Капитан Волков. Назад в СССР - Барчук Павел - Страница 3

– Ух, ты, черт! Заставили вы меня побегать. Договорились же, пойдём в уголовный розыск вместе. А вы – хлоп! И пропали куда-то. Только успел заметить, как мелькнул ваш пиджак. Но теперь вот, все хорошо. Разыскал.

Парень шёл конкретно ко мне, смотрел конкретно на меня и еще, ко всему прочему, совершенно дебильно улыбался. Тоже мне.

– Господи… – Тихо сказал я вслух. – Сколько же здесь сумасшедших.

Потом снова наклонился, поднял удостоверение, не пропадать же добру, сунул его в карман и пошел к арке.

Не знаю, что происходит, не знаю, какой умник устроил это все, но я не капитан, не товарищ, одежда не моя. И со всем этим дерьмом я планирую разобраться прямо сейчас.

Глава 2

– Таааак… Капитан Волков Денис Сергеевич. Годо́в тебе двадцать восемь. Служил ты, капитан, в разведке… Верно? Разведчик, значится… Это хорошо…

Мужик, сидевший за большим, солидным столом, обтянутым темно-зеленым сукном, оторвал взгляд от удостоверения и вопросительно посмотрел на меня. Не знаю, что он ждал в ответ. Вообще-то в его руках документ. Важный, кстати. Это я помню еще по рассказам отца. Он у меня был военным. Если в удостоверении личности написано, что капитан, значит, капитан и есть. Чего докопался то?

Я не стал ничего говорить, просто молча кивнул. Хрень, конечно, полная, но выходит, верно, раз так написано. Машинально мой взгляд поднялся выше головы мужика и уперся в портрет Иосифа Виссарионовича. На душе стало совсем тоскливо. Какая же, сука, удивительная ерунда со мной в данную минуту происходит. Почему? За что? Как? Я бы сейчас, не глядя, выпил грамм двести. А потом еще столько же. Может, все-таки, сон?

– Товарищ майор, – Дверь кабинета, где мы сидели, открылась и внутрь просочился высокий парень с подозрительно большой головой, которая особенно привлекала внимание на фоне его худющего тела. Этот тип очень сильно был похож на вытянутый кабачок. Еще и кепка надета сверху башки. – Там опять на рынке…

– Погодь, Гольдман. Погодь. Видишь, наших новых товарищей принимаю. Зайди через десять минут. – Ответил мужик, сидевший за столом, которого я упорно продолжал мысленно называть «мужиком».

Хотя, мне уже и звание его известно, и должность, и даже имя. Видимо, мой мозг упорно отказывался признавать окружающую действительность реальной. Такой специфический механизм защиты. Типа, раз не называю, значит, этого нет.

– Дык Яшка Крот грозится Воробья подрезать. Говорит, тот у него насадил чегой-то… – Развёл руками человек-кабачок.

– Ну, а сейчас? Сейчас шо? Не подрезал же? – Невозмутимо спросил мужик.

– Та не… – Гольдман махнул рукой, – Щас пока шо не.

– Ну, и все! Как подрежет, тогда и порешаем. В того Воробья кто только уже ножичком не тыкал. Он скоро как сито будет. А ходит вон, радуется. Дай мне времени чуть. Говорю, новых товарищей наших ввожу в курс дела. Шо неясного?

Кабачок кивнул, мол, все очень даже ясно, и просочился в обратную сторону, в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь. Он вообще какой-то странный. На самом деле, мог бы зайти, отчитаться и выйти как положено, а он будто перетек сначала из коридора в кабинет, а теперь из кабинета в коридор.

Но все это такая мелочь, если честно… Главное совсем другое. Главное, что теперь я – Денис Сергеевич Волков… Это просто какой-то мандец…

– И… – Мужик потянулся ко второй такой же книжечке, лежавшей прямо перед ним. – И старший лейтенант Лиходеев Иван Иванович? Двадцати одного году отроду. Сказал бы, что молод, да война все границы стерла. Да, Лиходеев?

– Да! Так точно! – Тот самый парень, с которым мы встретились во дворе дома, молодцевато прищелкнул каблуками, а потом обернулся и за каким-то дьяволом подмигнул мне, словно хорошему знакомому.

