Королева карантина (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 112

Даст ли мне, наконец, убийство Троя Мемфиса отсрочку от всей этой боли? Буду ли я свободен от нее? Или мне всегда будет так больно? Всегда ли будет ощущаться жало несправедливости, которое он причинил моей семье? Была ли хоть какая-то реальная надежда на то, что я смирюсь с этим?

Чья-то рука скользнула в мою, и я посмотрел вниз на Татум, которая стояла там, и угасающий свет отражался от ее золотистых волос.

— Завтра мы упокоим наших призраков, — сказала она, зная, о чем я думаю, даже не спрашивая. — Мы встретимся с дьяволом лицом к лицу и отправим его обратно в ад с нашими демонами на буксире. Тогда нам нужно забыть об этом, Нэш. Все это.

— А что, если этого недостаточно? — Пробормотал я, нахмурив брови.

— Этого и не будет, — ответила она, удивив меня. — Как это возможно? Убийство Мортеза, возможно, и помогло расплатиться за смерть моего отца, но оно не залечило мои раны. Месть не вернет к нам людей, которых мы любим. Наши семьи — это частичка нашей души, которой всегда будет не хватать. Но они не потеряны. Они здесь, с нами. — Она положила руку мне на сердце. — Они бы хотели, чтобы мы обрели счастье. Жить и помнить о них, но не использовать их как предлог, чтобы продолжать наказывать самих себя. Мы должны позволить нашему гневу угаснуть вместе с людьми, которые несут ответственность за боль от их смерти. Затем мы сосредоточимся на любви, которую мы испытывали к ним, а они — к нам. Так мы сможем двигаться дальше. Смирившись с тем, как с ними поступили, и крепко держась за лучшие воспоминания, которые у нас остались о них.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросил я, и она на мгновение заколебалась, обдумывая это.

— Однажды, когда мы были детьми, мы с Джесс были в походе с нашим отцом и играли с ним в прятки. Но он не мог нас найти. Нам удалось втиснуться в дупло дерева, и мы, должно быть, оставались там, тихо хихикая, полчаса или больше. Наконец, он начал звать нас со страхом в голосе, говоря нам, что игра окончена и что ему действительно нужно, чтобы мы дали ему знать, что с нами все в порядке. Поэтому мы выскочили и подбежали к нему, увидев его с дикими глазами и обеспокоенным видом, но в тот момент, когда он заметил нас, его лицо расплылось в самой широкой улыбке, которую я когда-либо видела. Он заключил нас в объятия и сжал так крепко, что мы не могли дышать. Я спросила его, что было бы, если бы мы не вышли. Отказался бы он от нас и просто пошел домой один? И он сказал нам, что мы — единственное, что имеет значение в его жизни. Что он охотился бы за нами день и ночь до конца своей жизни и никогда бы не сдался. Я почувствовала себя такой любимой, когда он сказал нам это. — Слезы навернулись на ее глаза, но она сморгнула их, и я крепче сжал ее руку. — Теперь ты расскажи мне об одном.

Я колебался дольше, чем она, и с потрясением понял, что это потому, что я никогда по-настоящему не позволял себе зацикливаться на воспоминаниях о своей семье. Но это заставляло их тускнеть, и я не мог вынести мысли об этом. Я не позволю этому случиться. Поэтому я закрыл глаза и погрузилась в воспоминания о Рождестве, о запахе мамы, готовящей ужин, витающем в воздухе, пока мы с Майклом открывали подарки.

— Каждое Рождество моя мама вкладывала все свои силы на то, что бы приготовить потрясающий ужин, — сказал я с улыбкой. — Она покупала все, даже то, что никому из нас не нравилось, и часами пропадала на кухне, но готовить она ни хрена не умела. — Я засмеялся, и Татум тоже улыбнулась. — Мы с Майклом все равно съедали все, вычищая тарелки и скрывая свои гримасы, пока хрустели подгоревшими овощами и соленой подливкой. Я вроде как люблю вкус плохо приготовленной еды из-за тех дней. Она спрашивала нас, нравится ли нам это, и мы отвечали, что это потрясающе, и она улыбалась, потому что прекрасно знала, что это ужасно. Но никто из нас не сдавался, продолжая разыгрывать идеальное Рождество, потому что это была наша версия идеального Рождества, и это было все, чего мы хотели. Потом мы вместе заваливались перед телевизором и ели шоколад до тех пор, пока нас не начинало тошнить. Каждый год мы засыпали вот так, все вместе, под рождественские фильмы, которые крутили на повторе.

