Яд минувшего - Камша Вера Викторовна - Страница 3

– Савиньяк справится, – для вящей убедительности Стивен повысил голос, – в Придде мог, и здесь сможет!

– Про Савиньяка ты мне уже месяц объясняешь, только не Савиньяком единым… У нас тут, если ты вдруг забыл, цельный маршал и еще пяток генералов.

Крыть было нечем. И Стивен, уходя от поганого разговора, вернулся к своим обязанностям, в смысле обернулся к строю. Строй глаз радовал – хорошо вооруженные, прилично одетые, стоят ровно. Дохлых, кривобоких, хромых не наблюдалось, как и дерганых, боящихся близкого боя, скорей уж наоборот – на многих физиономиях читались нетерпение и готовность совершать подвиги. Одно слово, новички, не хлебнувшие еще кровавой похлебки… И таких две трети роты, что в сравнении с соседями – вполне терпимо, ведь целая треть – уже испытавшие себя в боях и при этом уцелевшие. Потому и рота – лучшая, и капитан у неё соответствующий. Значит, сегодня все будут смотреть на первую роту, остается не сплоховать.

Словно в ответ по соседству грохнуло. Спереди и вроде бы слева… Гайифцы на правах гостей решили поздороваться первыми. Своими манерочками «павлины» славились на все Золотые Земли, и это они вломились в Талиг, а не наоборот. На приветствия принято отвечать, и талигойские артиллеристы ответили.

3

Резкий, наглотавшийся речной сырости ветер так и норовил если не сорвать нахлобученный по самые брови берет, то забраться за шиворот. Алонсо ежился, недовольно поводил подотвыкшими от доспехов плечами, но покидать вершину холма, откуда открывался неплохой вид на выстроившуюся вражескую пехоту, не собирался.

– Хончо, – маркиз Дьегаррон, тезка, родич и соратник по багряноземельским похождениям, скучать любил не больше самого Алонсо, – долго нам еще лихорадку ловить? Холодно же.

– Станцуй, – Алва потрепал по шее тоже скучавшего жеребца, – полегчает.

– Без музыки? – возмутился Дьегаррон. – Лучше мерзнуть.

– Пожалуй… – протянул Алонсо, пытаясь в густеющем дыму разглядеть что-то вразумительное. Центр и левый фланг гайифско-уэртского воинства, огородившись рогатками и выкатив вперед пушки, стояли на месте, обмениваясь с талигойцами ядрами, зато своим правым крылом атаковали упорно. Стратег Каракис делал именно то, чего от него ожидали, а значит, все шло хорошо.

По всему выходило, что Арно, который, собственно, и уболтал Манрика рискнуть, вот-вот начнет отступление, коварно заманивая «павлинов» на свидание с только того и ждущими незнакомцами. И это свидание с бергерской тяжелой пехотой должно стать для Каракиса весьма неприятным сюрпризом.

За три с лишним года здешней полудохлой войны «павлиньи» шпионы не могли не составить полный список полков обеих талигойских Южных армий с их численностью и именами командиров вплоть до рот. Доверенный стратег наверняка полагал, что знает, с кем связывается, а проведать о присоединившихся к Манрику бергерах и тем паче донести сие открытие до начальственных ушей его прознатчики уже не успевали. Каракис оставался в счастливом неведении, а значит и планы на сражение строил, исходя из устаревших сведений. На этом и решил сыграть Арно, еще в Придде приохотившийся устраивать врагам всяческие неожиданности.

Манрик привлекательность задумки оценил, но отнесся к ней настороженно, и винить старика не приходилось, риск имелся, причем существенный. Во всех смыслах безопасней казалось отступить, отписав в столицу, что другого выхода не оставалось, зато, мол, удалось сохранить армию. Привыкший к неудачам король понял бы и никого наказывать не стал. Как можно наказывать толком не воевавшего Манрика, если опытные военачальники профукали половину Придды и предательство Пэллота? А не профукать не получалось: уж слишком неудачным оказался общий расклад.

Разгром командованию Второй Южной мог обойтись дороже отступления, вот Манрик и метался, а его генералы терзались и сомневались, склоняясь то к риску, то к осмотрительности. И все же план Арно был принят, после чего командующий вновь задергался, и тут судьба расщедрилась на второй подарок. Маркиз Алвасете, ведший из Кэналлоа на север пятитысячный конный корпус, свернул по королевскому приказу к Каделе и объявился в расположении Второй армии всего за пару часов до того, как на западной дороге показались первые имперские разъезды. Теперь сил для ловушки хватало, оставалось ее захлопнуть.

