Скрип на лестнице - Айисдоттир Эва Бьерг - Страница 44

– Наверное, нам надо свернуть вот здесь. – Эльма указала на боковую дорогу налево.

Сайвар так резко нажал на тормоза, что Эльму отбросило вперед. И лишь благодаря ремню безопасности она не расшибла лоб о бардачок.

– Прости, – сконфуженно улыбнулся ей Сайвар.

– Ничего страшного, – ответила Эльма, потирая грудь в том месте, в которое неприятно врезался ремень. – Я тебе попозже отомщу.

Они припарковали машину возле одноэтажного дома, обшитого белым рифленым железом, и с синей крышей. Рядом с домом виднелись овчарни, но огороженный выгон перед ними был пуст. Когда они пошли к дому, навстречу им выбежала с лаем собака исландской породы.

– С такой собакой и дверного звонка не надо! – послышался веселый женский голос. Женщина пошла навстречу им, заслоняя рукой глаза от солнца. Ее потертая куртка, большие резиновые сапоги и испачканные в земле хозяйственные перчатки говорили о том, что ее оторвали от работы. Она стащила одну перчатку, представилась и поздоровалась с Сайваром и Эльмой. – Проходите в дом! – предложила она, распахивая входную дверь белого домика. – Я думаю, вы хотите со мной поговорить.

Бергтора была светловолосая, с обветренным румяным лицом, крепкого телосложения. Эльма подумала про себя, что Эйрик едва ли нашел бы женщину, менее похожую на Элисабет. Казалось, Бергтора не стеснялась и совсем не удивилась их визиту. Она тотчас принялась варить кофе и поставила на стол перед ними улитки с корицей.

– Не трудно ли следить за хутором и за детьми? – спросила Эльма.

– И да, и нет, – ответила Бергтора, расставляя на столе перед ними чашки и тарелки. Она не повышала голоса, он сам по себе был необычайно громкий. – У нас тут овчарня общая на два хутора, а моей собственной скотины там всего ничего. Мы с ними хорошо ладим и все делаем вместе.

Эльма кивнула. Она не заметила другого хутора, стоявшего под горой, на отшибе от дороги, а сейчас отлично видела его из окна.

– Здесь по-настоящему красиво, – сказала она. Бурые, серые и бледно-зеленые горные склоны вокруг живописно пестрели за окошком маленького домика. Эльма была бы не прочь поселиться здесь, за городом, среди этой величественной природы.

– Да уж, если спросите меня, то Квальфьёрд – самое красивое место на земле, – с улыбкой произнесла Бергтора. – Я всегда здесь жила и, наверное, всегда буду жить.

– Мы приехали к вам, чтобы расспросить об Эйрике, – начал Сайвар.

– Сейчас, момент. – Бергтора резко встала. – Вы притащились из такой дали, а от меня без кофе никто не уходит. – Она наполнила их чашки и пододвинула к ним тарелки, на которых лежали улитки с корицей.

– Спасибо, – поблагодарил Сайвар и отпил маленький глоток горячего кофе. – Насчет Эйрика. Вроде бы у вас с ним какое-то время был роман.

Бергтора спокойно кивнула.

– Здесь хвастаться нечем, – сказала она. – Не в последнюю очередь потому, что я сама – жертва такого поведения. Мой муж изменил мне с другой женщиной, и это одна из причин, почему я его выгнала и теперь торчу на этом хуторе одна с двумя сыновьями. – Она улыбнулась. Судя по всему, это не особенно ее огорчало. – Мы с Эйриком познакомились через детей. Они часто играют здесь вместе. Они ровесники, и это очень удобно.

– Тогда вы, наверное, знаете, что мать его детей в эти выходные погибла, – сказала Эльма и стала следить за реакцией Бергторы.

– Да, знаю, – ответила Бергтора. – Это большое горе, и я искренне надеюсь, что того, кто это сделал, скоро отыщут. Бог свидетель: несмотря ни на что, я ей не желала зла. Даже если это было не заметно.

– Вы знали, что Элисабет пыталась подать на развод с Эйриком?

Бергтора удивленно посмотрела на Эльму:

– Нет, понятия о том не имела.

– Для вас это неожиданность? – спросила Эльма, увидев реакцию Бергторы. Та казалась сбитой с толку, словно эта новость вывела ее из душевного равновесия.

