Пермский Губернский 2. Корпорат (СИ) - Бергер Евгений - Страница 40

— А лоботомия?

— Невеста датского принца жаловалась на слуховые галлюцинации и постоянные головные боли. Я думала, что сделаю ей лучше!

— Господи… — я отрицательно покачал головой: — И, что с ней случилось? Умерла?

— Хуже. — Ириска опустила грустный взгляд: — Превратилась в безвольный овощ… Но говорю же! Я старалась им помочь!

— Благими намерениями вымощена дорога в ад. — заключил Семён: — Но суть истории не в этом. Из французской тюрьмы Ириску забрал один весьма влиятельный граф из Российской Империи. Она была настолько благодарна за своё освобождение, что прошла курс аутономикато — боевой горничной, которая порвёт жопу, но защитит своего хозяина и его род.

Память настоящего Фёдора подсказывала, что аутономикато — секретная служба привилегированных дворецких. Они строго подчинялись личному кодексу чести. А ещё очень часто являлись телохранителями крайне влиятельных людей. Вплоть до Первых лиц государства. А в конце девятнадцатого века заиметь у себя парочку аутономикато считалось очень модным.

Это всё, конечно, прекрасно. Только вот, что у них там за кодекс чести такой? Не совсем понятно.

— И дальше-то, что? — уточнил я.

— Синдром «случайного убийцы», плюс курс аутономикато, плюс хороший Граф, плюс участие в Первой Мировой и Второй Мировой. В итоге, мы получили ходячую рекламу верности и преданности, которая ни за что не изменит своим принципам. — пояснил фамильяр: — У меня только вопрос, а почему Ведомство не подобрало тебе нового хозяина?

— Я сбежала. — холодно ответила Ириска, а затем вновь посмотрела на меня: — Я же тебя ещё вот таким помню… Размером с диванную подушку. Я заботилась о тебе! Мечтала, чтобы ты вырос в благородного дворянина! А ты… Ты пошёл против семьи! И поплатишься за это. Идём отсюда! Я не хочу, чтобы из-за тебя пострадал, кто-то ещё…

— А если мы откажемся? — поинтересовался Семён.

— Кто такую глупость сказал? — удивился я: — Эта псина, возомнившая себя великим мстителем, едва не свела меня с ума! Знаешь, как я переживал, когда мы сюда ехали? Нет, она ответит у меня по полной программе. Причём, напасть на детей…

— Сделать вид! Я попрошу. — хмыкнула Ириска: — Кодекс не позволяет мне убивать невинных. Тем более — детей.

И ведь даже не врала. Интересно.

— Смешно слышать от тебя подобное. — хмыкнул я.

— Смешно? Вообще-то, я защищала людей всю свою сознательную жизнь! Да, ошибки случались… Я этого не отрицаю. Но я была рождена, чтобы бороться со злом. И ты, Фёдор — предал меня! Предал наш род! Стал злом во плоти… И я вынуждена избавить этот мир от тебя.

И опять не соврала! Кеша, всё же, урод ещё тот. Так грамотно промыть мозги… это надо быть, как минимум — талантливым манипулятором.

— Быть героем и пойти на такую низость, как угрожать детишкам… Что-то тут не вяжется. — злобно ухмыльнувшись, ответил я: — Ты — всего лишь жалкий лицемер, который прикрывает свою жажду мести, некой высшей целью. А значит, тебе стоит преподать урок. Я принимаю твой вызов. Но, как мы будем сражаться?

— Сражаемся на магии и холодном оружии.

— Эй! Он ещё не прошёл подготовку! — возмутился Семён.

— Это не проблема. — ответил я.

— Погоди… Можно тебя на секунду? — спросил фамильяр: — Так сказать — переговорить с глазу на глаз?

— Подождёшь? — я вопросительно посмотрел на Ириску.

— А у меня есть выбор? — недовольно вздохнула она.

— Ладно. — мы вышли в коридор: — Чего хотел?

— Послушай, Ирис — это тебе не уличная шпана! И даже не культисты… Это — машина для убийств! Натренированный боец, который отлично владеет, как холодным оружием, так и огнестрелом. В добавок — у неё хороший арсенал боевой магии. А ещё — нечеловеческие реакции! И если она говорит, что убьёт — значит, убьёт. Я ни в коем случае не хочу стоять у тебя на пути. И я, в отличии от Жучкина, прекрасно всё понимаю и доверяю тебе… Но я обязан спросить! Друг… Ты уверен в своих силах? Мне не придётся потом оплакивать твой труп и заканчивать жизнь самоубийством?

