КОМ: Казачий Особый Механизированный (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 31

— Лизонька, — я изо всех сил старался не ржать как конь, такая сестрица сейчас была смешная. Маленькая, сердитая… — А то, что брат твой полгода спецом людей мордовать учился — ты во внимание не принимаешь? Лечи давай, или я так пойду.

Лизка сердито схватила меня за запястье, бурча что-то про «этих мужчин», которым ничего доверить нельзя…

— К мамане аж из самого монастыря Марка Печерского за эликсирами едут, с поклонами, а ты вздумал нос воротить.

— С какого-с какого монастыря? — обалдело переспросил я. — С некромантского⁈

— Тише ты! — Лиза тревожно обернулась на толпу. Никто на нас не смотрел. — Ты не знал, что ли? Это, конечно, не секрет, но маман просила не распространяться.

— И давно?..

— Да… С прошлой осени где-то.

А вот это уже интересно.

16. ВОТ ТЕБЕ И РАЗ

ЛЮБОПЫТНОЕ

Занятная оказалась ситуация: в конце прошлой осени, как раз когда у меня с женской половиной родни состоялось молчаливое друг друга игнорирование, явились к матери визитёры, да с таким предложением, от которого она не смогла отказаться. Подробностей и деталей Лизавета и сама не знала, но для монастыря Марка Печерского матушка согласилась делать такие заказы, которые не должна была производить более ни для кого. Более того, неулыбчивые иноки взяли с неё страшную клятву, что ни одно особо сильное снадобье не пойдёт в оборот до тех пор, пока монастырские эксперты не дадут своего заключения: безопасно ли оно для широкого использования или требует особливого контроля.

Взамен мамане было оформлено личное дворянство, а работа на монастырь признана необходимым служением.

А я и не знал!

Интересно девки пляшут. Выходит, наш полковой батёк доставил мои пакетики с «особо сильным» куда следует, там произвели исследования и решили маманю к делу на пользу государства привлечь. Эвона как.

И тут до меня дошло. Какое там безделье⁈ Какие мечты дрыхнуть до обеда⁈ У нас вообще-то в Польше война идёт, полгода, отпущенные на восстановление от магической травмы, чуть не месяц назад закончились. Нам (мне с моим шагоходом) отсрочку от призыва дали, только принимая во внимание обучение на военных курсах. Вот она — корка на руках. Значит, что? Значит, топай, Илюша, в городскую канцелярию Иркутского Казачьего войска, да отправляйся на фронт. Заодно деньжат к свадьбе подзаработаешь. Если, конечно, твою зазнобу раньше за другого жениха не сосватают, более мирной службы.

И-э-эх…

Я спрятал свидетельство об аттестации в планшетку и пошёл угвазданную повседневную форму из раздевалки забирать. А выходя оттуда, решил, что — нет. Сегодня в канцелярию не пойду. Трое суток законной отсрочки имеется — вот и славно, до четверга и отложим. Хоть три дня отпуска, да мои.

ТРИ ДНЯ

Притопал домой — Марты нет. Пишет сейчас, поди, контрольную. Решает свои экономические задачки, помогай ей Бог.

Самовар кочегарить дровишками было лень. Согрел, как мы на фронте делали — заклинанием. Снял крышку да запустил внутрь огненный сгусток. Вода махом забурлила. Использование в быту боевых заклинаний не особо одобрялось — нерациональное расходование магической энергии, да к тому же рассеивание излишков могло привести к нежелательным эманациям вблизи приборов с магическими деталями. Но у нас до всех соседей расстояние приличное, а у меня из магических заморочек — один двигатель в шагоходе, у которого вокруг дизельного агрегата контуры магические. Так он, как всякая военная техника, экранирован — будь здоров!

В общем, не страшно.

Заварил чаю свежего да сел с кружкой подумать.

Ладно, что мы имеем? Курсы закончены, Марта тоже за эту неделю экзамены сдаст, с роднёй мир восстановлен — можно бы и в Карлук на житьё возвращаться. Тем более, что житья-то как такового мне и не останется. Явлюсь в четверг в канцелярию — могут сразу на следующий день и на фронт отправить. А Марфушке давно флигелёк приготовлен, пусть обживает. При матушке, глядишь, научится и в травках получше разбираться, опять же польза.

