Намбандзин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 15

Из обращения дзёнинов к гостям, я понял, что к нам наведался номинальный даймё провинции Овари по имени Ода Нобунага, а его советника звали Сасса Наримаса. Нам предложили убить несколько членов рода Ода: дядю, младшего брата и несколько дальних родственников даймё. После смерти три года назад главы рода Оды Набухидэ власть формально перешла к его второму сыну (старший был от наложницы) Нобунаге, который не нравился старейшинам, поэтому поддержали третьего сына по имени Нобуюки. Они бы давно расправились с официальным наследником, но он был зятем Сайто Ходэтацу (Гадюки), который после победы в сражении, в котором участвовал и я, стал даймё соседней провинции Мино и заимел очень большую и сильную армию. За каждое убийство нам будут платить отдельно. Если справимся, и Ода Нобунага станет реальным правителем Овари, то весь наш клан возьмут на службу. Тогда каждый житель деревни, включая детей, будет получать в год по одному коку риса, тюнины по три, дзёнины по пять, а синоби на службе — дополнительную плату по заслугам.

— Я слышал много хорошо о ваших людях. Надеюсь, что мы договоримся, и вы не подведете меня, — закончил Ода Нобунага.

Предложение было, так сказать, эксклюзивным. Я не сомневался, что его примут. Но было бы глупо согласиться вот так сразу. Судя по тому, что дзёнины пока молчали, они, видимо, думали так же.

Я пришел им на помощь, наклонившись к уху Каваи Аки, позади и слева от которого стоял, и спросил тихо, но достаточно громко, чтобы услышали и гости:

— Убить надо будет так, чтобы все знали, по чьему заказу это сделано, или заподозрить должны кого-то другого?

Старший дзёнин кивнул, то ли соглашаясь, то ли подтверждая, что услышал меня, и повторил вопрос, обращаясь к гостям.

Даймё замешкался, решая, что выгоднее, и ответил Сасса Наримаса:

— Лучше второй вариант, и желательно, чтобы подозревали Такэду Харунобу или Китабатакэ Харумото.

— Это будет стоить дороже, — не сплоховал Каваи Аки.

— Мы увеличим плату за каждого человека, — сразу согласился даймё провинции Овари, после чего спросил у дзёнина так, будто меня рядом нет: — Кто этот намбандзин?

Ода Нобунага и раньше поглядывал на меня с интересом. Не в каждой японской деревне и даже городе можно встретить европейца, причем приглашенного на важные переговоры не в роли переводчика.

— Он наш тюнин. Руководил несколькими успешными операциями. В перерывах обучает молодежь стрельбе из тэппо, — ответил старик.

— Это он убил Тани Хисамото? — поинтересовался Сасса Наримаса.

— Он убил многих, — уклончиво произнес Каваи Аки, хотя к смерти названного персонажа я имел только косвенное отношение — разработал саму операцию.

— Надеюсь, удача не отвернется от него и дальше! — искренне пожелал даймё.

Переговорщики сделали еще по несколько глотков чая, договорились о цене — довольно приличной, почти вдвое больше, чем нам платили раньше — за каждое убийство, после чего гости попрощались. Сев на коня, Ода Нобунага обернулся и внимательно посмотрел на меня. Взгляд был, как у ребенка на игрушку в витрине магазина.

— Ты ему понравился! — шутливо поддел Като Данзё.

— Меня учили: держись подальше от правителей и поближе к кухне! — отшутился и я, перефразировав поговорку военнослужащих советской армии.

14

Впереди двигался отряд из двух десятков пикинеров, которые несли свое четырехметровое оружие, положив на плечо, левое или правое, кому как удобнее. На спине у каждого закреплен сасимоно с гербом рода Китабатакэ. За ними скакал на гнедом жеребце я в доспехах из кожаных пластин, покрытых лаком. На голове типичный японский шлем. Лицо закрывала маска с мордой дракона, каким это мифическое существо представлял мастер-изготовитель. На руках перчатки. Так что нереально догадаться, что всадник — европеец. Да, я высоковат для японцев, но среди них изредка встречались экземпляры и подлиннее меня. На крупе лошади закреплены два мушкета, обмотанные дерюгой и циновкой так, чтобы никто не понял, что это такое, но похоже на пару нагинат с короткими рукоятками. Рядом со мной идет Като Данзё, исполняющий роль слуги. Без посторонней помощи надеть японские доспехи даже тяжелее, чем европейские железные латы. Кстати, жителей деревни Каваи удивляло, что у меня нижнее белье шелковое, а верхняя одежда из хлопка, кожи. Здесь принято хвастаться шелком, а не защищаться с его помощью от паразитов. Следом за лошадью вышагивали одиннадцать аркебузиров с сасимоно дайме провинции Исэ. Соседи знали, что у него есть отряд асигару с таким оружием. Что этот отряд делает в провинции Овари, знать положено только тем, к кому он направляется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Километрах в семи от замка Суэмори, который является резиденцией Оды Нобуюки, второго претендента на роль даймё, мы свернули в лес. Дальше пошли цепочкой по одному по узкой тропе, ведущей на вершину невысокого длинного холма. Я слез с коня, повел его на поводу. Хоть и в доспехах, но неприятно, когда ветки хлещут по маске. Не покидает ощущение, что удар придется по открытому лицу.

