Голоса в темноте - Френч Никки - Страница 26

— Выбрали?

— Что-нибудь покороче. — Я разлепила веки.

Пенни проводила меня к креслу перед большим зеркалом, встала сзади, провела рукой по волосам и задумчиво склонила голову.

— Вы уверены?

— Да. Никаких завитков. Обрежьте коротко, но не слишком круто.

— Тогда сделаем ежик, взъерошим, а здесь скруглим.

— Прекрасно. Только сначала перекрасьте.

— Это еще час.

— Ничего. Как вы полагаете, какой оттенок мне пойдет?

— У вас и так очаровательные волосы.

— Мне хочется перемен. Я подумываю о ярко-рыжих.

— Рыжих? — Пенни подняла мои длинные светлые пряди и пропустила между пальцами. — Вы полагаете, такой цвет волос подойдет к оттенку вашей кожи? Может быть, что-нибудь поспокойнее? Жженый сахар с бликом?

— А это будет выглядеть иначе, чем сейчас?

— Определенно.

Я никогда не носила короткую стрижку. Девочкой вообще отказывалась обрезать волосы. Хотела отрастить их, как у моей подруги Чен, которая могла сидеть на своих иссиня-черных прядях. Обычно она заплетала их в одну косу, которую внизу перевязывала бархатной лентой, и эта коса, как живая, вилась у нее по спине. Я подняла руку и в последний раз потрогала волосы на затылке и посмотрела в зеркало.

— Ну хорошо, давайте приступим, пока я не передумала.

— Я вернусь после покраски, — сказала Пенни.

Другая женщина обесцветила мне волосы. Сначала смазала их неприятно-химически пахнущим составом. После чего посадила под рефлектор поджариваться. Затем пропитала вязкую массу волос снадобьем пожиже и обернула полосками фольги, и я стала похожа на окорок, который собираются запечь в духовке. Я закрыла глаза — не хотелось на это смотреть.

Пальцы бегали по моим волосам, на голову текла вода. Теперь я пахла плодами и влажным тропическим лесом. Меня накрыли полотенцем и кто-то поставил передо мной чашку кофе. Снег за окном пошел сильнее.

Когда Пенни начала стричь, я зажмурилась. Только слышала, как щелкали ножницы, и ощущала, как соскальзывали по шее срезанные волосы. Затылку и ушам сделалось непривычно легко. Пенни снова полила макушку водой. Она работала без передышки, не разговаривая, только время от времени просила по-другому повернуться и иногда наклонялась и сдувала с лица щекочущие волоски. Я открыла глаза и увидела перед собой маленькое, бледное, голое лицо. Нос и рот казались непомерно большими, а шея чересчур тонкой. Я опять закрыла глаза и постаралась думать о чем-нибудь другом. Например, о еде.

После парикмахерской зайду в деликатесную лавку, которую заметила на этой же улице, и куплю себе чего-нибудь сладкого с приправой. Может быть, персик с корицей. Или кусочек морковного пирога. Или яблоко — большое зеленое — и пирожное.

— Ну как вам?

Я заставила себя посмотреть в зеркало. Круги под глазами, губы сухие и бесцветные. Я коснулась пальцами щетины на макушке.

— Замечательно. Превосходно.

Пенни поднесла зеркало к моему затылку. Сзади я выглядела зеленым мальчуганом.

— А вам как? — спросила я, в свою очередь.

Пенни оценивающе на меня посмотрела:

— На мой взгляд, немного крикливо.

— Именно то, что я хотела.

По шее и лицу прошлась кисточка, зеркало обнесли так, чтобы я видела все нюансы нового профиля. Потом мне отдали куртку и выпустили в мир, где с неба падали и кружились в темноте крохотные снежинки. Голова казалась необычно легкой. Я смотрела на себя в витрины и удивлялась. Затем купила гигантский пирог с шоколадной стружкой и ела его, пока ходила по магазинам.

В последние три года я одевалась вполне пристойно. Это составляло часть моей работы. Костюмы, юбки и пиджаки, прозрачные колготки и обязательно запасные в сумке на случай, если те, что на мне, разорвутся. Вещи специально шились и подгонялись на меня. И теперь я потратила остаток денег, которые дала мне Шейла, и большую часть других на пару черных свободных брюк, несколько маек, кожаные байкерские сапоги, пушистую с капюшоном толстовку, тоже черную, длинный полосатый шарф, черную шерстяную шапочку и теплые перчатки. Чуть было не купила кожаное пальто, но не хватило денег и, наверное, к лучшему. Зато остались деньги на шесть пар трусиков, два бюстгальтера, теплые носки, зубную щетку, пасту, несколько карандашей губной помады, тушь для ресниц, дезодорант и шампунь.

