"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9 (СИ) - Барчук Павел - Страница 222

Они лежали там, внизу, в одном месте, все четверо. Первой извлекли тело Люды Дубининой — именно его нащупал крюк зонда. Затем достали тела троих мужчин, на тот момент неопознанных.

Все четверо оказались утеплены гораздо лучше первой пятерки, особенно двое мужчин — они были и обуты, и одеты примерно так же, как во время лыжных переходов (впоследствии этих двоих опознают как Золотарева и Тибо-Бриньоля, а третьего мужчину — как Колеватова). На запястье Тибо обнаружили двое часов, остановившихся примерно в одинаковое время, на запястье Золотарева был компас, а на шее у него нашли фотоаппарат. Или не фотоаппарат, а футляр от фотоаппарата — в точности не известно, потому что из материалов уголовного дела эта находка непонятным образом испарилась.

Илл. 17. Тела последних дятловцев, извлеченные из оврага. Хорошо виден фотоаппарат (футляр от него?), впоследствии исчезнувший.

История с «фотоаппаратом из оврага» темна и загадочна.

На самом деле фотоаппарат Золотарева был опознан и возвращен его матери (отправлен посылкой в город Лермонтов Ставропольского края) позже, после закрытия уголовного дела. Однако тот, возвращенный фотоаппарат нашли в палатке, в рюкзаке Золотарева, еще в феврале. Чей футляр висел у него на шее до самой смерти, лежал ли в нем вообще фотоаппарат — никому не известно. Повторилась в несколько измененном виде история с лыжной шапочкой Рустема Слободина — на снимке извлеченных из оврага тел фотоаппарат (или по меньшей мере футляр от него) есть, а в документах дела — ни единого о нем упоминания.

Илл. 18. Схематический план места дятловской трагедии с указанием взаимного расположения палатки, кедра, оврага и всех найденных тел.

Кроме трупов, настила и предметов одежды, в овраге был обнаружен нож-финка, по мнению следствия принадлежавший Кривонищенко. А ножны (от той самой финки?) нашли наверху, возле палатки, когда окончательно сошел снег.

Задержка с находкой последних тел имела свои последствия. Сверху, над оврагом, еще лежал толстый слой снега, но внизу уже была плюсовая температура, там активно стекали к реке талые воды, и трупы, лежавшие в воде, в последние перед находкой недели, даже дни успели изрядно разложиться.

Это затруднило судебно-медицинскую экспертизу, породив в будущем множество спекуляций. Например, до сих пор не утихают споры: как лишилась языка Люда Дубинина? При жизни или посмертно? Судмедэксперт Возрожденный (последние вскрытия проводил тоже он, при помощи эксперта Чуркиной) сформулировал свое мнение по этому вопросу столь уклончиво, что трактовать его можно в любом смысле.

Акт экспертизы следствие озадачил. Как минимум. Скорее всего, ничего нового прокуроры Иванов и Темпалов уже не ожидали увидеть после первых находок, решив для себя, что все туристы погибли по одной и той же причине — замерзли.

Однако в последней четверке от воздействия низких температур умер лишь Колеватов. Остальные трое при жизни получили тяжелейшие травмы, повлекшие за собой смерть.

Николай Тибо-Бриньоль получил сильнейший удар по голове — такой, что отломившийся фрагмент кости черепа площадью несколько сантиметров был вдавлен в мозг. Из заключения эксперта: «Смерть наступила в результате закрытого многооскольчатого давленного перелома в область свода и основания черепа, с обильным кровоизлиянием под мозговые оболочки и в вещество головного мозга». При этом кожные покровы головы в месте удара повреждены не были.

У Золотарева и Дубининой обнаружились множественные переломы ребер с повреждениями внутренних органов острыми обломками костей и обильными внутренними кровоизлияниями.

Кроме того, у обоих отсутствовали глаза в глазницах, у Дубининой, как уже сказано, не было во рту языка, — хотя о том, когда получены эти повреждения, до смерти или после нее, эксперт однозначного вывода не сделал.

