Подпольный Алхимик 2 (СИ) - Громов Эл - Страница 42

— Нет, я просто… беспокойно спал. Как ты себя чувствуешь, милая?

— Сегодня не тошнило, — радостно ответила супруга.

Графиню последние пару недель мучил токсикоз. И за эти дни я в полной мере узнал, что такое быть мужем беременной жены, настроение которой меняется с такой скоростью, что ты даже не успеваешь понять, что же конкретно для нее не так и что нужно сделать, чтобы было так. О, нет, я вовсе не жалуюсь на Эйву. Мне непривычно видеть свою возлюбленную такой капризной, но она все равно очаровательна и любима мной.

После завтрака я отправился в кабинет. Посидел несколько минут, размышляя. Затем набрал номер Ранда.

— Дружище, мне нужна информация. Помнишь, что произошло в баре Хара?

— Такое не забудешь, граф.

— Так вот, мне нужны имена всех, чьи родные отравились и умерли в ту ночь. Сможешь достать?

— Попробую. Потребуется время.

Я поблагодарил его и повесил трубку.

Ранд принес мне имена спустя несколько дней.

Я назначил встречу Виктору Форсбергу.

— Моя просьба к вам весьма… деликатная. Вот список людей, — я протянул ему лист бумаги, — которым я хочу помочь — но так, чтобы они этого не знали. Я хочу остаться инкогнито. Разузнайте об этих людях все: быть может, кому нужна медицинская помощь, денежная… любая, в общем. — Я встал, чтобы уйти.

— Кто все эти люди, граф Ульберг? — спросил юрист, пробегаясь глазами по списку.

— Те, кому я крупно задолжал.

Форсберг несколькими днями позже связался со мной.

— Граф, мне удалось найти семьи некоторых, умерших в том баре, который объединяет всех этих людей из списка. Но многие были одиноки. Одинокий старик, сирота без родных, холостяки… У одного были родители, но покончили с собой, когда их сын умер, отравившись в баре дешевым алкоголем. У пятого была жена, но она после смерти мужа вышла замуж за богача и, судя по всему, процветает. У некоторых остались родители, дети, жены или братья-сестры. По большому счету, это люди не сильно богатые. Одному пожилому человеку, потерявшему в том баре сына, требуется срочная операция на сердце, иначе он умрет.

— Оплати его операцию. Перешли на счет клиники необходимую сумму. Но помни — помощь должна быть тайной.

— Да, граф. Еще один погряз в долгах, за ним охотятся кредиторы, грозятся убить его.

— Закрой все его долги.

— У одного из мужчин, который также отравился в том баре, осталась молодая беременная жена. Без средств к существованию. Она уже родила, но они живут в какой-то каморке и голодают.

— Сними им приличное жилье и переводи на счет женщины ежемесячно двести тысяч крон.

— Будет сделано, граф. Почему вы хотите помогать этим людям, господин Ульберг.

— Так я прошу у них прощения.

Ранд ворвался в мой кабинет. Обычно мой водитель и, в общем-то, главный помощник во многих делах бывал сдержан, но сейчас его лицо сковал ужас. Я не сразу заметил, что пиджак на его плече порван, и под ним виднеется кровоточащая рана.

— Что случилось? — спросил я, чувствуя, как покрываюсь ледяным потом от страха.

Ранд и еще два телохранителя отвозили Эйву в клинику Бергов, чтобы проверить здоровье ее и малыша.

— Они убили телохранителей и похитили госпожу, граф!

— Кто? — встал я, до крови впиваясь ногтями в ладони.

— Не знаю их. Прямо у ворот клиники. Их было пятеро, два мага. Простите меня, граф…

— Викар Нильсон, — тихо сказал я, с трудом заставляя себя не разнести все вокруг.

Тео привез меня к особняку Нильсонов. Ранд отправился в клинику зашивать рану.

— Граф, мне идти с вами? — спросил Тео.

— Нет. Мне нельзя злить его.

Меня пропустили сразу же, узнав, кто я.

Проводили в кабинет хозяина дома.

— Вы очень оперативно среагировали, граф Ульберг, — уголками губ улыбнулся Нильсон.

Он восседал за своим столом все такой же статный, невозмутимый и непоколебимый, как и в первый мой визит.

— Что мне сделать, чтобы вы отпустили мою супругу? — спросил я, все душевные силы направив на поддержание спокойствия в себе.

