Барышня ищет разгадки (СИ) - Кальк Салма - Страница 12

— Если появится, — уточнил Брагин.

После чего глава губернской сыскной полиции нас наконец-то покинул.

— Ушёл, да? — из коридора заглянул Василий. — Я как положил ему список на стол да как сказал, что у нас тут, а он как взвился да как заорал — почто ему вчера не сообщили. А кто знал-то, да? Вот.

— Всё купил? — спросил у него Брагин.

— Всё, всё, — закивал Василий.

— Вот и отлично. Запираем тут всё да чаю выпьем, сил моих больше нет, — покачал головой Брагин.

И пошли мы всем коллективом пить чай.

Василий исполнил поручение очень точно — выложил на стол бумажные пакеты с чаем, чёрным и зелёным, да-да, я помню, что господин Белов приносил в дар Софье Людвиговне отличный чай, и — с кофе. Я схватила тот, что пах сильнее всего… о, зёрна даже размололи!

— Меня спросили, мне какой — цельные зёрна аль размолоть, а я ж не знал, и взял того и этого, — пожал плечами Василий.

— Васенька, вы чудо, — сообщила я ему. — Если ещё найдёте, в чём сварить — значит, варим! Молотый останется здесь, а зёрна я домой унесу, наверное, хозяйки мои найдут, в чём размолоть.

Василий пожал плечами — мол, не знаю ничего — и вышел.

— Пройдётся по больнице и найдёт, — предположил Брагин. — Расскажите. Михаил Севостьянович, что там за история, о которой упоминал наш новый рьяный сыщик?

— И расскажу, но должен честно признаться — я знаю не так много, — покачал головой Соколовский.

И дальше мы услышали о том, что подобные тела находили в деревнях вокруг Сибирска, а теперь, выходит, и в Сибирске тоже.

— И если бы не наш новый страж, то никто бы не обратил внимания на смерть нищего попрошайки, — заметил Брагин.

— Верно, возможно — на то и был расчёт.

— А не могло такого быть, что и в Сибирске уже случаи были, но их никто не расследовал, потому что нищие попрошайки, или ещё кто-то подобный? — спросила я.

— Отчего ж не могло, могло, — согласился Соколовский. — Нужно проверить заключения во всех больницах, хорошо, их не так много.

— За какое время? — Брагин потянулся к папке с бумагами.

— Месяца за два? Тогда вы здесь, Ольгу Дмитриевну отправим к Зимину, они знакомы, он ей покажет, а мне — остальное, — Соколовский взглянул на меня. — Навестите завтра железнодорожную больницу? Я предупрежу, что у нас теперь служит ещё один маг.

— Да, хорошо, — я подумала, что и вправду навещу Зимина с удовольствием.

— Я свяжусь с ним и сообщу. Разве что если наш рьяный сыщик прямо с утра соберётся в Маритуй, но если вдруг так, то я вас извещу, и без вас не отправимся — вы видели такой случай, сравните.

Василий явился сверху, и принёс большую, на литр, наверное, эмалированную кружку, а ещё в стакане молоко и в тарелочке половинку лимона.

— Мне сказали, что без этого всего пить арро — всё равно что деньги на ветер, — сообщил Василий.

— Лимон-то где взяли? — изумилась я.

Зимой в Сибири — лимоны?

— Лимоны выращивают в оранжереях, таковых в городе две — у городского головы и у Басниных, — пояснил Соколовский. — Наверное, из одной или из другой, из первой обычно дарят, а из второй бывает, что и торгуют.

Василий принёс в кувшине воды, я поставила кофе вариться, и даже любитель чая Брагин согласился присоединиться к нам с Соколовским. Сказал — ему с лимоном. Соколовскому просто чёрный, а мы с Василием пили с молоком, правда, молоко было жирным и вкусным.

— Жизнь-то хороша, — заметил Брагин, когда допили кофе, съели его пирог и моё сало, и запили чаем.

— Кто б сомневался, — улыбнулся Соколовский. — На этом месте, коллеги, я вас оставлю. Иван Дмитриевич, госпоже Филипповой в день чтоб не более трёх допросов, и первый она сегодня уже провела. Она, конечно, сможет и больше, но нам ведь нужно, чтобы долго и счастливо, так? Поэтому с осторожностью. Ольга Дмитриевна, как только я узнаю о планах господина Пантелеева, я сразу же сообщу. До встречи.

