Без обмана 2 (СИ) - "Seva Soth" - Страница 18

– А если будут технические вопросы?

– Макото-сан, это же не экзамен. Ни у кого не будет цели поставить тебя в неудобное положение, – продолжал размахивать красноречием тимлид. – Ну хочешь, кого-нибудь из джунов с тобой пошлем, чтобы помогали? Это в любом случае надо для солидности. В конце концов, в Лайн мне напишешь и дам развернутый ответ.

Не то чтобы я не отбрехался от поездки, если бы здесь и сейчас поставил себе такую цель, но посмотреть на настоящую конференцию компьютерщиков, еще и покушать, чем там кормят, и все за счет работодателя показалось вполне себе привлекательной идеей. Интересно, нельзя ли в качестве помощницы официально взять Гупту-тян, но так, чтобы вместо нее Цуцуи поехала? Кто там будет различать чужих стажеров? Интересно, это алкоголь мне нашептывает или я уже достаточно испорчен своим альтер эго, чтобы и самостоятельно придумывать способы обмануть систему.

На моем согласии вечер среды и кончился. Айтишный номикай, пожалуй, понравился мне больше бухгалтерского. Как-то он искренней, что ли. В статистическом отделе люди скорее отбывали номер, ждали, когда пройдет отведенное приличиями время и можно будет уйти домой. Я сам так и поступал. А тут ребята вполне себе искренне веселились, включая не самых симпатичных мне соседей по кабинету. В самом конце Такахаси и Роубаяси, правда, едва не подрались, начав спор о том, что лучше – ООП или функциональное программирование.

Роубаяси с характерной для него экспрессией и горячностью доказывал, что функциональный подход намного лучше, а все, кто с ним не согласен, попросту недостаточно умны, чтобы оценить красоту используемого математического аппарата. Я понимал в лучшем случае через слово. Все эти монады и замыкания звучали так, будто разработчик собрался вызвать демона. Возможно, демона Лапласа или демона Максвелла, раз речь идет о чем-то умном и математическом. Высшая математика, которую я изучал в университете, мне совершенно не помогала.

Впрочем, у Такахаси взгляд тоже становился стеклянным, когда его коллега начинал говорить о конвейерах и композиции. Думаю, Ашино мог бы прервать этот парад бахвальства интеллектом, но скрылся от подчиненного за кружкой пива. Зато я узнал много новых слов. Возможно, процитировав что-то из рассуждений о преимуществах чистых функций, я где-то и правда сойду за настоящего компьютерщика.

До своей квартиры я добрался в легком подпитии. Алкоголь мне неприятен, но совсем его избежать во время офисной пьянки невозможно.

Бжжжж. Ну кто там мне пишет?

“Тайи-сама, докладывает агент Котэцу. По твоему заданию я прибыл на Хоккайдо, в Эсаши, и даже нашел себе работу. Я буду пожарным, Тайи-сама. Спасибо, что ваши люди посодействовали! Я был уверен, что не подхожу, но меня взяли. Храни боги Императора и страну Ямато!

Вторая часть вашего поручения в работе, Тайи-сама. У пожарной охраны никогда не бывает проблем с женским вниманием, а потому я найду себе подружку, как мне и поручено.

Ожидал, что тут будет холоднее, но пока что ничем особенным погода от Кофу не отличается. Только море есть. Но оно как раз холодное. Не знаю, как северяне не боятся в нем купаться. Я не жалуюсь, Тайи-сама, но на Окинаве мне было бы комфортнее.”

От всей души порадовался за “Курильщика”. Кто бы ему там ни посодействовал с трудоустройством, рад, что бывший преступник встал на путь исправления. Работа пожарным видится мне отличным вариантом для приведения кармы в порядок. Она, правда, сопряжена с риском, но уверен, что Рюджин Рюта справится, очень уж он крепок физически.

Ночь принесла мне, казалось бы, давно позабытый приступ жара. А я так и не купил обещанный врачу фитнес-браслет. Вот так мы, люди, устроены – пока хорошо себя чувствуем, и не задумываемся о том, чтобы сделать важную вещь для укрепления собственного здоровья.

