Крылатый воин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 89

Мы поехали ко мне домой, где она отдалась довольно нежно. Никакого садо-мазо, только традиционные удовольствия, как по мне, не менее острые и приятные. С Жаклин Беннет я настолько отвык от этого, что стал воспринимать норму, как исключение.

Утром встал бодрый и счастливый. Была суббота, поэтому, накормив Эмми Ферберн завтраком, подвез до ее жилья, договорившись, что позвоню, когда прилечу. Она обитала неподалеку в такой же студии вместе с подругой. Обе экономили на квартире, чтобы больше тратить на одежду, обувь, парикмахеров, маникюрш… Мужчины клюют на внешний вид, а не на временное жилье.

Может быть, благодаря этой расслабленности красиво проскочил в очень неприятной ситуации. Марио Кастилло дал мне рейс на Нэшвилл, Теннесси. Лететь туда четыре часа. Можно было заночевать, но меня в Остине ждали, поэтому по прибытию сразу пошел на склад почтовой службы. Собирался попросить, чтобы побыстрее разгрузили-загрузили. Побывав здесь несколько раз, успел познакомиться с сотрудниками, рассказать им, что учился в Смирне, Теннеси, в Школе военных пилотов. Интересно, кто тянул меня за язык⁈ Большую часть бед себе мы накликаем своим длинным языком.

В конторке уже был летчик с «хэвока», переоборудованного под грузовой, здоровенный тип с пятиугольным лицом вершиной вниз и относительным свежим, красноватым, длинным шрамом на лбу. Ему подписывали документы, значит, сейчас полетит.

Один из менеджеров по имени Кэвин, забыл фамилию, которому я вешал когда-то лапшу на уши о своих боевых подвигах, чтобы обслужил без очереди, сказал мне:

— Шон, Говард Хеммонд тоже учился в Смирненской школе военных летчиков.

— Привет, Говард! — не растерявшись, поздоровался я.

— Привет! — как бы сделав одолжение, молвил он и спросил, глядя исподлобья: — Ты кто такой?

— Шон Вудворд, — ответил я, понадеявшись, что мой предшественник учился с ним в разное время.

— Шон Вудворд погиб в автомобильной катастрофе перед самым вылетом в Европу, — резко бросил он.

— Значит, мы с ним однофамильцы, — нашелся я и, чтобы сменить тему, сам поинтересовался: — Энтони Иверса давно видел?

— Кто это такой⁈ — удивился он.

— Да тоже летчик. Не знаешь и не надо, — сказал я.

Он посмотрел на меня с таким видом, словно решал, врезать или нет?

Менеджер почувствовал это и вмещался:

— Говард, забирай накладные.

Здоровяк взял бумаги и пошел к выходу.

— Удачно долететь! — пожелал я.

— Пошел ты…! — ругнулся Говард Хеммонд и хлопнул дверью так, что с потолка посыпались крупинки побелки.

Теперь надо было восстановить свою репутацию в глазах Кэвина.

— Энтони Ивенс учился вместе с нами. С месяц назад встретил его в Нью-Йорке. Оба ночевали там из-за погоды. Он рассказал, что Говарда Хеммонда сильно контузило в конце войны. Видел шрам на лбу? После этого он перестал узнавать людей, начал путать живых с мертвыми. Даже о том, что контужен, не помнит. Начинаешь убеждать в обратном, в драку лезет. А попробуй с таким бугаем справиться! Так что лучше с ним соглашаться, — придумал я на ходу и закончил трагично: — Война убивает по-разному.

Кэвин проникся и организовал мне быструю разгрузку и погрузку, а я по прилету в Остин сказал Марио Кастилло, чтобы больше не давал мне рейсы на Нэшвилл. Мол, я не захотел оставаться там на ночь и поругался с менеджерами почтовой службы. Пообещали в дальнейшем сделать мне жизнь интереснее, а из-за этого и авиакомпания пострадает.

117

Весенний семестр пролетел незаметно. Я набрал предметов, чтобы получить диплом бакалавра в этом году. Время оставалось только на полеты по выходным, немного на творчество и Эмми Ферберн. Написал еще две получасовые радиопьесы ситкома «Студенты», получив за них тысячу баксов минус доля литературного агента.

