Сотня. Казачий крест - Трофимов Ерофей - Страница 9

– Как испытывать станем, бать? – полюбовавшись на оружие, поинтересовался Матвей.

– На двор пошли, – подумав, скомандовал кузнец.

Обычную шашку кузнец старательно прикрутил к столбу ворот и, отступив, ловко провернул новый клинок в руке, разгоняя его. Резкий взмах, и от клинков посыпались искры. Глядя на это действо, Матвей про себя отметил, что шашкой отец владеет отменно. Таким ударом запросто можно было голову противнику снести. Внимательно осмотрев оба клинка, Григорий повернулся к парню и, растерянно улыбнувшись, радостно выдохнул:

– Держит удар задумка твоя. И заточку не теряет.

– Теперь на туше бы его испытать, – кивнув, проворчал Матвей.

– Пошли, – решительно приказал кузнец, радостно улыбнувшись.

Не отвязывая шашки от столба, Матвей поспешил следом за отцом. Выйдя на улицу, кузнец быстрым шагом дошёл до соседнего подворья и, перешагивая тын, громко окликнул соседа.

– Чего шумишь, Гриша? – поинтересовался сосед, выглядывая из сарая.

– Ты надысь гуторил, что бычка забить хочешь. Не забил ещё? – с ходу спросил кузнец.

– Так не до того было. А тебе-то что за печаль? – удивился сосед.

– Клинок спытать хочу, – ответил кузнец, тряхнув шашкой. – Дозволишь?

– Вона чего, – задумчиво протянул казак. – Добре. Погодь маленько, – кивнул он, снова скрываясь в сарае.

Традиция испытывать новое оружие на мясных тушах появилась давно. Сам Матвей из лекций помнил, что боевые клинки в дохристианские времена испытывались даже на людях. Сосед вывел из сарая здоровенного бычка и, отведя его в дальний угол двора, привязал к плетню. Животина стояла спокойно, лениво пережёвывая свою жвачку. Потом, приготовив всё необходимое для разделки туши, казак махнул соседям рукой и, указывая на животное, вздохнул:

– Ты только это, Гриш, постарайся одним разом его срубить. Не след животине мучиться.

– Добре. Покоен будь, Никифор. И самому это дело не в радость, но клинок спытать дюже потребно, – кивнул кузнец, подходя к бычку.

Здоровенная скотина продолжала флегматично пережёвывать свою жвачку, не обращая внимания на остановившегося в двух шагах казака. Примерившись, Григорий плавно повёл плечами, разминая мышцы, и, одним слитным движением разогнав клинок, взмахнул им. Яростный высверк, глухой удар, и рогатая голова с каким-то деревянным стуком упала на землю. Вот такого фокуса Матвей никак не ожидал. Снести быку голову одним ударом – это нужно было уметь.

Да и обычной шашкой такого не сделаешь. Позвоночник у быка – это не человеческая кость. Тут не всякое железо выдержит удар. Но, к его огромной радости, клинок испытание выдержал с честью. Отступив в сторону, кузнец уступил место хозяину, и тот, засуетившись, тут же принялся собирать кровь и вообще хлопотать дальше, готовясь разделывать тушу. Отерев клинок о шкуру, Григорий внимательно осмотрел лезвие и, повернувшись к парню, радостно улыбнулся:

– Вышло, сынок. Всё, как задумали, вышло.

– Это чего у тебя там вышло, Гриша? – выпрямляясь и вытирая пучком соломы окровавленные руки, заинтересовался сосед.

– Клинок булатный отковать вышло, – гордо ответил кузнец, взмахивая шашкой.

– Ох, чтоб тебя! – ахнул казак, глядя на оружие неверящим взглядом.

Слух о раскрытии секрета булата разнёсся по станице быстрее степного пожара. У кузни собралось почти всё население станицы, но первыми к воротам подошли станичные старшины. Как вспомнил Матвей, это и был тот самый казачий круг. Понимая, что отвечать станичникам что-то придётся, Григорий, прихватив сына, вышел к тыну и, вскинув над головой шашку, громко произнёс:

– Глядите, соседи. Сделал я булат всё-таки. Седмицу с сыном бились, однако сделали.

– Дозволь глянуть, Григорий, – протолкавшись вперёд, решительно попросил пожилой, но ещё крепкий казак.

– Изволь, Макар Лукич, – вежливо отозвался кузнец, протягивая ему шашку рукоятью вперёд.

Взяв оружие в руки, казак внимательно осмотрел клинок, едва не обнюхивая его. Потом, развернув клинок к свету, поднёс оружие к самым глазам и, удивлённо хмыкнув, громко объявил:

– По узору – похож.

