"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9 (СИ) - Барчук Павел - Страница 196

Оленья тропа кончилась, началась торная тропа, потом и она кончилась. Шли целиной очень трудно, снег до 120 см глубиной. Лес постепенно редеет, чувствуется высота, пошли березки и сосенки карликовые и уродливые. По реке идти невозможно – не замерзла, а под снегом вода и наледь, тут же на лыжне идем опять берегом. День клонится к вечеру, надо искать место для бивуака. Вот и остановка на ночлег. Ветер сильный западный, сбивает снег с кедров и сосен, создавая впечатление снегопада.

Как всегда, быстро разводим костер и ставим палатку на лапник. Погрелись у костра и пошли спать.

До часа Х оставалось два дня. А подписи опять нет.

…

31 января 1959 г. Сегодня погода немножко хуже – ветер (западный), снег (видимо, с елей, ибо небо совершенно чистое).

Вышли относительно рано (около 10 утра). Идем по проторенному манси лыжному следу. (До сих пор мы шли по мансийской тропе, по которой не очень давно проехал на оленях охотник.)

Вчера мы встретили, видимо, его ночевку, олени дальше не пошли, сам охотник не пошел по зарубкам старой тропы, по его следу мы идем сейчас.

Сегодня была удивительно хорошая ночевка, тепло и сухо, несмотря на низкую температуру (–18–24 °C). Идти сегодня особенно тяжело. След не видно, часто сбиваемся с него или идем ощупью. Таким образом проходим 1,5–2 км в час.

Вырабатываем новые методы более производительной ходьбы. Первый сбрасывает рюкзак и идет 5 минут, после этого возвращается, отдыхает минут 10–15, после догоняет остальную часть группы. Так родился безостановочный способ прокладывания лыжни. Особенно тяжело при этом второму, который идет по лыжне, торенной первым, с рюкзаком. Постепенно отделяемся от Ауспии, подъем непрерывный, но довольно плавный. И вот кончились ели, пошел редкий березняк. Мы вышли на границу леса. Ветер западный, теплый, пронзительный, скорость ветра – подобная скорости воздуха при подъеме самолета. Наст, голые места. Об устройстве лабаза даже думать не приходится. Около 4-х часов. Нужно выбирать ночлег. Спускаемся на юг – в долину Ауспии. Это, видимо, самое снегопадное место. Ветер небольшой по снегу 1,2–2 м толщиной. Усталые, измученные, принялись за устройство ночлега. Дров мало. Хилые сырые ели. Костер разводили на бревнах, неохота рыть яму. Ужинаем прямо в палатке. Тепло. Трудно представить подобный уют где-то на хребте, при пронзительном вое ветра, в сотне километров от населенных пунктов.

Дятлов

На этом записи в дневнике группы Дятлова обрываются.

28.

Погода просияла – как будто специально для меня, не вылезавшей из дому несколько дней подряд. Заснеженный пейзаж – такой же знакомый, как отражение в зеркале. Шумахер лежал на подоконнике, дерзко распушившись и жмурясь от солнечных лучей. Солнечная зима – что может быть лучше? Только солнечное лето… Похоже, я совсем потеряла связь с реальностью.

А потом приехала мама.

Это был понедельник. Мама долго обнимала и жулькала меня, как будто я до сих пор младенец в подгузнике, а не взрослая женщина с прошлым. Всё равно, даже объяснить не могу, как я была рада.

Пока она раскидывала вещи по полочкам, я готовила обед. Я очень люблю готовить для кого-то, не для себя.

Мама напевала песенку в ванной. Меня поразило, что песенка была современной. Да и одета мама была модно – не в пример мне.

– Я привезла тебе блузку в подарок – не знаю, понравится, нет?

Блузка мне не понравилась, но я сделала вид, что в полном восторге.

За обедом мама спросила:

– Что Вадик?

– Был период сближения. Был и закончился.

– Ребенка вам надо было родить, – вздохнула мама. – Семья без ребенка – это не семья. А что отец – не звонил?

Деланное безразличие.

– Нет, давно не слышно.

– Даже не знаю, как он там?

Долгий вздох.

– А что твой муж?

– Эдик – отлично! Купил мне машину, представляешь? Сейчас надо в автошколу записываться. А ты чем занимаешься? Судя по сложному взгляду, новая книга?

