Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 3 (СИ) - Евтушенко Сергей Георгиевич - Страница 5

Например, бешеную силу оборотня, работающую даже без подкрепления лунным светом.

Я сжал ладонь в кулак, ощущая, как хитин крошится под пальцами, а затем рванул вражескую конечность в сторону. Правой руке сразу стало посвободнее, а монстр зашипел — кажется, несколько недоумённо. Он не оставил планов мной пообедать, но это была большая ошибка — теперь уже правый кулак, скользкий от крови, врезался точнёхонько в скулу почти человеческого лица. Та резко дёрнулась назад — тоже вполне по-человечески, и давление на меня заметно снизилось. Недостаточно для того, чтобы вылезти из-под белёсой туши, но чтобы выдернуть из кобуры давно ожидающий револьвер — вполне.

БАХ!

Выстрел раскатился подобно грому, и мне оставалось лишь надеяться, что здешняя звукоизоляция справится и не пропустит его в основной зал. Следующие секунд пять я потратил, отмахиваясь и отплёвываясь от праха паукосколопендры, пока наконец не поднялся на ноги. Хорошие новости: выстрел не привлёк внимание никого со стороны бального зала. Плохие новости: в этом поганом коридоре водилось гораздо больше тварей чем хотелось бы.

Второй представитель паукосколопендр — тот, что раньше прятался за столбом — оказался лишь одним из целой плеяды чудовищ. У них всех было что-то общее: белёсые тела насекомых или членистоногих, смешанные с частями человеческих тел. Не всегда головы или лица. Напротив меня стоял, покачиваясь, громадный бледный богомол, опирающийся на обнажённые человеческие ступни. К левой стене коридора прижималось нечто, напоминающее двухметровую гусеницу — с пальцами вместо ног насекомого. Все они молча смотрели на меня — кто людскими глазами, кто фасетчатыми буркалами. В них читался ненасытный голод.

Я неторопливо поднял с пола мобильник, не сводя ствола Райнигуна с толпы напротив. Как и в прошлый раз, откуда-то пришло осознание: невообразимые страшилища когда-то были… нет, не людьми, но разумными созданиями. Обитателями этого места. И не просто сырого пространства с бетонными стенами, а целого мира — до того, как его захватили, осквернили и свернули в кольцо на потеху публике, для удобства и развлечения посетителей из девяти других миров. И всё, что осталось прежним жителям — потерять остаток рассудка, забиться в самые дальние углы, в технические тоннели, пожирая друг друга и лишь изредка нападая на заблудших гостей.

Они вызывали жалость. Но вовсе не настолько, чтобы я добровольно стал их обедом.

Райнигун прогремел ещё дважды — когда богомол и паукосколопендра бросились в атаку. Гусеницу я угостил точным пинком, увернулся от ещё одного монстра, напоминающего муравья с человеческими руками, и рванул в открывшийся промежуток. Проблема была та же, что и на балу — у меня не хватало пуль на всех желающих, а голыми руками можно драться лишь до определённых пределов. Сила оборотня помогала, да и сквозная рана на правой ладони почти зажила, но враг безбожно давил числом. Здесь не было спасительной луны, не было почти материнской опеки Полуночи, лишающей боли и дарующей бессмертие. Только я, оголодавшие монстры и Анна где-то впереди, живая… или мёртвая.

Я пытался не задумываться об этом варианте.

Некоторые из насекомовидных тварей бегали явно быстрее меня, но на моей стороне был эффект неожиданности и резкий старт. Промчавшись мимо двух знакомых бетонных столбов, я свернул за третий, выключил фонарик мобильника, выдохнул и накинул «Вуаль». Спустя минуту раздался громкий плеск воды, что разлеталась в стороны под десятками ног, и меня миновала целая орава преследователей. Я здорово рисковал — приспособленные жить в кромешной тьме, они могли полагаться на слух, обоняние или другие органы для выслеживания добычи. С другой стороны, маскировка «Вуали» защищала даже от безглазых мимиков, а у здешнего мобья глаза всё же водились. Не до конца, видать, изменились, не отвалились как атавизм.

Дождавшись, пока звуки погони стихнут впереди, я скинул невидимость и продолжил путь. Телефон остался лежать в кармане — фонарик скорее привлекал ненужное внимание, чем помогал, а моей ориентации без света как раз хватало, чтобы не натыкаться на стены. Свежеобретённое знание окружающей местности подсказало, что без ориентира я мог скитаться по этим тоннелям годами, пока сам не обращусь в подобие бледной твари.

