Ледяная фантазия - Цзинмин Го - Страница 9

– Бабушка, ваши волосы…

Она улыбнулась, ничего не ответив. В следующее мгновение позади меня раздался тихий голос:

– Она самый сильный чародей в Империи льда, мать дедушки вашего отца и лучшая из чародеев и прорицателей империи. Поэтому ее сон был настолько ярким.

Обернувшись, я увидел перед собой облаченного в белое одеяние Син Цзю. Он улыбнулся мне.

– Следуйте за мной, я покажу вам одно место и передам другой сон Ши, который принадлежит и вам. Перед своей смертью Ин Кунши сказал мне, что если однажды и умрет, то только от вашей руки; лишь вам он позволит это сделать. Ин Кунши просил, чтобы после его смерти я передал вам всю его силу и показал его последний сон.

Я дотронулся до своих волос, что отросли так внезапно, и ничего не ответил.

Син Цзю привел меня к Ледяному морю, в место, которое казалось мне смутно знакомым. Мы стояли на черной скале, о которую бились белые волны, образуя морскую пену, а в небе кружили снежные птицы.

– Где мы?

– Это Край, место с моей картины.

– Зачем ты меня сюда привел?

– Я хочу рассказать о вашей прошлой жизни.

– О чем?

– Войдите в сновидение и взгляните сами.

Я вступил в сон, созданный Син Цзю, но место вокруг меня не поменялось – я все так же стоял на Краю, только теперь в одиночестве. Я осмотрелся по сторонам и увидел Камень заточения, одиноко чернеющий на морском берегу. Подойдя поближе, я заметил человека, привязанного к камню; его волосы беспорядочно трепал морской ветер, а лицо ужасно напоминало лицо моего отца. На плече незнакомца восседала огромная снежная птица.

– Птица, знаешь, о чем я мечтаю больше всего? – донеслись до меня слова узника. – О свободе. Хотел бы я свалить этот камень вниз. Пусть я сгину в море, только бы быть свободным от этих оков. – Он замолчал на мгновение, а потом рассмеялся и покачал головой. – Только тебе не понять, какой прок тебе от моих слов. – Узник посмотрел на птицу. – А знаешь что? В следующей жизни я хотел бы стать принцем Империи льда, но только не императором, лишь так я буду волен делать что захочу. В следующей жизни больше всего я хочу быть свободным.

Сидевшая на его плече птица вдруг взлетела и начала биться о камень, удар за ударом, пока не упала мертвая рядом. Ее кровь расцвела на черной поверхности скалы яркими, словно огонь, красными лотосами, и сковывавшая узника цепь сломалась. Он ринулся вниз с обрыва, и уже в следующую секунду его поглотили волны.

Передо мной снова стоял Син Цзю. Его белая мантия развевалась на морском ветру, он указал правой рукой в сторону, и, проследив, я увидел тот самый черный камень.

Моя рука прошлась по уже едва различимым следам крови на поверхности камня – она, засохнув, навсегда осталась в его трещинах.

– Ка Со, тот маг, что был заключен здесь за нарушение запретов, – и есть ваша прошлая жизнь.

– Ты сказал, что этот сон оставил мне Ши, тогда где же он сам?

– Его прошлое воплощение там же. Он был той снежной птицей, что умерла ради вас.

Мою грудь пронзила резкая боль. Я раскрыл рот и увидел, как из него потекла белая искрящаяся кровь. Капля за каплей она разбивалась о черный берег, а на ее месте расцветали огненные цветы лотоса, теплые, как сама весна.

По небу пролетела большая снежная птица. Я поднял голову. Издав звонкий крик, птица поднялась высоко в небеса.

Часть вторая

Империя снега

Когда ветер ослаб и поднялись облака, кисть опустилась в последнем штрихе. Холодные ливни дворца сменили редкие серебряные пряди.

Я поднял руку, цепляясь за горный туман, пересек реку забвения, все ждал у дверей, а у других, за стеной, ключом била жизнь.

Скоро настала весна, льда и снега – остатки, и огни лета озарили корабль в ночи.

Я искал тебя за тысячи ли1, и ветер гнал сухие листья, возвращая облака бескрайнего мира людей домой.

