Самый лучший комсомолец. Том 2 - Смолин Павел - Страница 6

– Больше чем уверен, что шлифовать там уже нечего, – фыркнул я. – Ну да и ладно, мне-то что?

Перешел на немецкий.

– С этой минуты и до прибытия в Берлин говорим на этом языке, исправлять мне произношение.

– Яволь, майн либе! – согласилась девушка.

– Это могла бы и на родном сказать! – фыркнул я.

Гоготнув, подрубил оборудование, взял гитару.

– Зацени! [https://www.youtube.com/watch?v=StZcUAPRRac&ab_channel=RammsteinOfficial]

– О*уеть! – заценила Виталина. – И это песня про солнышко?

– Язык такой, – гоготнул довольный реакцией я. – А теперь песенка про маму!

[https://www.youtube.com/watch?v=gNdnVVHfseA&ab_channel=RammsteinOfficial]

– Красиво! – оценила обилие «запилов» девушка.

– А теперь про приверженность социалистическим идеям!

[https://www.youtube.com/watch?v=Ph-CA_tu5KA&ab_channel=RammsteinOfficial]

– Настоящая бомба! – похвалила изрядно прокачавшаяся от рифов Виталина.

– Так тебе песенки петь приятно! – умилился я.

– Это потому что твои песни мне очень нравятся, и ты это чувствуешь, – с улыбкой пояснила она.

– А эта? – ехидно спросил я.

[https://www.youtube.com/watch?v=eO4eGfL0nrQ&ab_channel=%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B8%D0%BB%D0%95%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2-Topic]

– На колени, значит? – вытерев выступившую от смеха слезинку, спросила Виталина.

– На колени, – подтвердил я.

– Какой же ты испорченный, – нежно приложила она меня, встала с дивана, подошла к сидящему на стуле мне и сняла с меня гитару.

Опустившись на колени, с улыбкой начала расстегивать мой ремень:

– Нам только теорию давали, но не думаю, что это так сложно.

Новая функция моей машинистки успешно разблокирована!

Когда Вилочка сходила на кухню попить водички и вернулась, довольный я заявил:

– Я бы сказал что-нибудь типа «Меня это та-а-ак вдохновило!!!», но врать не хочу – твои мягкие губки здесь не при чем. Садись за машинку, будем выворачивать наизнанку народную сказку «Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что».

– Свинья ты, Сережа! – отвесила мне девушка щелбан, была утешена поцелуем и заняла свое рабочее место.

– Название: «Про Федота-стрельца, удалого молодца»…

По пути из поликлиники, где мы сдали анализы и заодно попрощались с мамой («Да, я обязательно проверю, чтобы все вилки были выдернуты из розеток, а газ и вода – надежно закрыты!») в МИД предложил Вилке поиграть:

– Допустим я – антисоветчик до мозга костей, и сейчас предельно возмущен тем, что, прежде чем выпустить меня за границу, тупорылые совки унижают мое человеческое достоинство, заставляя сдать дерьмо и мочу. А они ведь в этом еще и копаться будут – ну не идиоты ли?

– Не просто так придумано, – хихикнув, поддержала игру Виталина. – Бывали прецеденты, когда наших за границей специально травили, но доказать ничего не удалось – мол, такими уже и приехали. В случае, если такое случится с нами, у нас на руках будут документы о том, что СССР мы покидали полностью здоровыми. Не панацея, конечно – тварям наши бумаги до одного места, но это – лучше, чем ничего.

– Что-то всегда лучше, чем ничего! – согласился я. – Но почему-то диссидентура нихрена мозги не хочет включать – в их глазах за Занавесом цветущий сад со светлоликими перворожденными эльфами, а у нас…

– Мордор! – закончила за меня Виталина.

– Он самый! – поддакнул я. – Притом что профессор Толкиен сам прямо заявлял, что никаких исторических параллелей в свою книгу не вкладывал. Это мы в предисловии к Советскому изданию «Властелина колец» и напишем, во избежание. Но у меня пока нету столько денег, а баба Катя жмётся, – пожаловался на несправедливость Системы и жадность Толкиеновского потомка, нынешнего обладателя прав. – Пофигу, все еще не торопимся – я же, по сути, только-только на рабочие мощности начал выходить. Пройдет некоторое время, наши зарубежные партнеры подобьют доходы и будут скупать у меня вообще всё. Вот тогда и заживем!

