Спасите меня, Кацураги-сан! Том 4 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 14

— Терапия, — ответил я.

— Кацураги-сан, у нас по скорой поступает больной. Скорее всего, хирургическая патология. Ясуда-сан просил вас прикрыть его, — сказала медсестра.

А, так я сегодня опять работаю на два отделения! Предчувствую весёлую ночку.

— Уже спускаюсь! — ответил я и поспешил в приёмное отделение.

На первом этаже сидел бледный худощавый мужчина. Его глаза впали, видимо, из-за резкой потери веса. Лицо покрывала двухнедельная щетина. Чёрную кепку-бейсболку с головы он не снял даже в помещении, и причину этого я понял только благодаря «анализу», который подключился автоматически.

Волос на его голове почти не осталось. Лишь редкие клочки.

— Добрый вечер, — сказал ему я. — Рассказывайте, что беспокоит.

Пока мужчина собирался с силами, чтобы поделиться со мной жалобами, я осмотрел его тело с помощью «анализа».

В лёгких, печени и костях виднелись маленькие неровные очаги изменённой ткани. Метастазы.

Саму опухоль я нашёл достаточно быстро. Она находилась в прямой кишке и из-за этого перекрывала её просвет.

Весь толстый кишечник был резко напряжён из-за скопившихся каловых масс.

А вот и онкобольной. И стадия тут явно четвёртая.

— Госпитализируем! — скомандовал я.

— Скорая заподозрила острую кишечную непроходимость, — ответила медсестра. — Куда кладём? В хирургию?

— Нет, — сказал я, прикинув план, на который ранее бы не решился. — Ведите его ко мне — в терапию.

Глава 6

— Очень сильно болит живот, — прошептал мужчина, с трудом шевеля языком. — Больше терпеть уже не могу…

— Кацураги-сан, вы уверены? Точно в терапию? — удивилась медсестра.

— Абсолютно, — кивнул я. — Хирургическое вмешательство здесь не понадобится.

Не понадобится, если я хорошо постараюсь. Придётся поступить вразрез с клиническими рекомендациями. Я смогу купировать это состояние с помощью собственных сил и «анализа». Если этого пациента прямо сейчас госпитализируют в хирургию, ему наложат стому — то есть выведут толстую кишку через живот, а анальное отверстие зашьют. Учитывая то, как далеко зашёл онкологический процесс, после и без того непростой операции его будет ждать тяжёлый конец.

Пока он ещё может стоять на ногах и не нуждается в постороннем уходе, я рискну. Есть шанс вытащить его. Если вдруг что-то пойдёт не так — сразу переведу его в хирургию, тогда все мои попытки можно будет счесть предоперационной подготовкой.

Но я уверен в своих силах. Должно получиться.

— Какой диагноз ставим в направлении? — спросила медсестра.

— Обострение хронического панкреатита, — солгал я.

Так нужно. Через несколько часов у него уже не будет острой непроходимости. Пусть и в бумагах она тоже не мелькает.

— Доктор, вы уверены? — прошептал мужчина, с недоверием глядя на меня.

— Не беспокойтесь, — ответил я. — Я знаю, что делаю. Даю слово, через несколько часов вам станет намного лучше.

Его положили на каталку и повезли в терапевтическое отделение.

— Меня предупреждали онкологи, что такое может случиться, — просипел он, держась за живот. — Говорили, что придётся ставить стому.

— Мы с вами постараемся обойтись без этого, — уверил его я.

— Хорошо бы… — усмехнулся он. — Не очень-то хочется остаток своей жизни ходить в туалет через живот.

— Самоирония? — удивился я. — Это хорошо. Держите этот настрой и дальше. Силы вам понадобятся. Как вас зовут?

— Бьякуя Шино, — тяжело дыша, представился он.

— Кацураги Тендо, — ответил я. — Держитесь. Осталось совсем немного.

Повезло. Пациент сильный духом. И главное — он мне доверился. А значит, теперь я точно не имею права на ошибку.

Я попросил медсестёр, чтобы Бьякую Шино положили в отдельную палату. Как только у него взяли анализы крови, и мы остались наедине, я приступил к реализации своего плана.

