Перелетная птица (СИ) - Ежов Сергей - Страница 39

— Я Борис Ашкенази, член партии социалистов-революционеров.

И замолк.

— Повторю вопрос: что вы делали возле бочек с топливом?

— Хотел засыпать в бензин особое вещество, от которого самолёт неизбежно взорвётся.

Александр махнул рукой уряднику:

— Отведите его назад и стерегите получше.

Когда дверь закрылась, он повернулся к молчавшему до сих пор князю:

— Вряд ли мы узнаем правду, Иван Константинович. Он такой же еврей и эсер, как я негр-академик философии.

— Как же вы определили? — живо отреагировал князь.

— Вы видели его выправку? Это кадровый офицер, даже не отставник — у тех осанка ослабевает со временем. А он словно прямо с Царскосельского плаца.

— Да, я тоже что-то такое отметил, но не придал значения.

— Второе: в мире нет веществ, от которых бензин взорвётся не сразу, а только во время полёта. Но вещества, способные заглушить работу мотора, я знаю. Какой из этого мы сделаем вывод?

— Усиление внимания, дотошное исполнение мер безопасности, недопущение посторонних к самолётам.

— Совершенно верно, Иван Константинович. Как вы считаете, следует ли предавать сей инцидент огласке?

— Совершенно определённо нет. Но в Петербург я телеграфирую немедленно.

Москва встретила участников перелёта ясным небом и умеренным ветром, по счастью, дувшим вдоль подготовленной полосы.

— Игорь Константинович, вы не устали?

— Ни в малейшей степени!

— В таком случае, можете произвести посадку. Главное в этом случае — не волноваться, скрупулёзно выполнять то, чему вас учили.

Игорь подобрался (хотя куда уж сильнее!) и только кивнул. Ничего! С опытом придёт уверенность, и из мальчика вырастет матёрый командир.

Как условились заранее, первыми приземлились бипланы, а последней — «Агата», управляемая князем Игорем.

Снова оркестр, речи, неистовство публики, губернаторский дворец, приём и отдых в выделенных комнатах.

Александр прошел в свою и упал на диван, подсунув под голову маленькую, очень удобную жёсткую подушку, не хуже ортопедических изделий будущего. Отметил про себя: надо бы завести для себя несколько таких же домой, а парочку возить с собой, чтобы с удобством отдыхать. Потолок был белый, ничего интересного на нём не происходило, отчего мысли Александра скользнули в недавнее прошлое, к телеграфному разговору с Агатой Адамсон.

Комната в Главном почтамте Петербурга, на столе телеграфный аппарат за которым работает телеграфист в форменной тужурке.

Телеграфист: Соединение установлено, можете диктовать.

Александр: Добрый день, ваше сиятельство!

Агата: Добрый день, милый Алекс. Мы договаривались, что будем общаться запросто. Я настаиваю на этом.

Александр: Повинуюсь, моя госпожа! Как твоё здоровье, благополучны ли девочки?

Агата: У девочек всё в порядке, я здорова. Скажи, в чью честь ты назвал свой чудесный аэроплан?

Александр: Не один аэроплан, а целую серию. Только для моей фирмы, которая займётся пассажирскими перевозками, будет построено не менее двадцати «Агат». А в чью честь названы? Угадай. Намекну: у меня только одна знакомая с таким именем. Ещё намекну: она самая прекрасная на свете женщина.

Агата: Алекс! Ты такой необыкновенный! Вся Британия, да что там, вся Европа и Америка завидует мне. Все уверены, что мы близки.

Александр: В какой-то мере их уверенность зиждется на твёрдом основании.

Агата: Я хочу приехать к тебе в гости.

Александр: Это самая лучшая в мире новость. Буду ждать с нетерпением.

Агата: В «Таймс» пишут, что ты собираешься совершить полёт по всей России.

Александр: Клевещут. Россия очень велика, а я совершу полёт по очень малой её части.

Агата: Это не опасно?

Александр: Ни в малейшей мере. Когда ты приедешь в гости, я подарю тебе такой аэроплан, и ты на собственном опыте убедишься, насколько он безопасен.