– Что-то вроде того.

– О чем?

– О пропавших туристах.

Мама положила ложку.

– Почему вдруг? У тебя ведь в основном лямур-тужур, ты, конечно, не обижайся…

– Я и не обижаюсь.

Мама курила свои тоненькие сигаретки, пила беспрерывно чай. Потом вернулась к прежней теме:

– А где они пропали, эти туристы?

– На Северном Урале.

– Слушай, – оживилась мама, – а ты помнишь, что мы с твоим папой тоже бывалые турики? Он ведь меня и на охоту, и на рыбалку с собой брал…

– Помню. И меня тоже пытался.

Мама засмеялась.

Глубокая затяжка, дым в потолок. Шумахер сидит скорбно у своей мисочки, будто пришел на ее похороны.

– Году в 1962-м, кажется, мы с отцом и еще двумя нашими друзьями – ты должна помнить дядю Толю и дядю Петю – ходили в поход по северу области. Где Новая Ляля. Там места очень красивые! Дело было, естественно, летом, потому что зимний туризм я вообще не признаю. Так вот, костерчик развели, палаточку поставили… Поели, поговорили, посмеялись. И спать – устали, как галерные. Мужики быстро отрубились, а я всё никак уснуть не могла. Лежу, думаю обо всем. Ночь тихая, спокойная, и вдруг раздается: ту-ду, ту-ду, ту-ду – знаешь, как будто поезд едет. Я из палатки вылезла осторожно, прислушалась – вокруг ничего. Залезла обратно. Опять: ту-ду, ту-ду, ту-ду. Тут до меня дошло, что звук откуда-то снизу доносится. Из-под земли.

Я отца разбудила, говорю, давай, Миша, послушай – или я с ума сошла, или что?

Он прислушался – точно, говорит, поезд. Не иначе какие-то секретные подземные дела. Надо, говорит, поутру двигать отсюда поскорее. И не болтать.

Так мы и сделали. Даже Толе с Петькой не рассказали.

А потом уже отец ходил в те места один, и кто-то из местных мужиков ему рассказывал: мол, в этих лесах подземные аэродромы и другие чудеса. Бывало, идешь в лес за ягодой – и вдруг военный появляется. И так же исчезает. Люди говорят, что там секретные лифты, которые прямо в подземелья уходят.

– Новая Ляля – это ведь очень далеко от Перевала… – сказала я.

И тут мама взмолилась:

– Расскажи!

Пока я пересказывала ей саму историю, стало совсем темно. Что поделаешь, январь, темнеет («темнает», как говорят на севере) рано.

– И ты вот так сидишь каждый день, читаешь всё это и тут же пишешь?

– А завтра еще и на улицу выйду. Завтра – годины, пойду к ребятам на могилу.

– Может, почитаешь что-нибудь для меня, на ночь? Мне интересно.

Не самое подходящее чтение на сон грядущий, но она сама попросила.

Я уступила маме кровать, а себе постелила на раскладушке, рядом. Шуми долго не мог решить, где он будет сегодня спать, наконец всё же пришел ко мне, свернулся колесиком.

Читала вслух дневник участницы похода З.Колмогоровой.

…

24 января 1959 г. Вчера вечером, около 9-00, погрузились в поезд № 43. Наконец-то. Нас 10 человек. Биенко Славик не пошел, не отпустили. Едем вместе с группой Блинова. Весело. Песни. Около 8 утра приезжаем в Серов. На вокзал не пускают, поезд на Ивдель идет в 6-30 вечера. Ищем помещение. Попытки попасть в клуб (справа от вокзала за столовой), в школу неудачны. Наконец находим ж/д 41-ю школу (метров 200 от вокзала), где нас очень хорошо встретили.

…

30 января.

– Сразу тридцатое? Почему?

– Мне кажется, они очень сильно уставали в этом походе. Действительно уставали. Не до дневников было.

…

С утра –17 °C – похолодало.

Дежурные (повторно С.Колеватов и К.Тибо за вчерашний медленный сбор) долго разводили костер, с вечера постановили на 8 минут с момента подъема вставать и освобождать палатку. Поэтому все давно проснулись и ждут эту команду. Но бесполезно. Около 9:30 утра начался пассивный подъем. Коля Т. что-то острит с утра. Собираться никому неохота.