Барышня ищет разгадки (СИ) - Кальк Салма - Страница 32

— Нужно очень постараться, — Бельский скупо улыбнулся. — Например, лишить его свободы, и пообещать освободить. Но может не сработать.

— Да как же так-то, оно ж живое, как свободы-то лишить, — вздохнул Авенир. — И разумное.

— Пусть питается? — хмыкнул его отец. — Сколько разумных людей то и дело убивают друг друга? Что говорить о нелюдях?

— А что известно о повреждениях от такой твари? — чем там оно могло повредить Лёле?

— Да не остаётся там повреждений, выпил — и всё, — пожал плечами Бельский.

— Мне сказали, что некромант жив, но — что-то там не то с магической силой.

— Щупальце отгрызли вашему некроманту, наверное, — Бельский не удивился. — Тот случай, когда нужно бить и хватать с осторожностью. Оно отлично ориентируется в любых потоках силы и её видах, поэтому — сила некроманта для него не является неодолимой.

— И… что будет?

— Ничего, обратно отрастёт, просто не сразу, — Бельский усмехнулся. — И будет вашему парню наука.

— Это барышня.

— Оленька, что ль? — оживился Афанасий Александрович. — Боевая девица! Вы там смотрите мне, берегите её. Она обещала приехать и защитить полный диплом, и потом я буду рад видеть её преподавателем.

— Девица? — нахмурился Бельский. — Совсем с ума посходили, девиц против демонов выпускают, — бормотал он себе под нос.

— А как же вы себе-то такое диво заполучили, признайтесь? — Яков Львович смотрел с интересом.

— Это был подарок китайского императора. Мне удалось спасти его жизнь в бытность в тех краях, он был мне должен, — пожал Бельский плечами. — Вот и сделал императорский подарок. И отправил по железной дороге. Но Цинь-Цинь и месяца в моём доме не прожил. Кормить его людьми я всё же, был не готов, а от другой пищи он отказывался. Поэтому ни желания мне не вышло, ни чего-то другого. Если желаете, юноша, могу дать вам посмотреть мои записи по этому вопросу, но — чтоб непременно вернули, ясно? — и строго посмотрел на Соколовского.

— Желаю, Фаддей Петрович. И буду весьма благодарен.

Солнце смотрело в окно, в двери постучали и крикнули, что Анна Мироновна заждалась уже за столом.

— Ну что, Мишка, получил, что хотел? — спросил Афанасий Александрович, когда все прочие двинулись в столовую.

— Получил.

— И готов бежать дальше прямо сейчас?

— Я-то готов, а вот Бельский желает обедать. Мне же хочется подержать в руках его записки.

— Понимаю. Ничего, подержишь. Что там Ольга? Справляется?

— Лучше всех, — Соколовский невольно улыбнулся. — Лучше меня, когда я только начинал.

— Вот, ты видишь. Береги её, ясно? — и взглянул так, как умеют только некроманты.

— Куда уж яснее, — вздохнул Соколовский и пошёл следом за хозяином за стол.

20. Я возвращаюсь к жизни

20. Я возвращаюсь к жизни

Я проснулась — в какой-то очередной раз.

В комнате традиционная прохлада — потому что досюда Варфоломей с командой не добрались. Говорят — пары дней им не хватило. Ничего, не сахарная, не развалилась. Пока сплю — Надя присматривает за печкой, а когда просыпаюсь — это всегда ненадолго. Они зовут Зимина, тот внимательно смотрит на меня через очки и готовит пряное травяное зелье, и после него я снова сплю.

Наша тварь, как я понимаю из обрывков разговоров, навела в округе шороху. Все соседи прилипли к заборам и следили за эпическим противостоянием. Но я не поняла, куда тварь делась потом, и вообще какова, так сказать, её судьба — убежала и спряталась, отсидится, снова вылезет? Или нет? Или мы напугали её, и всё, конец? Или пока всех нас не съест, не успокоится?

Одно точно: это вполне живое существо, а никакая не нежить. Ни разу. Просто существо с какими-то очень уж неслабыми характеристиками. Но как говорится — на каждую хитрую жопу найдётся… в общем, найдётся, так? Мне кажется, в этой реальности утверждение столь же справедливо, как и дома. И в академии все преподаватели нам то и дело твердили, что нет ничего незыблемого и раз и навсегда затверженного. Всегда есть что-то, что не учли, потому что не знали. Всегда могут быть вариации. Всегда может возникнуть что-то неучтённое.