— О, граф! — Нильсон поднялся и, вытащив из шкафа бутылку виски, плеснул себе и мне. — Выпьете со мной?

— Верните мне мою жену.

Нильсон отпил из своего стакана — медленно и со смакованием.

— Вы больше никогда не увидите вашу жену, Аксель.

— Я согласен на все ваши условия, — возразил я.

— Понимаете ли, в чем дело… — Нильсон плеснул себе еще виски и убрал бутылку обратно в шкаф. — Мне от вас ничего не нужно. Были времена, когда вы могли со мной договориться, но вы упустили свой шанс. Точнее сказать, упускали его множество раз. Теперь поздно договариваться.

— Никогда не поздно. Скажите мне, что вы хотите, и я это сделаю.

— Граф, — Нильсон пристально взглянул на меня, — подумайте сами: что может быть нужно мне от вас? Деньги? У меня их больше, чем у вас. Власть? Вы ею не обладаете. Услуга? Любую услугу я могу получить без вашей помощи. Вы совершенно бесполезны для меня, Аксель Ульберг. Я желаю лишь одного — втоптать вас в грязь и уничтожить.

— Так давайте. — Я сделал шаг к нему. — Убейте меня, уничтожьте, но отпустите мою жену, ведь она не причастна к нашей с вами вражде. Ненависть между вами и мной — лишь наше дело.

— Вы не правы, граф. Ненависть — это яд, который растекается по всему, что дорого для того, кого надо отравить.

— Вы так спокойно и без охраны беседуете со мной? Вдруг я убью вас прямо сейчас? Вы ведь сказали, что не отпустите мою жену, какой мне резон тогда сдерживать себя?

— Вы умны, Аксель, и понимаете, что я ничего не делаю просто так. Вы правы, я не верну вам графиню Берг. У нее за спиной больше не стоит ее влиятельный отец. Никто, кроме вас, не попытается прийти к ней на выручку. Но вы связаны по руками и ногам. Потому что если вы дернетесь — я убью не только вашу жену, но и вашего ребенка, которого графиня носит во чреве.

— Но вы и так убьете его, убив Эйву, — возразил я, содрогаясь при мысли, что Нильсон знает о том, что мы с Эйвой стали еще более уязвимыми, когда она забеременела.

— О, нет, Аксель, я не планировал убивать вашего сына.

— Сына?

— Мои медики обследовали вашу жену: она вынашивает мальчика.

Я закрыл глаза на несколько секунд и попытался выровнять участившееся дыхание.

— И этот мальчик станет заменой моему сыну, которого вы, граф Ульберг, убили.

Я, холодея от ужаса, открыл глаза и неверяще уставился на Нильсона.

— Вы не ослышались, Аксель. Я заберу вашего ребенка. Я дам ему свою фамилию. И воспитаю его, как истинного Нильсона. — Граф осклабился в довольной ухмылке.

— Почему бы вам просто не запытать меня до смерти? — тихо спросил я. — Вы победили, я проиграл. Разве этого не достаточно?

— О, да, граф — это поражение, полагаю, самое грандиозное в вашей жизни. Но мне неинтересно ни пытать вас, ни тем более сразу убивать. Вы стойки к физическим мучениям — я не сомневаюсь в этом ни на секунду. Куда изощреннее будет месть другого рода. Знать, что ваша жена мертва, а сын растет у меня, и когда-нибудь станет таким, как я — это знание выжжет вашу душу дотла.

Домой я доехал со смутным осознанием того, что если мой план рухнет, рухнет и вся моя жизнь вместе с ним.

В особняке я набрал номер графа Исольва Близзарда.

— Рад вас слышать, Аксель! Как проходит беременность Эйвы? — спросил граф.

— Мне нужна ваша помощь, Исольв.

— Что-то случилось?

— Я на грани того, чтобы потерять семью.

— Чем мне помочь? — спросил Близзард без лишних слов.

— Найдите мне тех, кто способен быстро и без особых проблем похитить хорошо охраняемую особу. Графиню, если быть точнее.

— Вы хотите… — в голосе послышалось беспокойство.

— Ключ к спасению моей семьи — Кая Нильсон, — перебил я его. — Вы мне поможете?

— Помогу, Аксель. Викар Нильсон не должен выиграть.