Агата: Будет лучше, если ты сам станешь меня катать. Я приеду, когда сойдёт лёд в Балтийском море. Или ехать на поезде?

Александр: Я закажу для тебя салон-вагон от Кале до Петербурга. На какую дату брать билеты?

Агата: Даже так? Тогда на первый день следующего года.

Александр: Ты сделаешь мне великолепный рождественский подарок!

Агата: Рождество уже пройдёт!

Александр: Вовсе нет. У православных, или как у вас говорят, ортодоксов, рождество седьмого января.

Агата: Это прекрасное совпадение.

Александр: До встречи, душа моя!

Агата: До встречи, милый Алекс!

До Одессы добрались без лётных происшествий, хотя пришлось поменять левый двигатель на «Агате» Сергея Геннадьевича Бенсона. Без видимых причин, во время вечернего осмотра и контрольного запуска двигателей, этот вдруг страшно загрохотал, и у него отвалился один из цилиндров. Механики установили новый движок, а повреждённый тщательно упаковали и отправили в Ярославль: создателям «пламенного сердца» будет крайне интересно изучить увечный агрегат и разобраться в причинах его внезапной кончины.

А в Одессе провели общее совещание, на котором присутствовал полный состав команды. На повестке дня стоял единственный вопрос: по какому маршруту лететь: над сушей — более пятисот километров, или по прямой — около трёхсот. Общее мнение было: «лететь напрямую».

— В таком случае, — сказал Александр — спросим наших уважаемых механиков по каждой машине и общий вывод сделает начальник технической части. Состояние моторов, планеров и агрегатов позволяет совершить такой перелёт? В случае аварии опуститься некуда.

Механики по очереди заявили, что ручаются за свой самолёт, а инженер Крашенинников резюмировал:

— Перелёт вполне нам по силам. Лично я не ожидаю неприятностей.

— Отлично. Теперь вопрос к пилотам, и начну я с «малышей»: уверены ли вы в своих силах? Показания барометра пока благоприятны, из Севастополя сообщают о неплохой погоде, за три часа больших изменений не ожидается.

Пилоты бипланов переглянулись, и Лидия Виссарионовна высказала их общее мнение:

— Мы готовы лететь над морем. Я пока не умею ориентироваться над акваторией, но в том беда небольшая, поскольку мы движемся группой.

Её поддержали пилоты «Агат», а Александр заключил:

— Группу поведу я, поскольку всю дорогу сюда тренировался в управлении самолётом по приборам. Чему я научился, покажет результат. Как мне сообщил офицер штаба Черноморского флота, по маршруту полёта высланы семь кораблей, они подстрахуют нас с моря.

Уже ставшее привычным прощание на аэродроме, и самолёты один за другим встают на крыло. Построились привычным порядком и двинулись в сторону Севастополя, с интересом поглядывая на проплывавшие внизу корабли и суда. Наверное, и моряки сейчас любовались самолётами — ещё редким зрелищем в эти годы. А когда под крылом показались севастопольские прибрежные скалы, раздался встревоженный голос Крашенинникова:

— Командир, дымит правый двигатель!

— Сильно дымит?

— Прилично. Кажется, показался огонь!

— Перекрывайте подачу топлива, Павел Иванович, и включайте огнетушитель. Игорь Константинович, примите управление, мне любопытно посмотреть, как сработает наша защита.

Защита сработала как следует. Дым исчез, других внешних признаков пожара, вроде изменения цвета капота, тоже не наблюдалось. Но самолёт понемногу стал терять высоту: всё-таки мощности одного мотора для этой машины маловато.

Александр вернулся в кресло и одобрительно посмотрел на своего второго пилота: он спокойно занимался своим делом. Да, из этого парня выйдет толк. «Эх — непочтительно подумал он — дать бы этому парню полноценное образование после аналога ПТУ в Пажеском корпусе, но это уже сладкие мечты».

И взялся за штурвал: на самолёте нет бустеров, и одному управлять неисправной машиной нелегко.

Но, по счастью, вскоре показалась посадочная полоса, и машина сходу коснулась колёсами твёрдой земли, усеянной мелкими камушками.