Соколовский провалился в тени, а мы с Брагиным отправились работать дальше, оставив грязную посуду на Василия.

10. Консилиум

10. Консилиум

Наутро я узнала о планах господина Пантелеева ещё за завтраком.

Сначала я не поняла, что за непонятный зуд вдруг взялся где-то внутри меня и никак не проходит. Это было похоже… на что-то, в общем. Чешется где-то в районе солнечного сплетения. Или даже слегка покалывает. Глянула на стоящую рядом и не сводящую с меня глаз Надежду, потом сообразила.

Тьфу, это же магическая связь. И я даже училась осознавать это ощущение и отличать его от прочих. Так, и что у нас горит с утра?

Я метнулась в спальню за зеркалом и увидела — по окружности как плёночка какая, которой там совершенно точно раньше не было. Вспомнила, как отвечать на вызов, повозила пальцем по стеклу.

— Доброе утро, Ольга Дмитриевна, — из зеркала мне кланялся Соколовский.

— Доброе утро, Михаил Севостьянович.

— Не слишком ли вы замёрзли нынче ночью?

На самом деле, после перестановки кровати я почти не мёрзла. Я всё ещё накрывалась шубой, но — не подскакивала и не проверяла печь, просто спала, и всё.

— Знаете, всё намного лучше. Я вам очень благодарна.

— Это весьма меня радует. Но к делу: приходите сегодня снова к Брагину, нам там обещали некий сюрприз от господина Пантелеева. Возможно, он договорился доставить тела погибших в Маритуе в город. Наконец-то. Или ещё что, не знаю пока.

— Очень хорошо, значит, я направляюсь туда.

— Значит, до встречи, — он снова поклонился и отключился.

А я потёрла зеркало о юбку и сунула в карман. Пусть будет, да?

— Ой, это с кем вы там разговариваете-то? — опасливо спросила Надежда.

— С начальством, — вздохнула я. — А ты не владеешь магической связью?

— Чего? — переспросила та.

— Поняла, больше не спрашиваю. Скажи, вот ты умеешь нагреть воду, зажечь свет, а что ещё?

— А ещё я вижу, что растёт хорошо, а что не больно хорошо, понимаю, куда что сажать, чтоб урожай был. Вот весна придёт, будем сажать и лук, и картошку, и морковку, и капусту. Федот грядки вскопает, и займёмся.

— Это ж не скоро ещё?

— Ну да, хорошо, если в мае, а то, может быть, и позже. О прошлом лете сажали, и неплохо выросло, правда, сейчас всё одно подъели уже.

— А Лукерья?

— А она видит, правду ей говорят или врут, — рассмеялась Надежда. — И может уговорить, чтобы согласились сделать, как ей надо. Как посмотрит, так не отвертишься. И чутка лекарка. Но воду согреть тоже умеет. И льда наморозить. А в том, что и как растёт, ничего не понимает.

Видимо, менталист и целитель? Интересно, как выживают маги, если они ничему не учатся? И почему их тут не посчитали при переписи и не зарегистрировали, как ту же Марьяну? Или сюда не дошла перепись? Да должна была, меня ж тоже сразу посчитали, как только оказалось, что я — маг.

— А вас с Лукерьей не записали магами при переписи?

— Так вот как раз записали и в город взяли. А если б не взяли, то плохо было бы. Растерзали бы её, и меня с ней заодно, — тихо вздохнула Надежда.

Так-так, горячо. Что же там случилось?

— Надька, ты где застряла? — раздалось громкое и суровое из коридора. — Долго ещё тебя ждать?

Та подхватилась и убежала с ойканьем. А я допила кофе — да-да-да, теперь у меня есть кофе, и это великолепно. Лукерья вчера глянула сумрачно, когда я вечером принесла ей зёрна, побурчала — неужели, мол, у неё чай плохой, что отраву заморскую непременно нужно тащить, но размолола на ручной мельничке и сварила утром. А я считаю, что хорошо, когда есть и чай, и кофе, и жизнь уже кажется не такой неодолимой.

В нашем кабинете в больнице уже колдовал над печкой Василий, а Иван Дмитриевич заваривал чай.

— Доброе утро всем, — сказал я, шагнув из теней. — Какие у нас новости?

— Михаил Севостьянович передал через целителя здешнего, что вскоре будет, и господин Пантелеев тоже пожалует, — сообщил Брагин.

— Ну и ладно, значит — ждем, что там у них за новости.