— Не придётся. И не смей даже думать о самоубийстве! Это не здоровая тема.

— Да я попытался немножко манипулировать…

— Получишь по мохнатой заднице! — строго ответил я, и мы вернулись в кабинет: — Хочу изменить условие.

— Что? — горничная тут же нахмурилась: — Какие ещё условия?

— Если победа будет за мной, то ты выполнишь одно моё желание.

— Чего⁈ Желание⁈ Мы в детском саду⁈

— Ну, почти. — я огляделся по сторонам: — Так, что? Принимаешь моё условие?

— Мы бьёмся насмерть. Забыл? — фыркнула Ириска: — Если ты думаешь, что я собираюсь поддаваться — ты глубоко заблуждаешься! Кодекс обязывает меня идти до конца. А жажда мести… лишь подогревает моё желание уничтожить вас двоих.

— Принимаешь, или нет? По сути, какая тебе разница, если ты всё равно меня убьёшь? — с ухмылкой произнёс я.

— Хорошо. Я, Ирис фон Бетховен, обещаю, что в случае поражения — исполню одно желание Фёдора Осокина!

Вот не будь у меня «определителя» — ни за что бы не поверил. А так, создаётся впечатление, будто Ириска реально следует своему кодексу. Это даже… уважительно, как-то.

— Вот и договорились. Кот, у нас есть холодное оружие?

— Только катана…

— Японский меч? Сгодится. — кивнул я: — И ещё… у нас осталось то видео из Москвы?

— Из Гильдии? Да. Осталось. А, что?

— Приготовь его. Думаю, нашей лицемерной горничной понравится контент.

— Что там? — недовольно фыркнула она.

— Узнаешь, когда я отметелю тебя так, что мать родная не узнает. — надменно ответил я.

Ириска прижала ушки, и обречённо вздохнула:

— Обещаешь?

— У меня, конечно, кодекса нет. Но я, как дворянин — обещаю, что Семён всё покажет даже в случае моей смерти. Идёт?

— Идёт!

В итоге мы, спрятав всё оружие в квантовый карман, благополучно вышли из главного корпуса лагеря. Валентин Фарисович, как и обещал, увёл всех детишек играть в лес. А сам, вооружившись здоровенным берёзовым дрыном, стоял на стороже.

— Извинись. — холодно приказал я.

— Я ничего ему не сделала. — резко ответила Ириска.

— У него чуть сердечный приступ не случился. Это же не шутки! Он каждый день отвечает за несколько сотен маленьких жизней. Думаешь, ему геморроя не хватает? Поэтому — извинись. Живо!

— Хорошо. — обречённо вздохнула горничная.

Как только Валентин Фарисович увидел, что мы идём к нему, тот тут же затрясся и воинственно выставил дрын вперёд.

— Прошу простить меня за отвратительное поведение. — Ириска низко поклонилась: — Это правда идёт в разрез с кодексом аутономикато. Поэтому, я искренне сожалею о случившемся.

Увы, Стокгольмский синдром у Валентина Фарисовича не сработал, поэтому он ответил просто и максимально по-человечески:

— Иди к чёрту со своими извинениями! И если ты хоть пальцем тронешь Фёдора Александровича… Мы же все соберёмся и дадим тебе такого смачного пинка, что долетишь до Вяткинской губернии!

— То есть, извинения не принимаются? — уточнила горничная.

— Конечно, нет! — возмутился директор: — Сама подумай — когда ты всю жизнь работаешь с детьми, а тут приходит цаца и угрожает их расправой. Весело? Нет! Поэтому, гражданочка, уж не знаю, для чего вам понадобилось использовать столь омерзительные меры, но будьте вы прокляты!

— Справедливо. Понимаю. — сухо ответила Ириска и посмотрела на меня: — Это всё?

— Это всё. — кивнул я, и мы направились в глубь леса, в сторону небольшой опушки, чтобы наверняка никого не задеть.

Моя оборонительная группа тут же окружила нас со всех сторон.

— Господа! — предупредил я: — Сейчас состоится дуэль. Моя и этой очаровательной горничной. Поэтому, приказываю — чтобы не случилось, вам запрещено вмешиваться в бой! Понятно?

— Так точно! — отрапортовали представители «Рогов и Пушек».

— В кота превратись. — произнёс я.

— Не понял? — Семён удивлённо посмотрел на меня.

— В кота. Живо!

— Понял… — фамильяр тут же принял свой звериный облик.