Тайны Кремлевского централа. Тесак, Фургал и другие. Громкие дела и «Странные» смерти, в российских - Меркачёва Ева Михайловна - Страница 46

Мне в отместку, полагаю, Яременко натравил на меня ФСБ в лице Воронина, при котором и начались все оперативные мероприятия по моей деятельности. Поверьте, перекопали всю мою деятельность за 12 лет — и ничего не нашли! Но команда «посадить» была дана. И тогда зацепились за опечатку в тексте одного из договоров — и начали раскручивать. В возбуждении в отношении меня уголовного дела было отказано 18 раз! И Генеральная прокуратура все это согласовывала и проверяла. Однако я все равно оказался в «Лефортово».

— Что вы испытали, когда узнали об аресте людей, которые вели уголовное дело против вас?

— Во-первых, в этом событии я увидел знак свыше, потому что Белоусова (руководителя следственной группы по моему делу) арестовали в день моего рождения — 17 апреля! А во-вторых, иронично, но к моему статусу обвиняемого прибавился статус свидетеля обвинения по отношению к моим же бывшим обвинителям.

Честно говоря, я до конца не верил, что арест моих бывших следователей произойдет. Да, я непосредственно участвовал в активной фазе их разработки. Но ведь нам четко давали понять: покровители вымогателей слишком высоко сидят, и до них не добраться. Мы в этом по ходу расследования неоднократно убеждались.

Тем не менее — и Белоусов, и Колбов были арестованы по подозрению в вымогательстве и получении взятки. Насколько я знаю, ведется работа по изобличению других лиц. Но точной информации по этому вопросу у меня нет.

— Выходит, победа?

— Не совсем. Пока продолжают сбываться пророчества вымогателей. А именно — что любые наши попытки добиться справедливости по моему делу не увенчаются успехом, что максимум пострадает следователь Белоусов.

Фактически дело направлено в суд для рассмотрения по существу по обвинению, которое собственноручно писал изобличенный и находящийся в СИЗО вымогатель взятки Белоусов! Более того, его нахождение под стражей замаскировано руководством СУ ФСБ «занятостью в других делах», а из ФСБ он уволен не в связи с уголовным делом против него, а по «собственному (!) желанию».

Для меня очевидно, что защита чести мундира задержанных вымогателей для руководства СУ ФСБ — приоритет.

— Как я понимаю, вряд ли к вам после ареста следователей-оборотней» подходили руководители этих людей и извинялись за них.

— У меня была надежда, что кто-то из службы поблагодарит меня за помощь в изобличении «оборотней» в своих рядах. Честно говоря, это был очень напряженный период для меня и членов моей семьи, так как мы все активно участвовали в оперативной разработке банды вымогателей совместно с ССБ ФСБ.

Не буду вдаваться в подробности технической работы, но это было похлеще шпионских фильмов и сериалов. Больше говорить не могу, так как давал подписку. Все задания мы выполнили, скорее всего, на «отлично» потому, что операция завершилась успешно. Но, конечно же, никакой благодарности не последовало. Более того, я и мои адвокаты были поставлены в более жесткие условия взаимодействия, чем прежде.

Мы задавали вопрос об отношении к произошедшему всем новым следователям по моему делу.

— Что вам ответили?

— Некоторые молчат по этому поводу, а некоторые уверены, что все произошедшее является некой провокацией. Кое-кто даже не скрывал солидарности с арестованными, обвиняемыми в вымогательстве. Это вовсе не удивительно, ведь все они — сослуживцы, друзья, однокашники и просто соседи по кабинетам.

Так или иначе, кажется совершенно логичным, что и за арест Белоусова и Колбова мне могут мстить. Но делать это будут осторожно и хитро, чтобы другим арестантам неповадно было своих следователей изобличать в вымогательстве.

— Почему вас не отпустили сразу после всего произошедшего под домашний арест или подписку, тем более что в СИЗО вы уже 1,5 года?

