Барон из МЧС 2 (СИ) - Лахов Игорь - Страница 59

— Верно.

— Теперь могу быть свободен или разговор не закончен?

— Идите, сержант Горюнов. Времени до отправления сутки, а вам нужно ещё кое-какие дела с боевыми товарищами доделать.

Почти дойдя до двери, остановился и молча уставился на следователя.

— Что ещё? — недоумённо поинтересовался он.

— Жду вопроса с подковырочкой, Илья Сергеевич. Вы любитель задавать их в спину, когда собеседник уже расслабился. Самое время, по-моему.

— Горюнов! А вы мне всё больше и больше нравитесь! Не думали перейти к нам в СБ? Обещаю, что после обучения возьму вас под своё крыло. Воспитаю, так сказать, ценные кадры лично. И по службе хорошо продвину.

— Спасибо. Обязательно посоветуюсь насчёт вашего предложения с генералом Ростоцким и полковником Якутовым.

— Ну нет, так нет, — с виду легко, но с явным сожалением во взгляде отступил Комов. — А вопрос у меня напоследок действительно один остался. Почему вы не поинтересовались судьбой своего отца? Понимаю, почему капитан Горюнов на сына злится, но не вижу причин вам его отвергать. Не чужой же человек и столько раз вас за уши из неприятностей вытаскивал. Откуда такое равнодушие?

— У нас с ним джентльменская договорённость, — не очень уверенно ответил я, не ожидая, что прилетит с этой стороны. — Из Рода меня не убрали официально. Но неформально больше никого отношения к нему не имею.

— Понимаю… Извините. Можете идти.

Всю дорогу до расположения шестой роты шёл в задумчивости. И волновала больше не поездка в Ярославль, где, несомненно, меня возьмут в оборот, а нечаянная встреча с папашей. Не верю я в такие совпадения. Допустить, что из резерва выдернули на фронт — это легко в голове укладывается. А вот то, что он оказался именно в том месте, где воюю я… Извините, не наивный чукотский мальчик.

Есть серьёзное подозрение, что: либо сам Комов, либо кто-то другой высокопоставленный очень во мне сомневается и специально устроил подобную родственную провокацию. Конечно, не около горящего танка должны были сойтись с отцом этого тела, но встреча обязательно случилась бы. Для чего? И последняя ли?

Нужно смотреть. Допускаю, что карта родственных связей ещё не до конца ушла в отбой. Наверное, стоит немного пересмотреть своё отношение к родственникам, а то слишком неправдоподобно со стороны выглядит подобное отчуждение.

Весь табор уже был на месте, суетясь около блиндажа. Увидев меня, ромалы кинулись радостно обниматься, наперебой рассказывая о том, как их пыталась расколоть «кровавая гэбня». На лицах парней явное облегчение. Если выпустили, значит, расстреливать бывших штрафников никто не собирается.

Я тоже рад за них. Даже по этому поводу отменил занятие по физической подготовке. Быстренько соорудили небольшую пирушку, на которой я донёс до них последние известия. Услышав, что отправляемся в столицу, народ немного приуныл.

— Получается, что всё только начинается… — невесело озвучил общую мысль Морячок.- А у местного следака лишь разминочка была…

— Да хрен его знает, — честно признался я. — Но по мне, если выёживаться сильно не будете, то, как когда-то и обещал, на дембель уйдёте красиво и в орденах. Не думаю. что дураки по штабам сидят, чтобы просто просрать такой ценный инструмент, как наш табор.

— А что с тобой будет, Барон? — поинтересовался Пушкин. — С нами оставят или продолжишь своё обучение на спасателя?

— Тайна, покрытая мраком. Но при первой же возможности постараюсь донести мыслю, что нас разлучать нельзя. Нам есть что сообща предложить.

— Лабораторию харков?

— Именно. От подобной информации у генералов должны задницы подгореть. А кто может вывести на место опасных экспериментов? Только вы. Под чьим командованием шестое отделение действовало лучше всего? Под моим. Сложить два и два легко. Так что, думаю, опыты над вами ставить никто не будет, а проведя обязательное обследование, снова поставят в строй. Ну и привыкайте, что гонять начнут в десять раз сильнее, чем до этого делал я. Подобные миссии готовят основательно, чтобы исключить малейший шанс провала.

— Ещё сильнее? — аж вздрогнул Жир. — Тогда я лучше лабораторной крысой в столице останусь!

— Серьёзно?

— Нет, Данила. Просто пар выпускаю, предчувствуя тяжёлые деньки.

Ближе к вечеру подтянулись к нашему блиндажу и все курсанты, во главе с инструкторами. Единственное: не вижу Палкиной.

— А Верка где? — спрашиваю у Якутовой, отведя её в сторонку.

— Не пришла. Переживает сильно. Себя во всём винит. Да ещё и разжаловали до младшего сержанта. На самом деле вины её особой и нет. Да, оплошность допустила, сразу не дав пеленг после глюка навигатора. Но в остальном проявила себя достойно. Каждого бойца чуть ли не грудью прикрывала, от пуль и вампирских серпов оберегая. Была возможность самой слинять, но не оставила отделение.

— Тогда почему разжаловали? — не понял я.

— Это я попросила Жуковского. Надо с Веры немного спесь сбить. Чтобы прочувствовала, что значит неверное решение самоуверенного командира. Только ей не говори, а то навредить можешь.

— Замётано. Но… Вы тут без меня веселье начинайте, а я за Палкиной схожу.

— Правильно, Данила. Всё хорошо в меру и от коллектива отрываться нельзя.

Чуть ли не бегом направился в расположение Веркиного отделения. Её бойцы сидели у костра и о чём-то тихо разговаривали. Самой сержанта не вижу.

— Где командир, — жестом показывая, что вставать необязательно, спросил у них.

— В блиндаже, — последовал незамедлительный ответ одного из рядовых. — Видеть никого не хочет. Только неправильно всё это! За что с ней так несправедливо? Не будь сержанта Палкиной, мы бы там все полегли. Тут не наказывать, а награждать надо.

— Когда дорастёшь до её звания, тогда и поймёшь, — обтекаемо ответил я и направился к блиндажу.

Вера действительно была в очень подавленном состоянии. Сидела и тупо пялилась в одну точку, не обращая на меня внимания. Сел рядом. Помолчал.

— Тебя там наши вообще-то ждут, — изрёк после пары минут тишины.

— Пусть. Это победители имеют право праздновать, а не такие, как я.

— А что? Раз дура, то уже и не победитель?

— Не только дура, но и убийца. Из-за меня…

— Стоп! — прикрываю ладонью ей рот. — Если ты о том, что твоё отделение потери понесло, так это не твоя вина, а тварей. Ошиблась? Да! Но война такая штука, что в ней без ошибок никто не обходится. И лучший показатель того, что сержант Палкина отличный командир — это твои бойцы. Была бы виновата, то они гибель товарищей тебе не простили. Но вот сейчас сидят и возмущаются, что тебя разжаловали. Так что не ной и пойдём. У меня сегодня отвальная.