Мой бешеный майор - Фад Диана - Страница 4

– Ой, – хватается она за свою макушку, – Что же вы твердый какой.

– Везде, – ржет Демыч, но встретив мой сердитый взгляд, отходит в сторону.

– Сделайте уже что-нибудь, – доносится со стороны стола, где сидит Ванька, – Пап, у тебя даже нет стандартного мужского набора, как ты живешь вообще и где Марина?

– Домработница болеет уже неделю, – машинально отвечаю я, не сводя строгого взгляда с Дуни, – И что значит мужской набор? – с трудом перевожу внимание на сына, отрываясь от разглядывания девушки.

– Пельмени, бомжпакет и каша в пакетиках, – охотно отвечает Ванька, снова теряясь в своем телефоне. Надо потом проверить, чем сын там занимается. Мало ли. Я хоть и перекрыл ему сайты, данной мне властью, но он мог и левую симкарту купить в метро. С него не убудет.

– Там пакеты в прихожей, поищи в них, – отмахиваюсь от Ваньки и возвращаюсь к девушке, которая вертит птичку в разные стороны, – Так ты умеешь готовить или нет? – спрашиваю грозно.

– А у вас есть еще что-нибудь кроме курицы? – странный вопрос.

– А что нужно?

– Специи какие-нибудь, уксус может, – задумчиво произносит Дуня и я понимаю, что ни черта она не умеет ничего.

– Ясно, – хлопаю в ладоши, – Привел в дом женщину, а жрать по-прежнему нечего.

– А ваша…Марина, когда вернется? – интересуется Дуня, оставляя птичку в покое.

– Нескоро, ей операцию сделали.

– Аа…

– Что А? – встревает в разговор Дема, – Давайте хоть на соль кинем и в духовку? Желудок уже сам себя жрет.

Рыжик переводит взгляд на меня, на Дему и тяжко вздыхает, посматривая на Ваньку, который и не думал идти за деликатесами

– Ладно, ты – чистить картошку, – ее указательный пальчик выстреливает в Дему, заставляя его обомлеть, – Вы – лук, аджика, уксус, горчица, соль – где?

– Давно бы так, – ворчит со своего места Ванька.

– А почему он на ты, а я на вы? – вот обидно сейчас было, плетусь к холодильнику, зачем-то его открываю. Знаю, что там нет ни хрена.

– Это она по званию, Зубр, по званию, – хлопает меня по плечу со смешком Дема. Он младше меня на пять лет, сука. По званию, как же. Рука у друга по ходу лишняя.

Дуня открывает все полки кухонного гарнитура, находит какие-то банки, пакетики, нюхает, открывает, пробует на язык. Я как дурак стою у открытого холодильника, наблюдая за ней.

– Пап, челюсть упала, – подсказывает сын, а я показываю ему кулак.

– Дуняшечка, так расскажите нам, за что вы депутата избили так жестоко? – Дема чистит картошку, как в армии, срезая тонкую длинную ленту, скрученную кольцами, – Чем он вам так не угодил?

– Какого депутата? – рыжик что-то смешивает в пиале, сыпет туда, снова мешает, чихает от перца.

– Ну как какого? Вас задержали по заявлению от пострадавшего.

– Да?! – искренне удивляется Дуня.

– Ага, а вы не знали? – посмеивается Демыч.

– Ни сном, ни духом, – кивает рыжик, а я закатываю глаза к потолку.

– Так она тебе и призналась, – подхожу к ней и опять встаю за спиной, почти касаясь подбородком ее рыжих прядей.

Вижу, как спина Дуни напрягается, лопатки чуть ли не вместе сходятся. Так и хочется зубами ей вгрызться, кожу оттянуть немного, языком лизнуть, а потом отпустить. Фу, Зубр, кака! Нельзя! Дурею я от нее, гормоны к старости разыгрались. Кровь вся к низу прилила, того и гляди штаны разорвет.

– Вы, Олег Николаевич, мое личное пространство нарушаете, – выдает рыжик, а Дема хмыкает у раковины, – Я себя неуютно в вашей ауре ощущаю.

– Чего? – нависаю над ней еще больше и тут же получаю в руку птичку.

– Вот, курочку гладьте, – пихает мне холодную тушку и отставляет термоядерную смесь в пиале, выскальзывая бочком мимо меня и кухонным гарнитуром.

– Тут что? – смотрю на красно зеленое месиво и чихаю. Она туда, сколько перца накидала?