— Я могу приготовить для тебя рождественский ужин в этом году, если ты хочешь сохранить традицию? — Предложила Татум, протягивая руку, чтобы обхватить мою щеку рукой, и я улыбнулся.

— Да. Думаю, мне бы этого хотелось. Хотя Сэйнт, вероятно, не захочет.

— Я справлюсь с ним, — сказала она, криво усмехнувшись мне, и я фыркнул, потому что чертовски хорошо понимал, что она справится, хотя я еще не до конца понимал, как.

Татум потянула меня за руку, и я позволил ей отвести себя к остальным, которые почти закончили устанавливать палатку.

— Хорошие мальчики! — Сказала Татум, хваля их, как собак, и чрезмерно хлопая в ладоши.

— Это дерьмо сложнее, чем кажется, — пробормотал Блейк, когда Киан начал раскладывать спальные мешки внутри брезентового пространства.

— Конечно, это так, — поддразнила она, и Блейк бросился на нее с игривым рычанием.

Татум бросилась бежать, используя меня как живой щит, в то время как Сэйнт закатил глаза и начал доставать еду.

— Помоги мне поймать ее, Нэш, — попросил Блейк, когда Татум обняла меня, заставляя двигаться вместе с ней и удерживая меня между ними. — Тогда мы сможем прижать ее к земле и сделать с ней все что захотим.

— О, так вот в чем дело? — Спросил я, резко разворачиваясь и хватая Татум за талию.

— Нет! — рассмеялась она. — Я никогда не соглашалась на это!

— Ну же, Сирена, мы все знаем, что ты не сможешь долго сопротивляться нам, — сказал Сэйнт как ни в чем не бывало, как будто знал либидо Татум лучше, чем она.

Татум пробежала мимо него, выхватив один из пакетов с едой и миску из его рук, прежде чем схватить бутылку воды из открытого рюкзака Киана, который лежал у подножия дерева. Затем она вскочила и сумела вскарабкаться на ветви над нашими головами, прежде чем устроиться поудобнее, прислонившись спиной к стволу, и ухмыльнуться нам.

— Ты собираешься прятаться там, наверху, принцесса? — Позвал я, глядя на нее снизу вверх.

— Думаю, мне придется это сделать, если я хочу сохранить свою добродетель достаточно надолго, чтобы успеть поесть, — со смехом ответила она, начиная накладывать еду в миску.

Я усмехнулся и отвернулся, чтобы найти ей ложку, прежде чем бросить ее ей.

— Я думаю, сегодня вечером нам следует отказаться от костра, — сказал Сэйнт, когда я присел на землю рядом с ним, где он уселся задницей на поваленный ствол дерева. Конечно, Сэйнт Мемфис далек от того, чтобы когда-либо сидеть в грязи. — Мы не можем рисковать, чтобы заметили дым.

Я оглянулся через плечо в сторону чудовища, которое Трой Мемфис называл хижиной для зимнего отдыха, хотя с такой позиции я не мог его видеть.

— Думаю, да. Но будет действительно холодно, — отметил я без необходимости.

— Мы могли бы набрать дров на случай, если отчаемся настолько, что решимся пойти на риск, — медленно сказал он. — Но я думаю, что сегодня вечером мы можем обойтись теплом тела.

Подергивание его губ было единственным признаком того, что я уловил его мысли о том, как мы могли бы наилучшим образом использовать упомянутое тепло тела, и я усмехнулся, пока ел, у меня было множество собственных идей.

— Трудно точно сказать, как пойдут дела завтра, — беспечно сказал Сэйнт. — И вполне возможно, что у нас не будет особого выбора в том, как будут развиваться события. Но если дело дойдет до этого, хотел бы ты быть тем, кто прикончит моего отца?

Я поднял брови, услышав, что он так небрежно обсуждает это, и поставил перед нами свою теперь уже пустую миску.

— Ты уверен, что тебе не нужно это сделать? — Я спросил его. — Чтобы вернуть контроль и все такое?

Сэйнт покачал головой со своей хитрой улыбочкой на лице.

— Я буду счастлив, просто зная, что его больше нет. Кроме того, было бы чувство поэтической справедливости в том, что это будешь ты, Нэш. Ты олицетворяешь все, над чем он, по его мнению, возвышается. Отсутствие у тебя хорошего воспитания, денег, сам факт того, что кто-то вроде тебя может погубить его, никогда бы даже не пришел ему в голову. И я думаю, что мне бы очень понравилось выражение его лица, когда это произойдет.