– Ну, бычку голову Григорий одним ударом срубил, так что, ежели и по узору походит, стал быть, и вправду булат сковал, – громко добавил сосед Никифор.

– Рубака Гриша всегда славный был. Он и обычной своей шашкой может кому хошь башку снести, – раздалось из толпы.

«А вот это уже интересно, – моментально сделал Матвей стойку. – Похоже, мой новый папаня тот ещё ухорез. Это надо использовать. Стрелять я умею не плохо, ножевым боем тоже владею, а вот с шашкой не особо».

– Погодите, казаки, – оборвал зарождавшийся спор соседей всё тот же пожилой казак. – У Елизара Кудри сабля была, что он в персидском походе взял. Шамшерка.

– И чего? – не поняли станичники.

– Так нужно его просить два тех клинка сравнить. А там сразу видно станет, булат это иль нет. Шамшерка-то у него дамасского булату.

– И верно. Добре рассудил, Лукич. Айда к Кудре, – раздалось над толпой, и все собравшиеся, дружно развернувшись, направились в сторону одной из соседских хат.

Шагая рядом с отцом, Матвей с интересом наблюдал, как казаки то и дело бросали на новое оружие в руках кузнеца заинтересованные взгляды. То, что Григорий объявил, что разгадал секрет булата сам, его не беспокоило. Они с самого начала договорились, что он так и скажет. Ведь объяснить кому-то, что секрет этот он получил во сне, было бы сложно. И так его историю с внезапным выживанием стала притчей во языцех. Так что поднимать волну ещё и этим парень не хотел.

Толпа дошла до нужного подворья, и удивлённые хозяева выскочили на крыльцо с весьма примечательными лицами. Настороженные и готовые ко всему. Но услышав, чего именно от них ждут, соседи тут же расслабились. Из хаты не спеша, опираясь на клюку, вышел седой как лунь казак и, выслушав просьбу станичников, степенно кивнул. Казак помоложе, судя по всему, один из его сыновей, вынес из хаты саблю, и несколько самых уважаемых казаков принялись сравнивать оружие.

К огромному удивлению собравшихся, узор на шашке оказался гораздо тоньше, чем на сабле. Это означало, что количество слоёв в шашке было гораздо больше. Матвей, внимательно следивший за этим сравнением, мысленно возликовал. Шашка, задуманная им, оказалась лучше. Дождавшись, когда ажиотаж несколько стихнет, он протолкался вперёд и, забрав у Лукича оба клинка, принялся сравнивать их сам.

Внимательно наблюдавший за каждым его движением Григорий подошёл к сыну и, делая вид, что рассматривает оружие, тихо спросил:

– Что не так, Матвей?

– Всё так, батя. Всё так. Наша сталь даже получше будет. Слоёв получилось больше, – так же тихо отозвался парень, с облегчением вздохнув.

– Выходит, у нас точно получилось? – не унимался мастер.

– Точно. Сам посмотри, – протянул ему оружие Матвей.

– Слава тебе, Господи, – выдохнул кузнец, истово перекрестившись.

– Ты чего, Григорий? – удивились собравшиеся казаки.

– Сподобил Господь доброе оружие сделать, – радостно улыбнулся кузнец.

– Это да. Это верно, – закивали казаки, понимая, чему так радуется мастер.

Вернув саблю хозяину, Григорий вежливо попрощался со стариком и, забрав свою шашку, вышел со двора на улицу. Казаки без разговоров расступились, пропуская мастера. Народ начал расходиться, негромко обсуждая всё услышанное. У самого подворья кузнеца отца и сына вдруг догнал один из казаков и, преградив им путь, решительно спросил:

– Гриша, по чём шашку продашь?

– Тебе-то она зачем, Леонтий? – откровенно удивился кузнец. – Ты ж скоро из реестра выписываться станешь. Не мальчишка, чай.

– Сыну хочу. Рубака он славный, а с такой шашкой ему и равных не будет. Не твоему меченому чета, – неожиданно закончил он, окинув Матвея презрительным взглядом.

– Ты язык-то придержи, Леонтий. То, что сын у меня болеет, ещё не значит, что он других хуже, – тут же вскинулся кузнец.

– Да ладно тебе, Гриш, – отмахнулся казак. – Сам ведь знаешь, он и прежде никогда толком шашкой рубить не мог, а теперь уж и подавно. Да и что тебе за беда. Надо будет, новую ему скуёшь. Продай, я за ценой не постою.