Я попыталась встать — получилось лучше, чем во все предыдущие разы. Вообще я так до конца и не поняла, что меня свалило, но ощущала сильнейшую слабость и боль, которую никак не могла локализовать — болело всё равно что всё тело разом, и нигде конкретно. Зимин качал головой и пробовал на мне разные снадобья, и утверждал, что у меня дыра в магической ауре. То есть тварь прогрызла ту дыру. И поэтому мне не следует покидать дом, пока дыра не зарастёт. Но пока я даже и кровать-то свою почти не покидала, потому что не имела сил.

А сейчас вроде бы сил ощущалось побольше, и боль ушла. За окном было темно, часы никто не заводил и они стояли. Нужно выбраться наружу и узнать новости.

Впрочем, Надежда услышала, что я шевелюсь, прибежала, замахала руками.

— Ой, Олечка Дмитриевна, я сейчас воды принесу, тёплой, и умыться помогу, и Василь Васильича позовём!

— А который час?

— Так восьмой уже, вы с утра спали. И ещё, наверное, надо спать!

— День-то какой?

— Четверг. С чудовищем вы дрались вчерашним вечером. Мы сразу, как всё кончилось, понесли вас сюда, а потом Варфоломей Аверьяныч позвал Василь Васильича, и Матвей Мироныч открыл ему проход, и он пришёл, и смотрел, что с вами сталось, и говорил — повреждения в этой, как там, магической штуке какой-то.

— Магической ауре? Я слышала что-то такое.

— В ей самой, ага. И сказал, нужно несколько дней, чтобы затянулось. Это вас чудовище так покусало. Хотело вовсе загрызть, но не одолело. Ни вас, ни Матвей Мироныча, ни его магов из управы. Я сей момент принесу воды, и скажу тёть Лушке, чтоб звала Василь Васильича, и чтоб Матвей Мироныч ему проход открывал.

— И что, все эти люди готовы всё это делать?

— Вы ж, Олечка Дмитриевна, важный чиновник из управы! А пока другого господина мага нет, то вы у них и вовсе одна!

— А его нет? Не вернулся ещё? — чёрт, я же не отчиталась Соколовскому.

Будет злиться и шипеть, аки змейс. Или мои травмы на службе прокатят за объяснение?

Я потянулась к зеркалу и попробовала позвать. Ответ случился почти мгновенно.

— Ольга Дмитриевна, наконец-то! Что с вами случилось?

Смотрит-то как встревоженно!

— Да уже на поправку иду, — отмахнулась я. — Как там ваши поиски? Вы знаете, что мы тут встретили?

— Да, — сказал он твёрдо, — я знаю, с чем вы встретились, и непременно расскажу. Я вернусь сегодня, часа через три-четыре, Болотников поможет с порталом. Увидимся.

— Неужто откликнулась? — услышала я с той стороны ещё один знакомый голос.

— Скажите Афанасию Александровичу, что всё в порядке. Большой ему привет!

— Слышу, Оленька, очень рад, что всё в порядке. Держись там, а демона вашего изловим как-нибудь всем миром! И не забывай, что хотела приехать и экзамены сдавать!

Это было неожиданно и приятно — помнят и ждут.

— Обязательно приеду!

Вот и хорошо, можно выдохнуть, умыться, одеться не как на службу, но прилично, и выбраться на кухню.

На кухне поджидало местное сообщество — Лукерья, Федот, Алёшка, Варфоломей, и ожидался Зимин. Меня тут же усадили за стол, выдали тарелку похлёбки и велели есть — мол, доктор так распорядился, чтобы ела. Значит, будем есть.

— Он же, доктор наш, по таким вопросам наилучший на обоих берегах, — говорил Варфоломей, он пил чай со сладкими пирожками. — Потому тогда господин Болотников и распорядился его позвать, как вас после сражения принесли.

Оказалось, что началось всё вообще с Федота, который пошёл к соседям за солью — спохватились в сумерках уже, что днём забыли в лавку сбегать. И пропал. А он собрался уже с солью обратно, когда услышал крики на улице, и не отважился выйти за калитку. Кого караулила на улице под снегом наша тварь — осталось загадкой. Возможно, кого-нибудь — запоздалого путника, или человека, возвращающегося со службы, вроде вот меня.