Добрались до МИДа, обменяли у дежурной бабушки мой автограф на разъяснение дальнейшего пути, в лифте доехали до седьмого этажа и зашли в нужный кабинет, по обстановке очень похожий на школьный класс. Даже доска есть! А еще здесь нашлись немного нервничающие (кроме младшего лейтенанта, она не из «ловушек», но таки из органов, поэтому психологическую устойчивость имеет) девушки из «Boney M». Эдуард Анатольевич у нас бывалый гастролер, поэтому его от дополнительного инструктажа освободили. Вот они, мои любимые поцелуи в щечку! Особо ценен поцелуй от кубинки, потому что редкость.

– Как настроение перед первыми гастролями? – спросил я.

Сначала выступят в «нашем» кусочке Берлина, потом – в ФРГ, а оттуда двинут по остальной Европе. Контракт сразу на полтора десятка концертов, альбом поступил в магазины три дня назад, и теперь продюсеры, все в мыле, выкупают свободные производственные мощности для его допечатывания. А я говорил, что двести тысяч пластинок это ничто, но разве англичане будут школьника слушать?

Дамы высказались в духе «волнуемся, но готовы блистать», и в комнату вошел МИДовский работник. Поздоровались, расселись.

– Меня зовут Леонид Матвеевич Тихонов, во время поездки я буду вашим куратором по линии Министерства Иностранных дел, – представился он, вынимая из портфеля пугающего размера стопку бумаг. – Сейчас я ознакомлю вас со спецификой работы граждан СССР за границей… – прервавшись, он обратился к кубинке. – Гермоза Гастильевна, вам тоже стоит послушать – в Европе вы не бывали, а там, увы, не так здорово, как на Кубе.

– Разумеется, Леонид Матвеевич, – без малейшего акцента выразила согласие наша «шоколадка».

Второе поколение Советских кубинцев потому что. Но на исторической родине бывала, раз Леонид Матвеевич оговорку сделал.

– Итак, в первую очередь… – начал инструктаж МИДовец, чтобы закончить его через два с половиной часа.

Судя по мордашкам, целиком уловить его посылы удалось только мне и Виталине.

– Вопросы? – без особой надежды на последние спросил куратор.

– А почему нельзя держать руки в карманах? – спросил я. – Я видел немало фото- и видеоматериалов, на которых аборигены так делали, а окружающие не спешили придавать их общественному порицанию.

МИДовец подвис, откашлялся и пошел вредному мальчику навстречу:

– Не держать руки в карманах – это рекомендация, и, если сильно хочется, или, например, холодно, можно так делать.

Люблю Вилочку веселить.

– Спасибо! – поблагодарил я. – А у меня еще вопрос есть, не совсем по теме – к кому я могу обратиться по поводу организации экскурсии в ГДР для моей школьной параллели на летних каникулах? Без меня в составе, но за мои средства.

– Это потом, а сейчас, товарищи, если вопросов не осталось, уважаемые дамы могут быть свободны, – отпустил он девушек из группы, пожевал губами на оставшуюся рядом со мной Вилку.

– Виталина Петровна крайне для меня важна, – пояснил я.

– Да, до меня доводили, – опомнился функционер. – Теперь нам нужно согласовать твою персональную программу, Сережа.

– Сразу внесу дополнительный пункт, если можно – перед посещением Германии мы заедем в Аушвиц, посетить одноименный концентрационный лагерь в целях расширения кругозора.

– Наши партнеры могут принять это за сигнал, – поморщился он.

– А нам какая разница? Обещаю за все время пребывания на территории ГДР ни одного немца не упрекать в том, что они пришли и убили два десятка миллионов моих соотечественников – часто совершенно чудовищными способами, – пожал я плечами. – Более того – конфигурации двух совершенно ублюдочных мировых войн выстраивали англосаксы, они же, кстати, саму концепцию концлагеря и придумали, не говоря уже о национализме.

Лицо Леонида Матвеевича приняло жалобное выражение.

– Касательно того, что тебе нельзя говорить… – он полистал свои бумажки, попытавшись найти в них успокоение. – Во-первых…