Потапыч - Cyberdawn - Страница 11

– Утопить бы тебя, заразу, – сообщил я диверсантке.

– Мяу-у-у…

– Да хрен с тобой. Но ещё раз увижу – так легко не отделаешься!

– Мяу-у-у-у-у!!! – сиреной взревела кошатина в полёте, получив смачного пенделя и скрываясь в коридоре.

– И так будет с каждой заразой! – негромко посулил я. – Ну и побудку, похоже, устроил, – хмыкнул я, скрываясь в комнате.

Зевающая бабища с моим барахлом появилась через пару минут. Сухое, чистое, даже воняет какой-то пахучей травой. Вроде и не слишком противно, так что пусть будет.

Оделся, спустился – оба зала были пустыми, запросил у позёвывающего хозяина еды в дорогу, рассчитался и потопал. Дело в том, что ночевать в лесу у меня желания не было: и в мире мертвецов нарвался на рысь, а в реальности животных побольше. Не факт, что убьют, но спать не дадут, могут одежду испортить и вообще – нахрен надо. А до Гденьска – день “конного” пути. Но кони – отдыхают, и вообще, вроде как не намного превосходят человека в дальности. В скорости, конечно, да, но за день те же сорок километров, а то и поменьше. Но сорок километров пёхом – это нормально для “нормального человека”. А я, вроде как, оборотень. Так что вполне обоснованно собирался добраться до Гденьска до вечера, но выйти пораньше – только разумно.

И вот, минут через десять ходьбы догоняет меня топот. И – давешний аристо, этот… Коржун, кажется. Без спутницы, причём явно меня догоняет, с мордой решительной. Догнал, соскочил с лошади.

– Извольте остановиться! – заголосил он мне в спину, поскольку я хоть и напрягся, но продолжал топать по своим делам.

– С каким делом ко мне обращаетесь? – вполоборота встал я.

– Преподать урок наглецу! – выдал этот тип, посылая в меня с руки тень.

Правда, память Михолапа меня фактически сразу успокоила, более того, эта колдовская “атака” подняла некий пласт знаний, о “зверодухах”, некоей атакующей магии, если так можно выразиться. По крайней мере, меня такими духами-росомахами Михолап атаковал, вот только этот Коржун… Ну в общем, там был слабый, да ещё одиночный дух. И я его просто поймал в воздухе слегка изменённой лапой.

– И вправду, урок наглецу – дело нужное, – задумчиво откомментировал я, разглядывая агрессивно фыркающего духа-ежа, зажатого в руке.

Иголки, кстати, меня не “кололи”, да и вообще ощущения от “удержания” были странными, не вполне телесными. Ну а мне этого петушка гамбургского надо покарать – а то совсем охренел. И хлыст, развёрнутый второй рукой, прекрасно сгодился: Кожун противно повизгивал, подпрыгивал, пытался ухватиться за рукоять сабли и получил по лапе до рассечения. Вскочил на лошадь, матерясь, после чего конина получила по заднице с оттяжкой и понесла. А наперекосяк, стараясь удержаться, на ней болтался этот воен картонный.

– Это я молодец. Но, возможно, затрофеить что-нибудь стоило… Хотя нет, – рассуждал я. – Этого можно было и прибить, по уму. Но нечем, да и основное барахло на лошади, а она к себе не подпустила бы.

И надо бы мне какое-то оружие, кроме хлыста. Или научиться пользоваться теми же “метательными духами”, да и с оборотом разобраться: происходит он фактически рефлекторно, но на что я в нём способен – не представляю. В Гденьске и проверю, решил я, но судьба моим намерениям скрутила дулю.

6. Бандитизм и героизм

В целом путь к Гденьску был довольно спокоен и даже приятен: несмотря на близорукость, виды были довольно симпатичные. Само тело меня чертовски радовало своей формой: очень приятно идти быстрым шагом, не испытывая даже через три часа ни малейшей усталости. И, наконец, несмотря на этого придурошного Коржуна, экстраполируя имеющуюся информацию, я окончательно подтвердил свои выводы: цивилизация тут есть, она кустарно-магическая, а не индустриальная. И как следствие, чем более “центрально”, тем более цивилизованно. А это: бытовой комфорт, вымытые любовницы (а не толстые официантки-пейзанки, к которым принюхиваться страшно!). То есть, я иду не просто в место, где можно получить-выслужить что-то полезное (как-то, в отличие от Михолапа, в полезности орды пейзан “на шее” я несколько сомневался, потому что пахать же придётся звиздец как!), но и просто приятно пожить можно будет, без всякой “средневековой романтики”, чтоб его. Кроме этого, проглядывала вполне реальная корреляция с манерой речи: деревенские говорили на архаичном, “аки-паки” языке. А чиновники и аристократы – на практически современном… Ну скажем так, понятно, что язык был какой-то другой, мне непонятный, но понятный Михолапу. И, просто в построении предложений, манере речи и ряде прочих моментов – лично мне будет с городскими, а тем более столичными, комфортнее.

