Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9 (СИ) - Барчук Павел - Страница 249


249
Изменить размер шрифта:

Войной совпадения не исчерпываются. Сходство послевоенных биографий тоже налицо.

Оба были родом из сельской местности, и, соответственно, обучались в сельских школах (качество обучения в которых с городским было не сравнить). К тому же за четыре года войны школьные знания наверняка вылетели из головы у обоих.

Тем не менее оба сумели-таки получить «на гражданке» высшее образование.

Совпадений выявлено вполне достаточно, чтобы признать: сравнение будет более чем корректным.

А вот дальше — развилка судеб и жизненных путей. «Близнец» Золотарева туризмом не увлекался. Ни горным, ни лыжным — никаким. И жизнь его не оборвалась до срока в засыпанном снегом овраге, была долгой и насыщенной, закончившись в 2000 году во вполне почтенном возрасте: много работал, получил в придачу к боевым немало трудовых наград, вырастил сына, успел порадоваться внукам…

Недоверчивый читатель может спросить: да где же автор сумел раскопать этакого «брата-близнеца», из какой параллельной, но очень похожей на нашу реальности вытащил двойника Золотарева?!

Все просто. Двойника звали Павел Сергеевич Точинов.

Это мой отец.

* * *

Замечание на полях.

На последующих страницах автор поневоле вынужден отказаться от академичного стиля изложения — от третьего множественного лица и от всех этих «как нам представляется» и «сейчас мы докажем».

Слишком о личном придется писать. И без местоимения «я», неуместного в серьезном научном исследовании, никак не обойтись.

Ну, извините.

* * *

Так уж получилось, что я поздний ребенок. Появился на свет, когда отцу было сорок пять. Что характерно, он тоже поздний ребенок — предпоследний сын в очень многодетной крестьянской семье, а крестьянки в те года рожали аж до пятидесяти: известно, что чем больше и чаще женщина рожает, тем позднее теряет к тому способность.

В результате между поколениями семьи зияет разрыв с Гранд-Каньон размером: мой дед по отцу родился на свет аж в 1880 году и умер почти за тридцать лет до моего рождения. С ума сойти, прадед мог быть крепостным… И был бы, если бы крестьяне села Покровское коллективно не выкупились у своего помещика задолго до отмены крепостного права.

Впрочем, вернемся к заявленной теме. К странностям и нестыковкам в биографии моего отца, которых не меньше, чем в биографии Семена-Александра Золотарева.

Начнем с самого начала. С даты рождения.

Сколько себя помню, во всех документах отца стояла дата рождения 25.09.1921 года. В паспорте, в правах — везде. Она же выбита на его могильном камне.

Но лет в пятнадцать или шестнадцать я узнал, по большому секрету: оказывается, отец на самом деле родился на два года позже.

Зачем, почему такая путаница с датами? — недоумевал юный я. И узнал, что в 1937 году, после смерти деда, семья осталась без кормильца. Была возможность снять хотя бы один лишний рот с шеи бабушки — прописать Пашку в Ленинграде, у замужней старшей сестры (Покровское — село пригородное, Северная столица неподалеку). Мешала одна загвоздка: прописаться можно было лишь с шестнадцати лет, при наличии паспорта.

Решили проблему просто: получили новую метрику взамен якобы утраченной, проставившись волостному писарю или кто там эти метрики выписывал, — и Паша единым росчерком пера стал на два года старше, благо был парнем рослым и вполне мог сойти за шестнадцатилетнего. И вот он, заветный паспорт, и вот она, ленинградская прописка.

А тем, кто пожелает обвинить семью Точиновых в жульничестве, в обмане родного советского государства, не мешает знать, что получил отец в придачу к паспорту и прописке. В качестве бонуса, так сказать.

Призвали его не в девятнадцать лет, а фактически в семнадцать. В морскую пехоту Краснознаменного Балтийского Флота. А вскоре началась война.

