Барышня ищет работу (СИ) - Кальк Салма - Страница 22

— И что же Носов? — не строит ли каких-нибудь козней?

— Злится, — пожал плечами с усмешкой Соколовский. — Он уже спал и видел, как вы вселитесь в его изрядно запущенный дом и наведёте в нём порядок, а вы ускользнули прямо из-под носа.

— Так вышло. И я весьма рада этому, у Софьи Людвиговны мне нравится больше.

— Ещё бы, нечего вам там делать. Но вопрос в том, что мне удалось добыть некий удивительный конверт с документами.

Если бы я стояла, то села бы. А так — когда поняла, что не дышу, то осторожно вдохнула.

— Синего цвета? — только и спросила.

— Верно, Ольга Дмитриевна, синего цвета. И я пока ещё нигде не встречал такого конверта, а я был много где и видел много что. И то, что в конверте лежало, мне тоже весьма интересно.

— Что там и сколько? — спросила я еле слышно.

— Очевидно, документы. Корочки, гербовые печати. И нечитаемый язык. Один из них был у Носова, остальное лежало у Михалыча, он не понял, кому и под каким видом можно их сбыть, вот и не сбыл. То есть, попытался сбыть мне, когда я сказал о своём интересе, но я его припугнул, и он отдал их мне просто так, лишь бы я убрался и больше к нему не заходил. Носова тоже пришлось припугнуть.

— Он, кажется, не из пугливых? — пролепетала я.

— Да, но он простец, — усмехнулся Соколовский. — А я мало того, что маг, так ещё и некромант. Силы неравны, понимаете?

— Кажется, да, — вздохнула я. — И… что вы хотите за эти документы? Они не принесут вам никакой выгоды, поверьте.

— Ну о том вам ничего не известно, — покачал он головой. — И я готов вам их отдать, но — в обмен на историю.

— Историю? — повторила я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Да, Ольга Дмитриевна. Я понимаю, что там есть какая-то история, и желаю её знать. Мало ли, для чего это мне пригодится. А может быть, и вам тоже пригодится, вдруг получится найти вашу родню?

— Не получится, — на глаза у меня незнамо с чего навернулись слёзы.

— Не печальтесь, жизнь продолжается, а ничего непоправимого, я надеюсь, не случится, — он протянул руку поверх стола и коснулся моих пальцев.

Я продышалась, слёзы подсохли.

— Я не понимаю, как мы с вами можем поговорить. У меня почти нет свободного времени. И вряд ли меня отпустят куда-то одну.

— Дело поправимое, — улыбнулся он. — Что вы делаете завтра?

— Вечером мы идём в театр.

— Замечательно. Я там тоже буду.

В этот момент он спешно отнял свою руку и убрал её под стол, и на нас снова обрушились внешние звуки.

— Ольга Дмитриевна, предупредите Марфушу, что ужин через полчаса, — сказала хозяйка и строго поглядела на нас обоих.

Я встала и отправилась на кухню, а Соколовский о чём-то спрашивал Софью Людвиговну.

7. Будни

7. Будни

На следующее утро я проснулась в доме Софьи Людвиговны, и поняла, что жизнь-то хороша!

Проснулась, конечно, рано, но мне же предписан ранний подъём — чтобы быть готовой к работе к тому моменту, когда хозяйка проснётся и стараниями Антонии придёт в достойный вид. Вообще я просила Марфушу стукнуть мне в дверь, она это со всем старанием исполнила — постучала, покричала — просыпайтесь, мол, барышня, пора уже, барыня у себя уже шевелится. Я рассмеялась на это «уже шевелится», но поблагодарила и поднялась.

Пока умывалась, вспоминала вчерашний день. У меня теперь есть одежда по здешней моде, и часть её уже тут в коробках, а часть обещали привезти сегодня. После обеда займусь примерками, нужно же посмотреть, как на мне сидит, и что я надену вечером в театр!

Конечно, заявление Соколовского о том, что у него мои бумаги, и он хочет услышать историю о них, меня настораживало. Но, наверное, недостаточно. Почему-то меня не пугал тот факт, что меня связывают с документами на нечитаемом языке. Мало ли, что это и откуда? И наверное, нет такого человека, который знает все-все языки на свете?

