь зверь решил отомстить мне за все, погубив меня.

— Ты заслужил это, — слышу его мыслеречь, звучащую подобно грохоту водопада. — Ты боялся, что зверь возьмет над тобой верх. Хотя большим зверем из нас был именно ты. Любуйся!

В голове проносится ряд картин, на которых я вижу себя в те моменты, когда вел себя не самым лучшим образом. Да что уж говорить, как последняя скотина. И таких моментов много, слишком много — я делал больно матери, Бриану, Ясмине. И тогда мне нисколько не было совестно. Я считал себя правым. А теперь стыд обжигал меня, поднимаясь удушливой волной из глубин души — одной на две ипостаси.

Да я даже с Дианой вел себя как свинья. Обвинял, не имея никаких доказательств на руках. Нападал на нее. Запугивал. Оскорблял.

Тем временем дракон идет на снижение и летит теперь над самой кромкой воды. Холодные брызги касаются его брюха. Он жмурится в лучах закатного солнца. А я, запертый в мощном драконьем теле, готовлюсь принять свою участь.