В жизни и во сне,

В цине и в изгибе руки,

Сквозь дни и сезоны

Я ждал нашего воссоединения.

Когда мне исполнилось триста пятьдесят лет, я наконец-то взошел на трон Империи льда.

Я стоял на величественной крепостной стене города, слушая, как шумная толпа внизу выкрикивает мое имя: «Ка Со, наш великий правитель», ведь прежде никто из них не видел, чтобы трон занимал человек с такими длинными волосами. Вот только одному мне было известно, что, серебристо-белые, развевавшиеся на холодном ветру, они продолжали жизнь Ши в моей. Я слышал, как душа моего брата звонко пела высоко в небесах, я слышал, как он тихо звал меня по имени.

Его волосы стали для меня напоминанием о собственном одиночестве, их хозяин уже много лет как погиб от моего меча. Белая кровь, вытянутые пальцы рук и распустившиеся цветы лотоса… все, все это было словно самая ясная карта звездного неба, вот только разгадать, сколько в ней погребено отчаяния, не под силу было никому: ни Син Цзю, ни мне.

Каждый раз, обращая взгляд к небу, я видел быстро пролетающих снежных птиц, их сиплый крик разрывал небеса, и от его уныния наворачивались слезы. Мне виделась Ли Ло, восседающая высоко на единороге и весело управляющая снежным ветром; виделась Лань Шан, легко разрезающая морскую воду, словно бабочка; я слышал, как ее русалочья песнь укрывала собой всю империю. Мне виделось лицо Ши, такое же озорное, как у ребенка, с красивой, но хитрой улыбкой, и его длинные волосы, рассыпанные по сторонам. Я видел его с парящим снежным шаром в левой руке и искрящимся огнем в правой; он стоял, а пол под его ногами был усыпан бесчисленными цветками красного лотоса.

Мой младший брат любил меня больше всех, но любовь его оказалась слишком отчаянна, такой любят несмышленые дети. Он вырос в прекрасного юношу, вот только сердце его не повзрослело, оно осталось упрямым и ранимым. Обладая силой, превосходящей мою, Ши не стал бороться и умер от моего меча, все с той же улыбкой на губах, которая таила в себе огромную душевную боль. Боль оттого, что он так и не подарил мне свободу, не мог стоять здесь со мной на высокой крепостной стене в белой мантии, взлетающей от порывов ветра, не мог вернуться со мной в Туманный лес, вернуться к самому началу всего.

Ли Ло, великого мага, которую мой отец похоронил в глубинах Ледяного моря, той прекрасной девушки, что проводила со мной бессонные ночи на крыше дворца, тоже не было рядом. Как и Лань Шан, маленькой русалки, любящей меня всем сердцем. Увидев ее русалочий хвост, вернувшийся после смерти, я глубоко вонзил ногти в ладони, и, когда все разошлись, из моих глаз полились слезы на ее белоснежные локоны.

Все они стали призраками, и мне оставалось только протягивать руку к голубому небу в попытках раз за разом ухватиться за пустоту.

Служанки и стража дворца назвали меня самым тихим правителем в истории. Дни я проводил прислонившись к дереву вишни и читая пергаменты Кодекса, изучая древнюю и редкую магию. А по вечерам поднимался на крышу, где наблюдал за сиянием звезд, что напоминали мне парящий в воздухе ивовый пух. Иногда издалека долетали лепестки вишни и оседали на плечах; я клал их в рот, пробуя на вкус. Временами доносились крики детей, играющих в Туманном лесу, и его тяжелое дыхание. В такие моменты я с блеклой улыбкой смотрел на небо не в силах сказать, сколько минуло лет.

Их уносил прочь пронизывающий снежный ветер.

Однажды, словно сквозь сон, я вспомнил, как в Туманном лесу, когда я еще даже не был магом, бабушка взяла мое лицо в свои ладони и, поглаживая мягкие тонкие волосы, сказала:

– Ка Со, когда ты взойдешь на престол Империи льда, твоя жизнь станет подобна тихой реке; года, тысячелетия будут молчаливо тянуться друг за другом.