С полученными травмами ни один из троих не мог самостоятельно передвигаться. И даже если бы их попытались вести под руки — все равно идти они бы не могли.

Тибо с проломленным черепом мог прожить, причём не приходя в сознание, не более 2–3 часов. У Дубининой произошло кровоизлияние в правый желудочек сердца, и эксперт Возрожденный отпустил ей 10–20 минут жизни после получении травмы, но сознание она могла сохранить. Золотарев мог прожить дольше (сколько именно, эксперт не указал).

При всей уклончивости формулировок в главном выводе Возрожденный был категоричен: трое из четверых погибли насильственной смертью. Ни о каком несчастном случае речь не идет. Невозможно споткнуться, упасть и разбить голову так, как она оказалась разбита у Тибо-Бриньоля. И переломать ребра, как они были переломаны у Дубининой и Золотарева, — тоже невозможно, упав с высоты своего роста.

Эксперт Возрожденный применил прямо-таки иезуитский прием: предположил, что подобные травмы мог нанести быстро едущий автомобиль. Любому ясно, что по склону Мертвой горы не гоняют стритрейсеры. И законопослушные водители тоже не ездят, ни быстро, ни медленно, никак. Нет там автомобилей. И не было никогда.

Выдвинул эксперт и другое предположение: так покалечить могла ударная волна взрыва. Разумеется, Возрожденный к тому времени знал, что никаких следов взрыва рядом с оврагом и кедром не нашли, и вообще во всем районе, охваченном поисками, не нашли.

Яснее написать: ребят убили — и не использовать при этом слово «убийство», эксперт не мог. Не положено экспертам бросаться такими словами.

Исследованию мертвых тел предшествовало их опознание. И создается впечатление, что тело Золотарева опознали «по остаточному принципу». Троих погибших — Тибо-Бриньоля, Дубинину и Колеватова — идентифицировали без особого труда: к услугам следствия нашлось достаточно людей, хорошо их знавших. Значит, четвертый — Золотарев, нечего и голову ломать! Что тут непонятного?

Много, очень много тут непонятного.

Выглядел извлеченный из ручья труп Золотарева так, что образное выражение «мать родная не узнает» было применимо в самом прямом смысле. Она и не узнала: ее не стали вызывать на опознание издалека, со Ставрополья.

На свои прижизненные фотографии покойный походил чуть меньше чем никак: от лица не осталось практически ничего, пригодного для опознания.

При этом у Золотарева имелись особые приметы, вроде бы не позволявшие его с кем-либо перепутать: татуировки и металлические зубы, два несъемных мостовидных протеза.

Но с татуировками не все просто.

Эксперт описал их так: «На тыле правой кисти у основания большого пальца татуировка «Гена». На тыле правого предплечья в средней трети татуировка с изображением «свеклы и букв С», на тыле левого предплечья татуировка с изображением «Г.С» ДАЕРММУАЗУАЯ «пятиконечная звезда и буквы «С», букв Г+С+П = Д» и цифры 1921 год».

Никто из общавшихся с Золотаревым в Свердловске перед походом татуировок не запомнил. Дятловцы в своих дневниках их тоже не отметили. Удивляться этому не стоит: татуировки скрывала одежда — не июль месяц на дворе, чтобы ходить топлесс или в футболке с короткими рукавами.

Наверное, следствию стоило запросить Коуровскую турбазу, где Золотарев жил и работал в последнее время. (На самом деле она тогда официально именовалась Коуровско-Слободской, но все называли Коуровской.) Наверняка Золотарев бывал там в бане, а в теплых помещениях не ходил в свитере с длинными рукавами. Не могли его татуировки остаться незамеченными, их непременно видели коллеги-инструкторы, прочий персонал турбазы. Долго ли послать телеграмму: помогите, дескать, установить личность погибшего, опишите татуировки Золотарева хотя бы приблизительно. Или письмом запросить.

Но нет в уголовном деле копии отправленной телеграммы. И копии письма нет. Соответственно, нет и ответа.