Перелетная птица (СИ) - Ежов Сергей - Страница 51

Наконец, к сцене подошел старший из механиков, осматривавших двигатель, он держал в руке какую-то железяку.

— Вы разобрались в поломке? — спросил Александр.

— Да! Чудовищная случайность…

— Нет-нет-нет! — махнула рукой Агата — Выходите на сцену и скажите сразу всему народу!

Нью-Йоркский бомонд расступился перед механиком и героями торжества. Толпа замерла.

— Не смущайтесь, уважаемый! — поощрила механика Агата — Только говорите громче, чтобы все слышали.

Механик кивнул, поднял над головой изуродованную деталь непонятно чего, и прокричал:

— Произошла чудовищная случайность! От одного из самолётов отвалился фрагмент шасси и попал в двигатель Агаты Второй! Пилот того злосчастного самолёта болван, но не преступник! Так попасть нельзя, даже если очень хорошо стараться!

Механик, исчерпав силы, замолк. Александр отнял у него железяку и поднял её над головой:

— Слава богу, что эта штука не угодила мне по голове! Она бы наверняка растрепала мне причёску! Дома я собираю разные диковины, так эта станет гвоздём коллекции!

Публика взвыла от восторга.

— Прошу хозяина самолёта прийти ко мне. Я ему, конечно, дам в глаз за ненадлежащий уход за своим аэропланом, но потом мы выпьем и сфотографируемся! Фото я тоже помещу в коллекцию!

Люди на поле и на сцене смеялись, свистели и хлопали в ладоши: Александр Павич наш! Настоящий американец, пусть и принявший подданство России! Но на что не пойдёшь ради бизнеса.

Где-то на периферии толпы возник круговорот из толкотни и махания руками: это несколько мужчин волокли ничего не понимающего малого в пилотском комбинезоне. Ещё минута, и растерянного парня в комбинезоне вытолкнули на сцену.

— В чём дело, господа? — возмущённо выкрикнул он.

Александр шагнул вперёд:

— Вот этой штукой ты чуть не раскроил мне голову, но по счастью попал только в мотор. На чём ты летаешь, парень, и как тебя зовут?

— Я Патрик О’Салливан. А летаю на Вуазене.

Александр сделал шаг к О’Салливану и демонстративно принюхался:

— Да ребята, он не врёт! Запах именно ирландского джина!

Толпа снова грохнула смехом, а Александр вынул из кармана блокнот, быстро что-то написал и отдал вырванный листок:

— Патрик О’Салливан, с этой запиской приходи в Нью-Йоркское представительство «Полярной звезды», там тебе дадут любой из имеющихся самолётов на выбор. И прими добрый совет: свой хлам сдай в утиль, он всё равно разваливается на лету. Ах, да! Я тут прилюдно пообещал дать тебе в глаз, так что получай!

И демонстративно-медленно изобразил удар. О’Салливан, надо отдать должное, подыграл Александру, а потом, сияя ярче прожектора, спустился со сцены.

И пошла чреда приёмов, публичных выступлений, а в перерывах — интервью, интервью, интервью.

Вечером обессиленные Александр и Агата сидели в гостиной своего номера. Александр расслабленно развалился на диване, взгромоздил ноги на валик и бесцельно разглядывал люстру. У Агаты ещё осталось немного сил на просмотр газет.

— Вот экстренные выпуски. Смотри-ка, они сняли даже горящий мотор, только почему-то не левый, а правый!

— Пустяки! При печати поторопились и получили зеркальное изображение. Распространённый вид брака в фотоделе.

— А вот наше выступление. Ага! «Русские демонстрируют горячую любовь к Америке, американцы обожают русских»!

— Это до первой перепалки. — пробурчал Александр.

— Естественно. А вот выступление вице-президента Томаса Райли Маршалла. Даже зачитывать не стану, обычная протокольная речь для торжественной встречи. Дальше обсуждение невероятной случайности, заодно подтвердившей высочайшую надёжность самолётов «Полярной звезды». Бла-бла-бла… А вот твоя клоунада с Патриком О’Салливаном. Все без исключения газеты в восторге: ты настоящий американский парень, только без кольта и горячего мустанга. А я, между прочим, истинная американская леди: сильная, упорная, предприимчивая и смелая.