Я еле сдержал огромное желание закатить глаза и поинтересоваться, не дурачок ли он. Потому что причин для столь неуместной радости не видел не только я, но и, похоже, мужик за столом, тоже. Он, заметив эти подмигивания, слегка поморщился и покачал головой. Ему, видимо, вообще не было радостно, что на подмогу прислали столь ценных сотрудников, один из которых сидит молча с каменным лицом. Это, соответственно, я. А второй ведет себя, как деревенский школьник, которого впервые привели в Эрмитаж.

В отличие от меня, Лиходеев стоял чуть в сторонке и садиться не собирался. А вот я присел. Не потому что устал. Мне очень надо было присесть. Успокаивает как-то. Да и слабость в ногах имелась. Специфическая, такая слабость. Будто новость сообщили неожиданную и не совсем хорошую.

Чемодан стоял рядом. И это, кстати, тоже пугающая фигня. Я на этом чемодане просто помешался. Знать его не знаю, вижу впервые, но точно уверен, нельзя выпускать из рук ни в коем случае.

Сижу, туплю, смотрю в одну точку на лице майора… то есть мужика за столом. Вроде как в глаза ему, а на самом деле, на маленькую, крохотную родинку, которая у него на левом виске имеется.

– Как же здорово, товарищи. Как же здорово! – Лиходеев шлепнул свой чемодан, очень сильно похожий на мой, прямо на пол и потер ладони друг о друга. – Будем бить этих выродков, да? Эх… Наведем порядок! А то ты погляди, что творится. Волю они почуяли. Мы им покажем, где раки зимуют. Не для того фрицев до самого Берлина гнали, чтоб всякая шваль потом нашу Великую Победу своим существованием поганила.

Старлей сжал одну руку в кулак и потряс ею в воздухе. Такой решительный, боевой жест с его по-детски довольной физиономией не вязался вообще никак. И этот человек прошел войну… Никогда бы не подумал. Войну…

Я тяжело вздохнул, пытаясь переварить данную мысль, и снова посмотрел на портрет Сталина. Он, кстати, на меня тоже смотрел. Иосиф Виссарионович. Я, конечно, понимаю, это задумка портретиста. Вождь изображен с такого ракурса, что откуда не глянь, он будто прямо на тебя пялится. Однако… Именно сейчас казалось, будто Сталин целенаправленно смотрит мне в глаза и вроде как даже усмехается. Мол, был ты Серега, взрослым сорокалетним мужиком, со своим бизнесом, с баблом, с красивой сытой жизнью. А теперь даже и не Серега вовсе. Теперь – какой-то непонятный Денис Сергеевич.

И нет у тебя ни хрена. Особенно нет понимания, как вообще могло подобное произойти? А ты, Серега, раньше самоуверенно считал себя этаким королем по жизни. Думал, тебе море по колено. Особенно, когда бабки появились. И что? Вот сидишь ты в отделе по борьбе с бандитизмом, в приморском городе, летом 1946 года…

Как только подумал про год, снова тяжело вздохнул. Так тяжело, что майор с сомнением покосился в мою сторону. Нет, надо пока на этом не зацикливаться. Надо просто жить, как говорит одна не очень умная девочка, здесь и сейчас. Надо понять, как мне быть дальше. Иначе умом тронусь, на хрен.

– Товарищ майор, вы не переживайте. Мы тут быстро порядок наведём! – Радостно сообщил Иван мужику за столом. Того аж перекосило от энтузиазма Лиходеева. Или от его самоуверенности, не знаю, что точнее будет.

– Вот спасибо тебе старлей! Вот спасибо! Мы то здесь так, херней страдали. Шо там какой-то уголовный розыск, да? Вот ты приехал, так и сразу все бандиты по кустам попрятались. Я то думаю, шо оно происходит. Хожу по улицам, аукаю. Кричу, хлопцы-бандиты, иде вы все есть? Аж слезы с глаз льются. А оно вон чего. Товарищ Лиходеев приехал.

Старлей сначала немного надулся, а потом, рассмеявшись, махнул рукой. Типа, оценил шутку майора.

Он, кстати, вообще весь буквально фонтанировал крайне неуместным на мой взгляд счастьем. Его круглое, усыпанное веснушками лицо светилось от восторга. Иван Иванович, двадцати одного году отроду, был безумно рад находиться в этом кабинете. Хотя, судя по его отношению к жизни, он был рад находиться вообще где угодно, но здесь – особенно.

Я подобными эмоциями похвастаться точно не мог. Мне кажется, у меня вообще ещё не прошел первый шок, который приключился после того, как я понял, все вокруг – настоящее. Это не шутка, не подстава, не сон, не сумасшествие.