Остановились на поляне, которую обступали со всех сторон вековые деревья. Я со «слугой» и пятью пикинерами без главного оружия, прошелся дальше, к не очень обрывистому склону, поросшему пожелтевшей травой и невысокими кустами. Здесь у подножия холма дорога делала крутой поворот и дальше метров двести шла почти по прямой. Пикинеры приготовили две лежки в лесу на таком расстоянии от края, чтобы дым не вылетал дальше деревьев. Направление — на дорогу.

Утром я отдал свои доспехи и коня самому высокому из своих подчиненных. Отряд спустился ближе к дороге, а мы с Като Данзё устроились в лежках, пообвыклись, после чего расположились рядом с ними, прислонив мушкеты к стволу сосны, ствол которой раздваивался в метре от земли.

Ждать пришлось долго. Мимо нас по дороге проходили большими и не очень группами крестьяне. Проследовал небольшой купеческий караван из четырех навьюченных лошадей и шести охранников. Тюки были большие, но животные шли бодро. Наверное, везут ткани или хлопок.

Наш дозорный, сидевший в засаде возле следующего поворота, прибежал, когда, судя по положению солнца, было около десяти часов дня. Появившийся на дороге отряд явно не торопился засвидетельствовать свое почтение новоиспеченному даймё. Впереди десять конных самураев. За ними скакали трое: пожилой в шлеме с длинным и загнутым вверх рогом на лбу (привет его жене!) и двое немного за двадцать. Это Ода Нобумицу, дядя даймё, с сыновьями. Сзади еще десять самураев. Все они ехали к Ода Набуюки, которого считали своим даймё, чтобы вместе отпраздновать кариаги мацури (завершение сбора риса — один из трех главных праздников синтоистов), совершить обряд осеннего благодарения.

Как мне поведал Като Данзё, у старейшин рода Ода были основания предпочесть второго законного сына старшему. Нобунага отличался, мягко выражаясь, странным характером. Проще говоря, любил включать дурака и часто забывал выключить, поэтому у него было погоняло Большой дурак из Овари. На похоронах отца он выкинул что-то такое непотребное, что никто не осмеливался даже произнести, что именно, зато все рассказывали, как его наставник Хиратэ Киёхидэ совершил сэппуку, чтобы смыть позор Нобунаги. Правда, кое-кто утверждал, что наставник был лучшим другом упокоившегося даймё и именно поэтому покончил с собой, из-за чего у меня складывалось впечатление, что это черный пиар, грамотно сочиненный старейшинами и внедренный в массы. По слухам второй сын, восемнадцатилетний Набуюки, слабоволен и нерешителен, предпочитает заниматься чайными церемониями, сочинением стихов и каллиграфией, а не воевать. Дядя Ода Нобумицу вертит им, как хочет, причем даже не лично, а через доверенного самурая, который постоянно живет в замке Суэмори.

Когда отряд самураев приблизился к холму, из-за поворота вышел отряд асигару, возглавляемый благородным всадником. Поскольку оба подразделения шли во всю ширину дороги, пришлось им остановиться. У аборигенов уже сложились кастовые правила поведения на дороге и в общественных местах. Встретив сеньора, вассал обязан слезть с коня и на обочине принять позу покорности. Если встречались два примерно равные по статусу, начиналось выяснение, кто кому должен уступить дорогу. В нашей ситуации отряду из более двух десятков самураев и так было понятно, что один их коллега с толпой асигару просто обязан убраться на обочину и проводить их завистливым взглядом. О чем они и начала орать.