– Ничего, берете рукой и размазываете, как крем по женщине. Нежно, втирая в кожу…

Дема ржет уже вовсю над своей картошкой, а я уплываю. Перед глазами так и стоит, как я Дуню обнаженную глажу, крем от загара в плечики втираю, к грудкам остреньким спускаюсь, около пупочка пальцами прохожусь…

– Поплыл… – толкает меня в плечо Дема, а Ванька хрюкает над своим телефоном.

– Да ешьте вы сами свою курицу, – кидаю птичку снова на стол, – Я лучше пиццу закажу, чем этой херней страдать.

Решительно иду в гостиную, чтобы достать свой телефон и сделать доставку.

– Пап, мне Пепперони, – кричит Ванька.

– Тьфу на вас, – швыряет нож в раковину Дема, – В кои-то веки хотел домашней еды поесть. Мне Охотничью тогда.

Дуня стоит посреди кухни надутая, а я губы эти зацеловать хочу. Вот еще не хватало в нее втюриться. Беру телефон, но тот сам начинает надрываться рингтоном группы AC/DC.

– Зубрилин, – отвечаю, внимательно слушая собеседника.

Звонок из отделения, особой важности.

– Олег Николаевич, Свирского нашли, – отвечает один из следственного, – Накрыли на хате. Берем?

– Адрес кидай, сейчас подъеду. Берем, конечно, бронники не забывать, группу на адрес.

И отключаю звонок, бросая взгляд на Дему. Тот все понимает без слов, обреченно смотрит на сырую курицу.

– Опять не пожрал, – чуть не плачет и направляется в прихожую.

– Ваня, за старшего, а эта под домашним арестом. Не выпускать, – киваю на Дуню, чем ловлю возмущенный взгляд. Смогла бы, ядом выстрелила.

– Понял, – откладывает свой телефон сын и снимает наушники. Встает из-за стола, – Давай сюда курицу твою, поглажу.

Забирает у рыжика пиалу со смесью.

Мы с Демой выходим на улицу, вдыхая морозный воздух и на ходу натягивая куртки.

– А она… – начинает друг.

– Ни слова, – обжигаю его свирепым взглядом, – У нас встреча со Свирским.

– Ого! Понял, – и мы садимся в мою машину, срываясь с места.

Вот сейчас все серьезно, очень.

Глава 6

К дому Свирского подходим своим ходом. Машину оставил за углом. Ребята уже сообщили, что подъехали, рассредоточились. На крыше два снайпера сидят. В этот раз не должны упустить, мы этого господина уже полгода пасем. За его бандой наркотики и двадцать три человека убитых. Последняя облава, когда была, Свирскому удалось сбежать и еще пятерым из его шестерок.

– В подъезде сколько? – спрашиваю старшего оперуполномоченного, что нас встречает. Все в полной экипировке, тут без вариантов. Если увижу кого без бронника и каски, погоны сорву. Мне жизнь этих пацанов дороже, чем своя.

– Пять на два этажа выше, внизу семь, – тут же отвечает лейтенант.

– Я туда, – рывком открываю железную дверь в подъезд, делая шаг в темноту.

– Зубр, ты без бронника, плохой пример, – зудит над ухом Дема.

– Ну так принеси, – огрызаюсь я, – В багажнике у меня два лежат.

То, что с нами и стволы это не обсуждается. Последний раз мы двоих лишились, одного сильно ранили. Дема прав, у меня дома рыжик с курицей ждет.

– Как вычислили? – спрашиваю у одного из парней на нужном этаже.

– Банально, товарищ майор, соседи нажаловались участковому. Неделю гуляют, крики женские, музыка, – тихо отвечает боец, – По описанию поняли, что банда Свирского.

– А участковый что? – спрашиваю сердито, – Неделю ждали.

– Говорит, ходил два раза, никто не открыл. Музыки в этот момент не было.

– Сука, – вырывается из меня.

Все заканчивается на удивление быстро. Врываюсь вместе с парнями, стрельба, крики. Отпихиваю Макарыча в сторону, Дема матом всех кроет. Чуть не получаю пулю в плечо, повезло. Заламываю Свирского, сразу в морду бью, крошу в месиво, пока Дема не отталкивает «Хорош, Бешеный, объяснять потом». Вскоре Свирский лежит зубами в пол, руки за спиной в наручниках. Еще двое с ним рядом, один серьезно ранен. Наши вроде все целы. Последний раз пинаю Свирского под ребра, выслушиваю грязную ругань и брань.

– Пиздец тебе, Бешеный, – выплевывает зубы Свирский, – Достану ведь и оттуда.

– Еще, что ли, зубы целые остались? – рявкаю на него, и тот утыкается своим мясом в пол.