Я стояла перед длинным магазинным зеркалом, медленно поворачивалась, заглядывала за плечи и поднимала подбородок. Это больше была не Эбби — не деловая женщина с гладким пучком волос в практичной обуви. Я казалась исхудавшей, чуть ли не смертельно больной. Новая черная одежда придавала лицу еще большую бледность, хотя синяк на щеке почти рассосался и превратился в желтушное пятно. Торчащие во все стороны волосы напоминали цветом сердцевину березы. Я решила, что немного смахиваю на сову. Выглядела лет на шестнадцать — школьница. Улыбнулась себе в зеркале — новизне, которую увидела в нем. И проговорила вслух:

— Хорошо. Просто замечательно.

Глава 6

— Боже! — воскликнула Шейла, открыв передо мной дверь.

— Ну как ты оцениваешь?

— Ты совершенно изменилась. Я едва тебя узнала.

— В этом весь смысл. Можно, я войду? А то я здесь замерзла. — Ледяные хлопья падали на щеки и на нос, залетали за воротник. Моя новая прическа намокла и сделалась прилизанной.

Шейла отступила, пропуская меня в тепло.

— Господи, ты похожа...

— На кого?

Она с сомнением покосилась на меня.

— Не знаю. Стала как будто моложе.

— Это хорошо или плохо?

— Хорошо, — неуверенно проговорила она. — И вроде бы ниже. Выпьешь чаю? Или что-нибудь еще?

— Я купила нам пива.

— Спасибо. Но не стоило беспокоиться.

— Не благодари. Это же твои деньги. Скоро смогу тебе отдать. Как только кредитные карточки пришлют на квартиру Терри. Обещают со дня на день.

— Когда угодно. Кстати, ты мне напомнила — Терри звонил.

— Сюда?

— Нет, Сэди. Решил, что ты там. А она перезвонила мне. Он спрашивал, не могла бы ты зайти и взять большую сумку с письмами и всякой ерундой, которую он вчера забыл тебе отдать. И остатки одежды.

— Хорошо. Завтра загляну.

— Он грозил все выбросить.

— Очень мило. Тогда отправлюсь сейчас.

— А как же поесть? У нас сегодня гости. Очень симпатичная пара. Он работает с Гаем, а она имеет какое-то отношение к антиквариату. Никакого официоза. Только мы четверо. Теперь будет пятеро, — отважно предложила Шейла.

— Все в порядке. Четыре — цифра гораздо лучше, чем пять, — ответила я. — Может быть, успею, когда ты подашь сыр.

— Никакого сыра — лимонный пирог.

— Ты испекла пирог?

— Да. — Шейла расцвела застенчивой, целомудренной улыбкой.

— Оставь мне кусочек. Можно от тебя заказать такси?

— Конечно. Зачем ты спрашиваешь?

Я расцеловала ее в обе щеки:

— Ты ко мне очень добра. Обещаю, я долго не задержусь.

Пересечь Лондон на такси, заставить шофера ждать, а потом вернуться обратно стоит целую кучу денег. Я нервно поглядывала на счетчик — он уже щелкал двузначными цифрами. Утром у меня было 257 фунтов — от Шейлы, Гая и из моего банка. Но после парикмахерской, моего налета на магазин, нескольких чашек кофе и поездок на такси осталось всего 79. К концу вечера сумма сократится до шестидесяти.

В квартире Терри горел свет, и то хорошо. Я позвонила и стала ждать. Вскоре на лестнице послышались шаги, в холле вспыхнула лампочка.

— Кто там?

— Привет, Терри.

— Эбби? — Он вытаращился на меня. — Что ты с собой сделала? Твои волосы...

— Испарились, знаю. Ты меня пустишь забрать барахло? Я немного спешу — такси ждет.

— Сейчас принесу. Я все сложил в пакеты. Подожди здесь. — Он повернулся и рванул обратно к лестнице, но я не собиралась оставаться на холоде, мы одновременно переступили порог. В квартире витал приятный пряно-чесночный аромат. На столе стояла наполовину выпитая бутылка вина, два бокала и две тарелки с курицей, приправленной веточками розмарина и целыми дольками чеснока. Это был мой рецепт, мое дежурное блюдо. И свечи тоже покупала я. За столом сидела женщина и поигрывала бокалом. Светлые волосы ниспадали на плечи и красиво отливали в мягком свете свечей. На ней был антрацитово-серый костюм, в ушах — маленькие золотые бусинки. А я топталась в дверях в мешковатых брюках с волосами-перьями и смотрела на нее.