100 великих речей - Ломов Виорэль Михайлович - Страница 49

Будучи одним из руководителей немецкой науки, М. Планк посвятил свои научные труды термодинамике, электродинамике, специальной теории относительности, теории теплового излучения, оптике, физической химии, статистической механике квантовых систем, историческим, методологическим и философским аспектам науки и т. д.

А. Эйнштейн разработал несколько физических теорий (общая теория относительности, квантовые теории фотоэффекта, теплоёмкости и статистики Бозе – Эйнштейна и т. д.), написал 300 научных работ по физике и 150 книг и статей по истории и философии науки и др.

Вместе оба ученых заложили основы квантовой теории. Их разработки, многократно подтверждённые экспериментами, образуют фундамент современной физики и объясняют строение Вселенной. В научном мире Планка и Эйнштейна называют интеллектуальными гигантами XX в., ставя их на одну ступень с Архимедом и Ньютоном.

Эйнштейн первым обратил внимание на введенное Планком понятие «квант». Планк первым оценил работу Эйнштейна, посвященную «принципу относительности», популяризировал ее. При научном покровительстве Планка «принцип» получил статус «теории».

«Эйнштейна можно считать вторым великим открытием Планка, а его поддержка, по мнению самого Эйнштейна, сыграла важную роль в быстром принятии новых идей среди физиков. В то время у Эйнштейна не было ни докторской степени, ни работы в университете, так что поддержка такого уважаемого ученого, как Макс Планк, помогла ему войти в научный мейнстрим» (Ш. Ферро).

Речь Эйнштейна «Храм науки» под заглавием «Принципы научного исследования» была опубликована в 1934 г. в сборнике «Мое мировоззрение».

(С сокращениями.)

«Храм науки – строение многосложное. Различны пребывающие в нем люди и приведшие их туда духовные силы. Некоторые занимаются наукой с гордым чувством своего интеллектуального превосходства; для них наука является тем подходящим спортом, который должен им дать полноту жизни и удовлетворение честолюбия. Можно найти в храме и других: плоды своих мыслей они приносят здесь в жертву только в утилитарных целях. Если бы посланный Богом ангел пришел в храм и изгнал из него тех, кто принадлежит к этим двум категориям, то храм катастрофически опустел бы. Все-таки кое-кто из людей, как прошлого, так и нашего времени, в нем бы остался. К числу этих людей принадлежит и наш Планк, и поэтому мы его любим…

…Если бы существовали только люди, подобные изгнанным, храм не поднялся бы, как не мог бы вырасти лес из одних лишь вьющихся растений. Этих людей удовлетворяет… любая арена человеческой деятельности: станут ли они инженерами, офицерами, коммерсантами или учеными…

Но обратим вновь свой взгляд на тех, кто удостоился милости ангела. Большинство из них – люди странные, замкнутые, уединенные; несмотря на эти общие черты, они в действительности сильнее разнятся друг от друга, чем изгнанные. Что привело их в храм?.. Я прежде всего думаю, что одно из наиболее сильных побуждений, ведущих к искусству и науке, – это желание уйти от будничной жизни с ее мучительной жестокостью и безутешной пустотой, уйти от уз вечно меняющихся собственных прихотей…

Альберт Эйнштейн читает лекцию. 1921 г.

Человек стремится каким-то адекватным способом создать в себе простую и ясную картину мира для того, чтобы оторваться от мира ощущений, чтобы в известной степени попытаться заменить этот мир созданной таким образом картиной. Этим занимаются художник, поэт, теоретизирующий философ и естествоиспытатель, каждый по-своему. На эту картину и ее оформление человек переносит центр тяжести своей духовной жизни, чтобы в ней обрести покой и уверенность, которые он не может найти в слишком тесном головокружительном круговороте собственной жизни.

Какое место занимает картина мира физиков-теоретиков среди всех возможных таких картин?.. Высшим долгом физиков является поиск тех общих элементарных законов, из которых путем чистой дедукции можно получить картину мира. К этим законам ведет не логический путь, а только основанная на проникновении в суть опыта интуиция. При такой неопределенности методики можно думать, что существует произвольное число равноценных систем теоретической физики; в принципе это мнение, безусловно, верно. Но история показала, что из всех мыслимых построений в данный момент только одно оказывается преобладающим. Никто из тех, кто действительно углублялся в предмет, не станет отрицать, что теоретическая система практически однозначно определяется миром наблюдений, хотя никакой логический путь не ведет от наблюдений к основным принципам теории…

Горячее желание увидеть эту предустановленную гармонию является источником настойчивости и неистощимого терпения, с которыми, как мы знаем, отдался Планк общим проблемам науки, не позволяя себе отклоняться ради более благодарных и легче достижимых целей. Я часто слышал, что коллеги приписывали такое поведение необычайной силе воли и дисциплине, но мне представляется, что они не правы. Душевное состояние, способствующее такому труду, подобно религиозности или влюбленности: ежедневное старание проистекает не из какого-то намерения или программы, а из непосредственной потребности.

Он здесь вместе с нами, наш дорогой Планк; он внутренне посмеивается над этим моим ребяческим манипулированием фонарем Диогена. Наша симпатия к нему не нуждается в банальном обосновании. Пусть любовь к науке продолжает украшать ему жизнь и приведет его к разрешению им самим поставленной и значительно продвинутой важнейшей физической проблемы нашего времени. Пусть ему удастся объединить квантовую механику, электродинамику и механику в логически стройную систему».

P.S. «Внешний мир не зависит от человека, это нечто абсолютное, и стремление к законам, управляющим этим Абсолютом, кажется мне самым возвышенным научным стремлением в жизни… Наука не способна полностью постичь тайну природы – потому что в конечном счете мы сами являемся частью тайны, которую пытаемся постичь» (Планк).

«Когда сидишь на раскаленной печи одну минуту, кажется, что прошел целый час. А когда у тебя сидит на коленях красавица целый час, то кажется, что прошла одна минута. Теория относительности» (Эйнштейн).

Речь Нансена в Лиге наций (1921)

Норвежский полярный исследователь, политический и общественный деятель Фритьоф Нансен (1861–1930) в сентябре 1921 г. выступил в Лиге Наций с призывом оказать экономическую помощь голодающему населению Советской России.

После Гражданской войны и интервенции Антанты (1918–1920) на территории бывшей Российской империи (в 35 губерниях, в Крыму, Южной Украине, Башкирии и др.) разразился массовый голод. В России больше всего от военных действий пострадали Самарская и Саратовская губернии, Поволжье и Южный Урал. Не успели эти районы избавиться от гражданского лихолетья, как (будто специально!) выдался неурожайный 1920 год, а следом пришла жесточайшая засуха весны 1921 г., уничтожившая четверть посевов и снизившая урожайность зерновых по стране более чем в два раза. С лета 1921 г. до лета 1922 г. голодало от 28 до 40 млн человек; голод унес более 5 млн жизней.

В июле и августе 1921 г. советское правительство обратилось за продовольственной помощью к международному сообществу, но оно не откликнулось – Россия находилась в кольце экономической блокады западных государств. Тщетно взывал к милосердию «лучших слоев человечества» и Максим Горький, публикуя в зарубежных СМИ статьи о голоде в России.

Ждать помощи, казалось, было не от кого. И тут на выручку пришел чрезвычайно авторитетный в мире полярный исследователь Фритьоф Нансен – он прочел статьи Горького, съездил в Москву и подписал с наркомом иностранных дел Г.В. Чичериным договор о создании Международного комитета по оказанию помощи голодающим. Предстояло самое трудное – найти деньги на эту помощь…