Бергтора немного помолчала, а потом решительно ответила:

– Да. Да, вынуждена признать: так и есть. – Она вздохнула. – Мы так часто говорили, что нам надо бы начать жить вместе. По-настоящему. Он все собирался… поставить точку. Но ему не хотелось ее травмировать, ведь он говорил, что она такая ранимая. И я этому верю. В смысле, я с ней вживую никогда не встречалась, но похоже, что она очень ранимая. Поэтому я никогда на него сильно не давила. – Ее лицо стало суровым, и она устремила взгляд в кофейную чашку, которую держала двумя руками. – Если бы я знала… – начала она.

– Если бы знали, тогда что? – Эльма испытующе посмотрела на Бергтору.

– Если бы я знала, что развода не хочет именно он, я бы его вчера сюда не впустила.

Сайвар с Эльмой переглянулись. Мнение Эльмы об Эйрике, которое и так было не лучшим, ухудшилось еще больше. Она смерила Бергтору взглядом, но сказать о ней то же самое не могла. Бегтора была, очевидно, из другого теста, чем Эйрик, и Эльма не могла понять, что же она в нем нашла. У них, судя по всему, было мало общего.

– Где вы были в субботу вечером? – спросил Сайвар.

– Меня друзья на ужин приглашали. Мы встречаемся раз в год – бывшие одноклассники из Сельскохозяйственного училища в Хоулар, – ответила Бергтора, понизив голос настолько, насколько была способна. – Я там ночевать осталась, они могут подтвердить. – И, хотя ее не просили, она достала ручку и бумагу, записала номер телефона и протянула им. – Вот, можете позвонить и удостовериться.

Эльма кивнула и взяла у нее этот клочок бумаги:

– А скажите мне, Эйрик когда-нибудь говорил что-нибудь, указывающее на то, что он хотел сделать Элисабет что-нибудь плохое?

До этого Бергтора таращилась в окно, не притрагиваясь к кофе, но сейчас посмотрела на Эльму:

– Не помню. Мы о Элисабет никогда не говорили. Он иногда пытался, но я его останавливала. Как-то неловко было думать о ней, когда мы были вместе. Я понимаю, что сейчас вы будете считать меня ужасным человеком, но мне было приятно притворяться, что когда мы с ним вместе, то так и надо. – Она сконфуженно улыбнулась, и Эльма заметила, что она слегка покраснела.

Допив кофе, они встали и попрощались с Бергторой. Эльма увидела, что этот разговор сильно взволновал хозяйку, и догадалась, что это положит конец ее связи с Эйриком.

– А я вот о чем задумалась, когда узнала, что Элисабет обнаружили мертвой, – сказала Бергтора, когда они уже стояли в дверях. – Ну, в общем… дети обычно болтают всякую чепуху, однако… Вот сейчас я задумалась: а может, в этом был какой-то смысл?

– О чем вы?

– Да нет, просто Этнир кое-что сказал, когда несколько дней назад был у нас в гостях. Он сказал, что ему мама сказала, что ей надо куда-то съездить и что-то уладить. – Бергтора расчувствовалась. Затем она тихо прибавила: – Это было всего за несколько дней до ее гибели.

Когда Ауса очнулась, она лежала на белой больничной койке с трубками, закрепленными на тыльной стороне ладони. Она не сразу сообразила, что случилось, но вспомнила тот ужин и ощутила неприятное чувство в глубине брюшной полости. Она умирает? Может, ее час уже пробил? Она попыталась подняться, но почувствовала в голове боль. Что у нее на лбу? Похоже, какие-то повязки. Она упала, а сама этого не помнит? Похоже на то. Последнее, что она помнила: они с Тоурни сидели и пили портвейн. Может, она попала в аварию, пока ехала домой?

Она где-то читала, что после таких передряг у людей исчезают из памяти целые дни или даже месяцы. Но она вряд ли пострадала сильно: свой разговор с Тоурни она ведь помнила. Если, конечно, он не происходил много недель назад. Могло так быть? Она поискала глазами что-нибудь вокруг себя, что подсказало бы, какой сегодня день. За окном была темнота, но это ничего не значило. В это время года всегда темно.

– Добрый день! – В палату вошла жизнерадостная светловолосая медсестра. – Как самочувствие?

– Я… отлично, – по привычке ответила Ауса. Сказать по правде, самочувствие у нее было неважнецкое, но не в ее обычаях было давать повод себя жалеть. – Что произошло? Я попала в аварию?