— Вздор! — нарочито скучным голосом парировал Александр — Какая ты американка? Ещё англосаксонкой себя обзови, вот ещё! Ты настоящая русская женщина. О таких, как ты, писал поэт Некрасов:

Есть женщины в русских селеньях

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях,

С походкой, со взглядом цариц,

Их разве слепой не заметит,

А зрячий о них говорит:

'Пройдет — словно солнце осветит!

Посмотрит — рублем подарит!'

Гм… Как там дальше? А, вот:

В игре ее конный не словит,

В беде — не сробеет, — спасет;

Коня на скаку остановит,

В горящую избу войдет!

— Болтун. — вздохнула Агата и возвела очи горе — И за что я его полюбила! Так… Пишут, что нас приглашает президент САСШ, он хочет лично чествовать отважных героев.

— Ах это… Пока ты была в ванной, приглашения действительно доставили. Преважный, доложу тебе, чиновник, по виду не уступит даже швейцару в нашем доме. На столе лежат приглашения, всё оформлено честь по чести.

— Когда приём?

— В среду нам на Центральный вокзал подадут специальный поезд, прокатимся в полном комфорте. Об американских железных дорогах я слышал только самое хорошее, вот и убедимся. Примут сначала в Белом Доме, потом в Капитолии. Американское достижение! Не просто так!

— Позволь, ты уже не американский гражданин!

— Что? Ах, какие пустяки! Подумаешь, ради бизнеса сменил подданство и веру, так ведь выиграл и денег заработал!

— Знаешь, Алекс, ты на меня дурно влияешь. Невыносимо плохо! Теперь мне стал неприятен прагматический подход к вопросам веры, гражданства, убеждений…

— Я поменял и гражданство и веру.

— С тобой всё сложно. Я ведь вижу самим сердцем — ты не поменял гражданство, а вернулся в него. И в своё православие вернулся, такой уж парадокс.

Главное, что повезёт Александр из САСШ, это два станкостроительных завода. А здесь уже строятся авиазаводы для лицензионных «Фрегатов» и «Альбатросов». Это хорошо. Американцы должны привыкать к мысли, что созданная в России авиатехника шибко крутая, и доверять можно только ей. Уже почти привыкли: на приёме у президента Вудро Вильсона, после протокольных мероприятий, когда дело дошло до неформального общения, Александра отловила группа дельцов, и принялась уговаривать спроектировать самолёт, способный перевозить пассажиров из Нью-Йорка в Сан-Франциско.

— Задача, на нынешнем уровне технологий непростая. — стал рассуждать Александр, ведь должны же толстосумы понимать, за что они будут отдавать ему бумажки с портретами своих президентов — Но, в принципе, решаемая. Надо понимать, что одно дело ­­– рекордный перелёт, когда используются уникальные материалы, моторы, штучные приборы и специальное топливо. И летят на этом хламе, ценой дороже бриллиантов, только двое сумасшедших, готовых рискнуть головой ради призрачного успеха. И совсем другое — регулярные перевозки, где всё направлено на удобство, безопасность и доступность услуги.

Александр обвёл взглядом собеседников, все внимательно и даже одобрительно слушали, и он продолжил:

— Признаем, что ближайшие годы, а может и целое десятилетие ни я, и никто другой, не способен создать самолёт для беспосадочной перевозки пассажиров на такую дальность. Вам нужна рабочая лошадка, способная перевезти, скажем, двадцать человек с одной промежуточной посадкой. Это, так сказать, первый слой смыслов. Второй слой: вы должны получать стабильный доход от этих перевозок, а, значит, самолёт должен быть удобен для пассажиров, безопасен и крайне надёжен. Настолько, чтобы даже в случае серьёзного лётного происшествия пассажиры и экипаж остались живы. Он должен быть прост в обслуживании и дешев как по топливу, так и по иным расходным материалам. И, наконец, будущий магистральный самолёт должен быть красив.

— Да, Агата Вторая очень красивый самолёт. — задумчиво сказал один из собеседников.

— Беда лишь в том, что это чисто рекордный самолёт, непригодный для реальной эксплуатации.