Думать об Анне. Думать об Анне. Думать об…

В этот раз переход на новый уровень оказался более простым и куда менее приятным, чем обычная дверь. Пол под ногами вдруг резко наклонился, я поскользнулся на мокрой поверхности и покатился вниз и по спирали. Кажется, я угодил во что-то вроде громадного жёлоба, который вскоре выплюнул меня в новое помещение с бетонным полом и стенами. И хотя по логике оно должно было находиться строго под сырыми тоннелями, здесь оказалось на удивление сухо.

Закулисье – шепнул чужой внутренний голос. Область, где шла подготовка к балу и отдельным его элементам. Подготовка длилась весь год, и включала в себя тысячи деталей. Отлов и «обучение» танцоров, выращивание и мутацию музыкантов. Наложение на основной зал множества слоёв защитных, иллюзорных, некротических, а также десятков других видов чар. Готовка еды, если этот извращённый процесс можно было так назвать. Изготовление марионеток для большого представления…

Я уцепился за эту мысль, невесть как возникшую у меня в голове, поскольку от неё пахло Анной. Как мысль могла пахнуть и как одно было связано с другим — не столь важно, с такими мелочами придётся разобраться потом. Вооружённый мыслью, я вновь бросился вперёд, прочь из бетонной коробки, по коридорам, где стены были обшиты красным деревом, а освещение обеспечивали старинные бронзовые лампы. Здесь не водились монстры, но театральный реквизит местами загораживал путь не хуже баррикад. Я карабкался на груды бутафорского оружия, проползал под декорациями, проламывался там, где не мог пройти иначе. Грандиозное представление в честь Князя в Жёлтом обещало захватить весь необъятный зал. Гости становились актёрами, а помогать с ролями должны были…

Марионетки.

В первую деревянную фигуру ростом два метра с гаком я попросту врезался на полном ходу, заставив ту отлететь и сложиться на полу. Впрочем, она тут же поднялась, словно подвешенная на невидимых нитях, медленно повернув в мою сторону нарисованное лицо. На нём выделялись две щели для глаз и провал рта, всё остальное — выцветшая краска поверх старого дерева.

Это что, костюм?

Марионетка склонила голову набок и приложила ладони ко щекам — жест наигранного удивления. Я ожидал, что она бросится на меня или хотя бы поднимет шум, но вместо этого нелепая двухметровая кукла осталась стоять на месте, лишь поворачивая голову вслед.

Дальше они стали встречаться чаще — иногда группами по трое-четверо. Они перетаскивали реквизит и одежду из небольших помещений, передвигали декорации и в целом изображали бурную деятельность. Изображали ровно до того момента, как не замечали меня — тогда они бросали любое дело и «удивлённо» прикладывали ладони ко щекам. Марионетки отличались лишь рисунком лиц, в остальном оставаясь неизменными. Каждое их движение выглядело так, будто сверху висела огромная рука, дёргающая за нити. Я бежал мимо, изо всех сил надеясь, что успею найти Анну до того, как поднимется большая тревога. Эти куклы, похоже, не представляли угрозы, но здесь явно водились не только они. Моё вторжение в закулисье не могло остаться незамеченным для по-настоящему опасных ребят.

Обычно подобные надежды разбивались вдребезги примерно через пять минут после того, как я о них вспоминал. Но сегодня удача была на моей стороне.

Одна из закрытых дверей, почти сливающаяся со стеной, вдруг взорвалась изнутри, разлетевшись дождём из щепок. Сломанная марионетка вылетела из проёма со скоростью пушечного ядра, врезалась в стену и осталась лежать без движения.

Я затормозил и осторожно заглянул внутрь.

До этого момента мне казалось, что все комнаты здесь были сравнительно маленькими, но это помещение впечатляло. Огромный зал, не уступающий бальному, представляющий из себя нечто среднее между цехом по сборке, творческой мастерской и пыточной камерой. Марионетки и части марионеток были повсюду — неудивительно, поскольку именно тут их и собирали. Большая часть зала тонула во мраке, так что о всех деталях процесса оставалось догадываться, но немногие освещённые участки давали достаточно информации.