Вновь осмотрев анализом кишечник пациента, я убедился в своей догадке. Опухоль не такая уж и крупная. Проблема не в том, что она перекрывает просвет. Просто кишечник спазмировало, из-за чего противоположная стенка кишки прижалась к опухоли и создала преграду для каловых масс.

— Когда начались боли? — спросил я.

— Два часа назад, — ответил Бьякуя.

— Как можете описать их?

— Будто рожу в любой момент, — усмехнулся он, утирая пот со лба.

— Интересное сравнение. То есть — схваткообразные?

Бьякуя Шино кивнул. Я внимательно осмотрел его живот без «анализа». Он был сильно вздут и асимметричен. Прежде чем приступить к дальнейшим действиям, я достал свой фонендоскоп и прослушал живот. Силы нужно было экономить, а такие элементарные вещи можно сделать и без анализа.

Перистальтика, то есть — ритмичные сокращения кишечника — хорошо слышались. Это неплохой признак. Но вскоре она начнёт угасать, а значит, до этого момента нужно закончить начатое.

Обычно, если острую кишечную непроходимость сильно запустить, наступает крайне зловещий признак, который также называют симптомом мёртвой или могильной тишины.

Он означает, что наступил парез кишечника — полное отключение его двигательной активности.

Моя цель была непростой, но реализуемой. Нарушить все правила и расслабить стенки кишечника с помощью спазмолитиков, а после — усилить перистальтические движения мышечных волокон с помощью целительских сил. Каловые массы не слишком плотные. Они смогут пройти, если просвет прямой кишки увеличится.

— Бьякуя-сан, — сказал я. — Будет неприятно, но я хочу предложить вам решение лучше, чем хирургическая операция. Вы готовы бороться?

— Я только этим и занимаюсь последние десять месяцев, — сказал он. — Поступайте, как считаете нужным. Я сделаю всё, что в моих силах.

Я достал заранее заготовленный шприц со спазмолитиком и ввёл препарат в вену больного. Медсёстры принесли это лекарство не по ошибке. Я сказал им, что у пациента хронический панкреатит, а при нём использование таких препаратов строго необходимо.

Но не в этой ситуации. Ни один врач не пошёл бы на то, что я собираюсь сделать. Без моих сил использование этого лекарства лишь навредило бы пациенту.

Я выждал несколько минут и дождался, когда спазмолитик подействует. Увидев, что стенки кишечника начали расслабляться, я сразу же приступил к делу.

Положил руки на живот Бьякую Шино, сделав вид, будто продолжаю его обследовать. Хотя сам в этот момент устремил поток целительской энергии прямо на мышечные волокна его толстого кишечника.

Если мыслить масштабно, эта задача — плёвое дело для любого целителя. Но для моего нынешнего уровня сил — настоящее испытание. На моём лице выступили капли пота. Я был напряжён до предела.

Крайне важно восстановить работу кишечника, но при этом не позволить каловым массам передавить его стенки. Если проходящие там сосуды пережмёт — разовьётся одно из самых грозных осложнений острой кишечной непроходимости.

Ишемия кишки с последующей гангреной. Если из-за недостатка кровоснабжения орган начнёт гнить, ситуацию будет трудно разрешить даже хирургам.

Но я был уверен в своих силах, а потому продолжал.

Шли минуты, десятки минут. Я потерял счёт времени. Вероятно, прошло уже чуть больше полчаса. Бьякуе Шино было ещё труднее, чем мне. Его сковывало от острых болей в животе, но я старался максимально смягчить этот процесс.

Я дополнительно направлял энергию на сосуды кишечника, расширяя их, когда стенку начинало сдавливать. И спустя сорок минут тяжёлых трудов процесс был завершён.

Пульс гулко стучал в моих ушах, тело онемело от усталости. «Самоанализ» вопил о необходимости отдохнуть.

Но мне удалось! В месте закупорки вновь образовался достаточно широкий просвет. К тому моменту Бьякуя Шино уже перестал стонать. Лишь молча смотрел в потолок.

— Как себя чувствуете, Бьякуя-сан? — спросил я.

— Не знаю, что вы со мной сделали, — пробормотал он. — Но, кажется, мне нужно отойти в уборную.

— Отлично, — выдохнул я и вышел в коридор, чтобы позвать санитаров.