Одно только кисло. Как подумаю, что полгода до отпуска Серафиму не увижу — на душе тошно. А как представлю, что её за это время кто другой сосватает — сразу прибить кого-нибудь хочется. Вот прям взять и…

Хлопнула дверь, и на пороге нарисовалась Марта, сияющая, как начищенный рубль:

— Моя получайт отлишный балл!

— Молодец! — похвалил я. — Много ещё экзаменов осталось?

— Два. Среда и суббота. А твой как успех?

— Гляди, — я достал из планшетки аттестат.

— М! Буква золотой! — оценила Марта. — С отличием, примерный. Молодец! Праздничный обед варю!

— Да какой уж обед! Теперь ужин вари, времени-то! — я спрятал планшетку. — Часам к девяти приду, — я подумал, — может раньше…

Это если Шальновы знак мне подадут, что нахальный кавалер слишком уж засиделся.

Как удачно, что путь мой проходил через перекрёсток с цветочной лавочкой! Заглянул, конечно! Худощавая хозяйка меня узнала:

— А! Молодой человек с корзиной роз! Надеюсь, ваша беседа прошла удачно?

— Вполне! Приглашён на чай.

— Ещё бы! Не каждый кавалер заходит с таких козырей. Полагаю, сегодня вам нужно что-то небольшое и милое, соответствующее моменту?

— Точно так, барышня.

— Возьмите вот этот… — дальше она произнесла несколько диковинных названий, ни одно из которых не удержалось в моей голове… — Они очень гармонично будут сочетаться с теми розами. Посоветуйте вашей даме оставить их в этой упаковке. Там губка, обработанная специальными эликсирами для большей сохранности композиции.

— Сколько с меня?

— Двугривенный.

— Всего-то?

— Так ведь и букетик небольшой.

— Благодарствую!

Я забрал нежное благоухающее чудо, основание которого уместилось у меня в ладони, и решил, что неплохо заглянуть к зятю Олегу в кондитерскую, чего-нибудь занимательного к чаю взять.

На удивление, он оказался в магазинчике сам, оценивал раскладку в витрине каких-то новых шоколадок. Всучил мне три штуки, разных сортов — попробовать, говорит. А денег не взял! Вот, не люблю я такое, неловко. Ну да ладно, найду способ отдариться.

Двери у Шальновых мне открыла Глаша, на сей раз выряженная более парадно, в кружевной фартук и косынку.

— Проходите в гостиную, сударь, барышня сейчас выйдут.

Прохожу — а там тётушка сидит. Я каблуками прищёлкнул:

— Добрый вечер, сударыня! Не имел чести быть представленным!

— Синицына, Ольга Ивановна, — церемонно кивнула та и ручку тянет. Пришлось приложиться.

А тут и Серафима выпорхнула. Её ручку я поцеловал с куда большим удовольствием, и букетик вручил, и шоколадки — сразу три!

— Я смотрю, вы, — при старших-то мы на «вы», — Илья Алексеевич склонны к решительным действиям, — хихикнула Серафима. — Розы корзинами, шоколад — пачками.

— Новинка! — говорю. — Зять предложил попробовать, вот мы с вами давайте и оценим. Вдруг невкусно? Я ему тогда такую претензию выкачу!

— М-м? Это кулинария «Сытин и сыновья»? — с любопытством спросила тётушка.

— Так точно, та. Сыновья там, правда, пока ещё пешком под стол ходят, но Олег решил сразу, чтоб потом название не менять.

Хлопнула внизу входная дверь, и по лестнице послышались шаги.

— А вот и Сашенька! — обрадовалась тётушка. — Подавайте, Глаша, чай…

В общем, чтоб не утомлять вас — вечер хорошо прошёл, спокойно. Я не преминул похвастаться выдающейся аттестацией. Обсуждали городские новости и сводки о войне. По всему выходило, что нааши ломят, но сколько ещё бои продлятся — неизвестно. Я, честно говоря, не насмелился сказать, что обязан на фронт отправиться. А ну как плохо воспримут? Мало ли. Сейчас я — почти жених, а скроюсь на полгода… Не решился, в общем.

Зато Серафима пела. Фортепьян у Шальновых не было, но имелась маленькая женская гитарка, и так моя зазноба славно себе на ней подыгрывала, заслушаешься.