В общем, ощущение “беспробудного кромешья” начинало отпускать, а я стал умеренно радоваться: жив, здоров, с какими-никакими, но перспективами. Конечно, дома бы лучше… ну точнее свалил бы я, зная всё, из этого “дома” – как-то жить хочется, но домой именно на старушку-Землю. Но выбора мне никто не предлагал, а результат автоматной очереди в организм мог бы быть ГОРАЗДО хуже.

Пейзажи вокруг постепенно менялись с непролазно-лесистого на лесостепь, появлялись распаханные поля, даже деревеньки какие-то в отдалении. Которые я, спасибо медвеглазости, ни черта не мог разглядеть – только абрисы, вращая башкой, как припадочный. Вот с этим – точно надо что-то делать, так жить нельзя. Возможно – очки помогут или ещё что-то такое…

На этом месте меня, бредущего через лесок, остановил совершенно дикий, явно человеческий, но полный всяких негативных эмоций визг. Даже не понять, мужской или женский, но ТАК “в шутку” или по мелочи не кричат, это точно. Я остановился, поводил носом, прислушался, даже принюхался, не без иронии отметив, что морда лица перестаёт быть “лица”, становясь просто мордой. Но нюх ни черта не помог – ветерок дул мне в спину, а крик был спереди. А вот слух принёс какие-то отдалённые лопотания-гудения, постукивания. В общем – толком не поймёшь, но одну особенность слуха, точнее мозга… да чёрт знает чего, но беролака, понял: фоновые шумы леса, которые были куда громче отдалённых звуков, это “чёрт знает что” беролака успешно фильтровало.

И… а делать мне что? С одной стороны, я – не придурок в красных трусах поверх синих колгот. И вообще – своя шкура ближе к телу и делу. Но, с другой стороны, я и сволота не самая последняя, ну и если у кого-то совсем беда, а мне помочь будет не слишком опасно и сложно – можно и помочь. И даже поиметь чего-нибудь полезного, возможно… Вот только ТАКОЙ визг от ерунды не издают. И звуки издаёт не один человек, так что непонятно.

– Так, хорош фигнёй страдать. Может, там пейзане криволапые какого-нибудь полезного типа пинают, – сам себе сообщил я. – Вряд ли, но проверить надо.

А если там что-то реально опасное – так посмотрю аккуратно из леса, да в него же и спрячусь. Так что постарался я стать максимально тихим и аккуратным, что привело чуть ли не к полной медведефикации всего меня. При этом, хотя я стал раза в два помассивнее и объёмнее себя-человека, парусиновые шмотки на мне не порвались. Стали в обтяжку, но запас прочности явно был. То есть “руками женщин Потапычей” не только из каких-то суеверных соображений, но из магического практицизма. И, если я обёртку буду менять, как намеревался – надо этот момент учесть. А, возможно, не стоит менять вообще, если такого полезного функционала в обновке не будет. Разве что-то “парадно-редко одеваемое”, в качестве “другого костюма”. Как-то в парусиновом шмотье лучше, чем в лопнувшем на лоскуты камзоле-сюртуке.

В общем, я аккуратно крался в метрах пяти от дороги, на удивление беззвучно. Как-то, раньше думал, что медведя по лесу топают в стиле “кто не спрятался, я не виноват!” – но оказалось, вполне себе скрытная зверюга, даже в сапогах. И вариант “хрен подберусь”, на который я если не рассчитывал, то учитывал – не сыграл. Звуки, по мере моего подкрадывания, явно указывали на то, что местный криминалитет занят профессиональной деятельностью. Вопрос “становиться ли очевидцем” встал по новой, но посмотреть – не охреневать в атаке, так что пошуршал я дальше…