В весеннюю сессию, кроме текущих предметов, сдал экзамен по «Фундаментальной базе инженерии». Его можно сдавать в зимнюю или весеннюю сессию на любом курсе, если потянешь. Тебе выдают несколько страниц вопросов по всем предметам, которые хоть каким-то боком касаются инженерии и восемь часов времени. Ответы только письменно. Два преподавателя следят, чтобы не списывали. Хотя можно выйти в туалет и, запершись в кабинке, почитать шпаргалки или в диннерс, не шибко прячась. Я заготовил их по нескольким трудным вопросам и воспользовался частично. Позже понял, что и без шпаргалок получил бы положительную оценку, но набрал бы не девяносто шесть процентов правильных ответов, а немного меньше. Нижняя планка все равно была семьдесят. Сдал этот экзамен — считай, диплом в кармане.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я решил не надрываться, не заканчивать все классы по химии, плюнуть на те, что связаны с радиоактивными элементами. Не лежит у меня душа к ним. Тех, что уже прошел, хватало на получение диплома, и я стал его обладателем. Это кусок картона, на котором красивым шрифтом написано название университета, колледжа, твое имя, степень бакалавра по какой профессии и ниже, если с высокими баллами, надпись на латыни «cum laude (с отличием)», или «magna cum laude (с большим отличием)», или «summa cum laude» (с наибольшим отличием). Еще ниже «Со всеми почестями, правами, привилегиями и обязанностями, относящимися к этой степени». Дата, подписи, штамп университета. Само собой, у меня была приписка «с наибольшим отличием».

После чего я был тут же зачислен в магистратуру, она же аспирантура. С началом следующего учебного года у меня всего четыре часа в неделю занятий с профессором Фредериком Тейсбергом, и я буду его ассистентом и заодно профессора Эдварда Чарчхилла, потому что две зарплаты — это в два раза лучше, чем одна, а работы не намного больше.

В конце мая мне позвонили из отдела кадров компании «Тексако» и предложили место руководителя отдела моторного масла. Сказал им, что решил делать научную карьеру, буду учиться в аспирантуре. Тогда позвали на стажировку летом в должности старшего сотрудника научной лаборатории. Я отказался, сообщив им, что уже подписал контракт с киностудией «РКО Пикчерс».

Звонившая мне женщина, та самая, что принимала документы в прошлом году, ахнула удивленно и полюбопытствовала:

— А что ты там будешь делать?

— Консультировать во время съемок фильма об ученых, — ответил я.

— Как он будет называться? — спросила она.

— Не могу сказать, это коммерческая тайна, — важно заявил я.

— Да-да, я понимаю, — сразу согласилась она и пожелала удачи.

Побывать в Чикаго получилось только в начале июня. Туда летала три раза в неделю пара штатных пилотов. Отправлялись рано утром и возвращались к ночи, накручивая десять-двенадцать полетных часов и несколько на грузовых работах. Из-за нелетной погоды восьмого июня в пятницу график сбился, а лететь в субботу они не захотели, у обоих были дела на выходные. Марио Кастилло позвонил мне. Я согласился и захватил с собой джентльменский набор.

В Чикаго тоже недавно прошел дождь. На летном поле кое-где еще стояли лужи с мутной водой. Бригадир грузчиков почтового ведомства, крепкий, длиннорукий и недалекий мужик лет тридцати шести, предупредил, что управятся быстро, смогу вылететь часа через три-четыре и до темноты вернуться в Остин. Дни сейчас длинные, скоро летнее солнцестояние. Видимо, штатные пилоты авиакомпании «Остин эйркрафт» приучили их работать в таком графике.

— Сейчас позвоню подруге, узнаю, как у нее дела, и, может, останусь на ночь, а если не повезет, улечу сегодня, — сказал я.

Скабрезно ухмыльнувшись, он произнес:

— Ты, смотрю, шустрый парень, везде поспеваешь!

Телефон Роберта Макбрейна не отвечал. Я прогулялся до его логова. Уже издали заметил по новой яркой вывеске, что там теперь мастерская по изготовлению мебели на заказ.

Я спросил у двух пацанят, наверное, братьев, одетых лишь в одинаковые короткие шорты на перекрещенных лямках и босых, которые мерили большую лужу на дороге:

— Что случилось с мастерской по ремонту сейфов?

— Там убили семь человек! Настоящая война была, мистер! — радостно сообщил он и показал руками, будто стреляет из двух пистолетов, добавив звуки: — Бах-бах-бах!