— Мое дело расследуется уже более 5 лет, а итогом стал арест следователей по нему! Но главная проблема вот в чем: на моем уголовном деле стоят подписи всех чинов Следственного управления ФСБ. Конечно же, оно не хочет признавать, что 5 лет согласовывали дело «ни о чем», по которому еще и арестовали их следователей. А уж о том, чтобы выпустить меня из СИЗО — меня, человека, который помог изобличить вымогателя в их рядах! — и речи идти не может. Поэтому делается все возможное, чтобы оставить меня под арестом.

Дело передано в суд, чтобы меня поскорее осудили. Тогда все смогут сказать, что «надзирали» за моим уголовным делом добросовестно и не имеют отношения к следователям Белоусову и Колбову. У меня нет прямых доказательств, но я думаю, что руководители СУ ФСБ крайне заинтересованы в моем осуждении — несомненно, ведь все эти годы их подписи были под всеми документами моего уголовного дела.

— Расскажите, что заставило вас признаться в том, чего вы не совершали.

— А методы выбивания признания не изменились — за исключением того, что не избивали. В моем случае первое признание было получено под угрозой жизни и безопасности членов моей семьи — в частности, мне угрожали арестом сына. Белоусов посмотрел мне в глаза и сказал: «Либо признаетесь, либо сын вскоре будет в соседней камере». А как вы считаете, что я должен был сделать? Намекнули, что если буду сговорчивым, то все будет нормально. Сын выполнит некие условия — и все будет хорошо.

А потом уже шла оперативная разработка вымогателей. Все мои дальнейшие признания давались под контролем Службы собственной безопасности ФСБ. Это не всегда были записывающие устройства или что-то в этом роде. Иногда поступало указание подыгрывать следователю, соглашаться на условия вымогателей и т. д. Шла, повторюсь, оперативная разработка.

Я был уверен, что все мои показания, данные таким образом, будут исключены из моего уголовного дела. Но этого не произошло.

Заметьте, мы никогда не просили о каком-то снисхождении или помиловании, просто прекращении моего уголовного дела или оправдании. Мы всегда просили только об одном — чтобы мое дело передали на расследование в другой следственный орган и расследовали заново, а нам дали возможность полноценно защищаться и добиться справедливости.

Мы лишь просим, чтобы мои показания, которые были даны в рамках оперативной разработки следователей-вымогателей, были исключены из дела и не использовались против меня самого. Надеемся, что будем услышаны!

Эта беседа была опубликована 05.12.2019.

Блондинка и МИ-6

Гагаринский районный суд Москвы признал его виновным в мошенничестве с демонтажем старой типографской машины. И приговорил к 6 годам колонии.

Суровый вердикт знающие люди считают местью системы за арест руководителя следственной группы по делу Галумова, старшего следователя по особо важным делам Следственного управления ФСБ Сергея Белоусова и его помощника Алексея Колбова. Дело о вымогательстве с семьи Галумова этими теперь уже экс-чекистами 65 миллионов рублей рассматривается другим судом по существу.

Однако Белоусова и Колбова задержало Управление собственной безопасности того же самого ФСБ. Не захотело бы «всемогущее ведомство» огласки — и не стало бы выводить на чистую воду своих. Так, что тут либо битва разных управлений ФСБ между собой, либо что-то еще. На суде Галумов рассказал просто удивительную историю про то, как спасал «секретные списки» президента. Насколько это может быть правдой и причем тут британская разведка МИ-6 — в этом я и разбиралась.

Версии Галумова относительно его уголовного преследования, по меньшей мере, стоит быть озвученной. Тем более что он сделал это открыто на суде.

Еще находясь на свободе, Галумов разместил у себя на странице в Фейсбуке посты о конфликте с бывшим заместителем управляющего делами Президента РФ Игорем Яременко. Высокопоставленный чиновник вроде как «упросил» Галумова взять в штат издательства «Известия» красотку-блондинку прибалтийского происхождения Илону Гродзе, открыв для нее новую пиар-должность с окладом почти в 200 тысяч рублей (и это при средней зарплате в редакции в то время, то есть 10 лет назад, 30–40 тысяч рублей). Потом она стала Илоной Яременко. После того как Галумов издал приказ об ее увольнении, начались проблемы. Но подробностей того, за что и как уволил и куда делся Яременко, до сих пор не было. Итак, вот они.