Вместе с повышенной температурой пришли и видения, возможно, самые страшные из всех, что показывал мне Хидео-сан. Я… точнее, он, собственными глазами видел одну из ярчайших вспышек за всю историю человечества, а затем и мощный столб дыма и пепла, взметнувшийся над густонаселенным городом. Не знаю, почему это облако принято называть грибовидным. Мне оно показалось похожим больше на стоячий камень, такой гигантский менгир, устремляющийся в небеса. Возможно, верхняя часть разойдется в атмосфере шире.

Горячий порыв, раскаленный сильнее, чем воздух в любой пустыне, свалил крошечного жалкого человечка с ног. В скольких же километрах от эпицентра он находился, раз выжил и затем протянул еще несколько, возможно, десяток, лет? Кажется, вот он, ответ на то, как вполне себе цветущий Хидео-сан превратился в практически слепого инвалида, страдающего от болей во всем теле. Он оказался не в том месте и в совершенно не то время. Возможно, упоминание города, куда меня собрались отправить на конференцию, послужило триггером для пробуждения именно этого не моего воспоминания. Хиросима, 6 августа 1945 года. Начало новой атомной эры, самое первое боевое применение страшнейшего оружия, созданного человечеством.

Остаток ночи ушел на то, чтобы я прочувствовал всю ту гамму неприятных ощущений, которая достается человеку, попавшему под ударную волну и жесткое ионизирующее излучение. Не уверен, что не повредился слегка рассудком от одних только этих, не совсем своих, воспоминаний. Наверное, спасло только то, что это была не настоящая боль, а всего лишь тень тех мучений, которые достались мошеннику. А как себя должен был чувствовать он? Сны, полные страданий, случались еще в первые дни знакомства с Хидео-саном, но тогда я совершенно не понимал их причин. Сейчас вот понял и ужаснулся.

Глава 10

На следующее утро я непривычно долго лежал, не шевелясь. Поймал себя на том, что свернулся в позу эмбриона. Будильник прозвонил, а мне было все равно. Важным оставалось только то, что у меня ничего не болит, и глаза видят. Ну как видят, так же не очень хорошо, как и с самого детства. Средняя степень близорукости, минус четыре диоптрии. Очки – это в моем случае необходимость, а не модный аксессуар. Причем проявилось плохое зрение у меня с самых ранних лет, еще до начальной школы. А вот у Тики-тян, хвала богам, все с глазами в порядке. Они у нее хоть и похожи на мои, если верить окружающим, но видят превосходно.

Можно ли предположить, что близорукость есть следствие дремавшего где-то внутри меня Хидео-сана, как-то связана с его приобретенной слепотой? Крайне сомнительный вариант, хотя и пришедший мне в голову почти сразу, как я просмотрел последнее сновидение-воспоминание. У него, насколько мне хватает знаний анатомии, что-то связанное с ожогом сетчатки одним из поражающих факторов. Возможно, современная медицина вполне смогла бы проходимцу помочь. Но в сороковых-пятидесятых ему оставалось только медленно слепнуть, стоически выдерживая иные последствия случившегося.

Конечно, важный вопрос еще и в том, как такое вообще возможно, что мне достались части памяти и навыков человека из прошлого. Фантастика какая-то. Перерождение? Я не очень религиозен, но под гнетом фактов готов признать, что такое возможно. Но! Очень большое НО! Даже если и так, я – все равно я сам, а не он. Я Ниида Макото, честный парень, который никому не желает зла и любит своих близких. Это неизменно.

Бжжж. Завибрировавший смартфон вывел меня из состояния кататонического ступора. Чего это я разлегся? Надо вставать, а то еще на работу опоздаю, что будет совсем уже недопустимо.

Заглянул в телефон. Пришло электронное письмо, которое сняло еще один груз с моих плеч – готовы результаты анализов, которые сдавали папа и Тика. И кто только придумал их в такую рань рассылать? Так и разбудить человека можно, сломав кому-то режим сна и бодрствования. К моему огромному облегчению, все подтвердилось, и сестренка – папина дочь с вероятностью 99.9%. А то буйная фантазия предлагала всякие нехорошие варианты, по которым мама могла меня нагулять от другого мужчины, но на воспитание передать отцу. Учитывая сомнительные моральные качества этой женщины, вполне себе вероятный вариант был. На родство с папой я ведь тест никогда не делал, и мысли такой не возникало. Сейчас вот убедился – я сын своего отца. Сразу как-то тепло стало от этого подтверждения. Как будто бы папа меня обнял, как в детстве, когда я плакал из-за какой-то ерунды.