– Думаю, пора, – Алва подмигнул замерзающему родичу, – но тихо. Не в Садре.

– Ты уже говорил, – Дьегаррон попытался изобразить сомнение, не вышло, тезки смотрели на жизнь одними глазами. – Мы готовы, хотя с литаврами веселей.

– Не спорю, – маркиз неспешно провел трубой: прямоугольники чужой и своей пехоты стояли неподвижно, только ветер сносил пороховые облачка на северо-запад, – все на месте. Это радует, но…

Готовая сорваться с языка шутка внезапно словно бы высохла, а руки сами собой сжали поводья. Правда, не натянули, на это Алонсо все же хватило. Кэналлиец разом подобрался, будто заслышавший что-то нехорошее зверь, только он ничего не слышал, а впереди все оставалось по-прежнему.

– Что с твоим конем? – дурашливая сварливость из голоса Дьегаррона тоже исчезла. – Уши просто так не прижимают.

– С конем – ничего.

– Тогда с тобой. Хончо, что стряслось?

– Попробую узнать. Не у Манрика, так у Леворукого. Остаешься за меня, и чтоб были готовы!

Лошади, когда любят, понимают многое, если не все. Лирио бросился вперед длинным, почти оленьим прыжком, не дожидаясь приказа.

4

Луговина за оврагом тонула в густеющей мгле. Разобрать подробности не выходило, сколько капитан Хейл ни вглядывался, но если судить по отмечавшим позиции противников двум толстенным полосам порохового дыма, все пока оставались на своих местах. Артиллерия била с обеих сторон, звук выстрелов, пусть и приглушенный расстоянием, как бы свидетельствовал: «мы не спим, воюем». Мушкетной трескотни по причине расстояния слышно не было, но свой посильный вклад в создание густеющей на глазах дымной завесы стрелки` вносили. Стивену оставалось либо слушать отрывистое буханье, представляя, как обнаглевшие гайифцы напирают на вставшего стеной Савиньяка, либо спросить – в десятке шагов возле полкового штандарта высился Пуэн, уставивший в желанном направлении зрительную трубу. Это все и решило. Стивен одернул пока еще чистую куртку и подозвал Вардена.

– Я к полковнику, присмотри тут…

– Угу. Кошачий ветер…

– Зря ты так. Когда и у нас начнется, пригодится дым сдувать.

– Когда или если? Ну и скука эти ваши сраженья, хоть ложись да засыпай.

В центре позиции талигойской армии, преградившей незваным гостям дорогу к переправам, и впрямь было спокойно. Подкрашенные «павлиньей» лазурью или как еще назвать эту переливчатую синь с прозеленью, отряды, выстроившись в две линии, топтались на противоположном берегу ручья. В наступление не шли, так с утра и стояли, и капитан Хейл их отлично понимал: атаковать сперва через топкую низину, потом вверх по склонам каких-никаких, а все же холмов, под летящими сверху пулями и ядрами, неприятно. И плевать, что имперцев в центре больше, чем талигойцев, местность шансы уравнивает. На правом фланге тоже смотреть было не на что, Пуэн и не смотрел, сосредоточившись на позициях Савиньяка, причем лицо полковника было… странным.

Хоть и уродившийся графским племянником, Пуэн нос перед подчиненными не задирал и частенько был не прочь поболтать. Стивен это ценил и, когда требовалось, дергал начальство без стеснения, но сейчас отчего-то замялся. Полковник оторвался от окуляра своей трубы сам.

– Да раздери меня Леворукий, – выдал он с какой-то растерянностью, – что происходит? Куда он полез?!

Ответить Хейл мог разве что недоуменным взглядом. Пуэн хмыкнул, почти чихнул, и внес некоторую ясность:

– Только что Савиньяк пошел в атаку.

Стивен зачем-то взялся за эфес шпаги, вытянул клинок на пол-ладони из ножен и с силой вогнал обратно. Капитанам замыслы командования знать не по чину, но Пуэн понимать, что творится, обязан, и он откровенно удивлен, выходит… атаковать Савиньяк не должен?!