Я, конечно, нигде не видела списка тех умений, которыми владеют здешние маги, но… может быть, прорвёмся? Девушки в больнице говорили мне, что маги видят всех насквозь, но — в какой степени? Что там можно видеть-то? Вот когда я вспоминала бабушку, там вопросов не было — да, она точно видела меня насквозь, всегда. Обманывать её было бесполезно, я довольно быстро это поняла, и больше не пыталась. Но то — бабушка. А тут что и как? Впрочем, что-то мне подсказывало, что и в разговоре с Софьей Людвиговной не стоит выдумывать никаких несуществующих деталей и подробностей, лучше умолчать, а сказать о чём-то, что обычное для любого мира. Ладно, если начнёт спрашивать меня о прошлой жизни — там и разберёмся. Пока же нужно быстро одеваться и вперёд, к новой работе и новой жизни.

А Соколовский… ну, пусть сам думает, где и как нам с ним поговорить. Он лучше меня знает здешние реалии, ему и карты в руки.

Я глянула в зеркало, осталась довольна своим видом — наконец-то! — и пошла в столовую на завтрак.

Да, завтрак подавали в столовой, как и обед с ужином. Обычно за стол садились мы с хозяйкой, если управляющий Антип Валерьянович оказывался дома — то его тоже звали, но сегодня его не было.

— Доброе утро, — пискнула я, увидев грозную хозяйку.

Та оглядела меня строгим взглядом и, кажется, осталась довольна, потому что улыбнулась.

— Доброе утро, Ольга Дмитриевна, — важно кивнула она. — Располагайтесь, сейчас Марфуша подаст завтрак.

Марфуша подавала кашу и блинчики с мёдом, и наливала чай, а Софья Людвиговна говорила:

— Ольга Дмитриевна, сегодня у нас с вами выход в театр, вам нужно быть готовой к пяти с четвертью пополудни, — известила она.

Семнадцать пятнадцать, так?

— Да, я буду готова, — кивнула, улыбнулась. — Что ещё мне нужно будет сделать сегодня?

— Антип Валерьяныч сегодня поехал инспектировать склад, мы с ним вчера договорились. Скажете Марфуше, что обед, как обычно, а ужинать будем, как из театра вернёмся, пусть ждёт.

Я помнила, что меню согласовали ещё вчера, а сегодня Марфуша говорила, что они с Агафьей после завтрака пойдут на рынок, что-то закупать. Вроде бы, речь шла о капусте на засолку и о чём-то ещё.

Вообще вчера гости разошлись незадолго до полуночи. Сыграли две партии — одну до ужина, потом прервались на ужин, а после господин чаеторговец Белов отбыл домой, а на его место за карточным столом сел Соколовский. Я же осуществляла связь между гостиной и кухней и контролировала процесс кипячения самовара, подачи Марфушиных плюшек к чаю и конфет, которые покупали в магазине, а также должна была присматриваться к тому, что происходит за столом — чтобы понемногу проникаться правилами игры. Предполагалось, что я научусь, и в том случае, если не будет хватать участников, смогу составить компанию хозяйке и остальным. Кстати, играли на деньги, но, как мне показалось, ставки были невысоки — скорее ради того, чтобы не играть просто так, чем ради какого-то там реального обогащения. Эх, нужно, видимо, иметь какую- то сумму, отложенную на возможные проигрыши, если уже придётся всё это осваивать.

Но пока я пошла на кухню уточнить график отсутствия Марфуши и Агафьи, и сказать им, что хозяйка разрешила взять экипаж — привезти домой капусту и другие покупки. Марфуша многословно обрадовалась.

— Здоровица ей крепкого, барыне-то нашей, никогда не забудет и не бросит, и если может что-то сделать ради облечения участи нашей — то всенепременно же сделает, Софья-то Людвиговна. Строга, куда деваться, но справедлива, этого у неё не отнять!

Я в целом была согласна про строгую и справедливую, и вернулась обратно, а хозяйка уже поджидала меня в кабинете.

Сегодня мы писали письма. Она диктовала мне распоряжения о том, как поступать в следующем месяце с домом в одной столице, а потом и в другой. Видимо, здесь тоже есть свои Петербург и Москва, и если дом в Петербурге следовало главным образом раз в неделю протапливать, чтобы не перемёрз, то дом в Москве надлежало сдать сроком минимум на год, и для этих целей подыскать подходящих жильцов, можно кого-то семейного, а можно и, например, молодого человека, желающего проживать отдельно от родителей. Кроме того, оказалось, что хозяйке принадлежат акции железоделательного завода — да-да, того самого, железной дороги и ещё каких-то предприятий в центральной части страны. Да, богатая женщина. Может себе позволить в том числе и компаньонку.