В июле 1941-го семнадцатилетний морпех Паша Точинов угодил в самую мясорубку — под Таллин. Вдумайтесь на минутку: по нынешним законам ему, в его неполные восемнадцать, нельзя было бы купить бутылку водки. Даже банку пива или хотя бы пачку сигарет — нельзя. Нельзя голосовать, нельзя жениться без разрешения родителей… Но послали их не за пивом — под танки группы «Север». Вспоминаю свои неполные восемнадцать — и не представить…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Отец выжил и вышел из окружения с остатками рассеченной надвое 8-й армии. И воевал до 45-го, с перерывами на лечение после ранений.

Таким образом, я знал, что у отца две даты рождения: официальная, 25.09.21, и реальная, ровно на два года позже. Маленький семейный секрет. Как позже выяснилось, не единственный. Далеко не единственный.

Но даже с этим первым небольшим секретом получалась интересная коллизия. При полном отсутствии контрацепции крестьянские женщины рожали часто, чуть ли не каждый год. И в семье Точиновых уже был один сын 1921 года рождения— старший брат отца Василий, родившийся в мае.

И вот ситуация: два родных брата (не сводных, не единокровных — целиком и полностью родных). Оба родились по документам в 1921 году — один в мае, другой в сентябре. Небывалая скорострельность в деле деторождения. Рекорд всех времен и народов.

Эх, вот бы попались документы обоих братьев, да в руки конспирологу Ракитину! Уж он бы выстроил версию на загляденье! Тут уже не КГБ дело пахнет, не ЦРУ и не Моссадом.

Инопланетяне с Сириуса. Или рептилоиды с Нибиру. Но в любом случае с трехмесячной продолжительностью беременности.

Однако коллизии не случилось. Василий с войны не вернулся, погиб на фронте — так что никто не удивлялся двум никак не стыкующимся датам рождения.

Но дело на этом не закончилось. После смерти отца даты его рождения начали размножаться, как амебы: митозом.

Разбирая доставшийся в наследство семейный архив, я обнаружил реликвию времен войны — старую, потрепанную красноармейскую книжку отца. Указанная в ней дата рождения изумила. 05 марта 1921 года. Как? Откуда? Красноармейская книжка — главный документ бойца, как паспорт у штатского человека. Почему в ней дата, не пойми откуда взявшаяся? Привычная картина мира пошла трещинами…

Шли годы. Архивы приоткрывались. Все больше оцифрованных документов попадало в Интернет. Нашлись наградные листы отца, но дело не прояснили. Там везде был указан год рождения — 1921-й — но без числа и месяца.

Наконец, стали доступны метрические книги Гатчинского уезда (вернее, так в обиходе называли по привычке книги записей актов гражданского состояния). И у отца появилась четвертая дата рождения. 17 сентября 1923 года. Не факт, что она истинная: запись сделана со слов деда. Исключительно с них. Пришел некто Точинов С. В. в подотдел записей актов гражданского состояния при Слуцком волисполкоме и заявил: родился у меня сын, назвали Пашей. Какие справки из роддома, вы о чем? На дому рожали, при содействии повитух, а те справок не выписывали. Фактически роды могли случиться и на день раньше заявленного, и на два, и на три. Кто бы стал проверять? Но в любом случае эта дата изначальная. Вся дальнейшая свистопляска записанных в документах годов, месяцев и чисел началась с неё.

Кстати. В конце жизни отец мог получить некую компенсацию за то, что восемнадцатый свой день рождения встретил в страшной мясорубке первых месяцев войны. Мог выйти на пенсию на два года раньше. Не воспользовался. После достижения официального пенсионного возраста отработал еще семь лет.

Но путаница с датами — это цветочки. Настоящий, без дураков шок поджидал меня при изучении боевого пути отца — не по его рассказам, а по документам в архивах. По всему получалось, что он никогда не служил в части, указанной им во всех анкетах и автобиографиях — в 1-й артбригаде Ленинградского фронта. Не служил и всё тут. Никаких следов его пребывания там. Полтора года непонятно где был и чем занимался.

Илл. 34. Документы отца, отличающиеся диким разнобоем в датах рождения: в красноармейской книжке — 05.03.1921 г., в аттестате зрелости, полученном после войны, — 25.09.1921 г., в метрической книге дата правильная (?) — 17.09.1923 г.