Подмастерье палача (СИ) - Тюрин Виктор Иванович - Страница 28

— Ну чего смотрите, уроды?! — заорал он на нас. — Вы его сюда притащили! Ватель, дубина! Тупой придурок! Чтобы тебя, ублюдка, молния поразила!

Робер еще несколько минут не мог успокоиться, потрясая в воздухе кулаками и ругая меня всеми непечатными словами, которые только знал. Я тут же принял покаянный вид, опустил глаза в землю и стал ждать, когда дознаватель, наконец, вспомнит про свою фляжку. Судя по всему, новость приложила его так сильно, так он не только осушил флягу до конца, но при этом хрястнул ею об стол так, что та отскочила и слетела на пол. После этого он еще минуту стоял, злобно вращая глазами, но солидная доза выпитого вина привела его в чувство и мы, наконец, узнали, что было написано в полученном им письме. Как оказалось, что городской совет решил устроить казнь не на днях, а уже завтра. В письме говорилось, что казнь назначена на завтра, в полдень, и глашатаи успели сообщить горожанам эту добрую весть. После услышанного, нам с Монтре осталось только уныло переглянуться. И так работы хватало, а тут еще и это… Да и Роберу, теперь это было понятно, несладко придется. Уже прямо сейчас ему придется идти в суд и принимать дела преступников, которых приговорили к смерти, так как теперь они взойдут на эшафот вместе с Сорелем. Да и на нашего писца смотреть было жалко, вот-вот расплачется, ведь это ему надо будет расписывать подвиги негодяев, которых завтра казнят.

ГЛАВА 6

На следующий день, быстро позавтракав, мастер отправил Жана в тюрьму, а мы, тем временем, отправились на центральную площадь, чтобы осмотреть лобное место, а также приспособление для колесования, которое должны были установить на эшафоте. После короткого осмотра Пьер начал давать указания плотникам насчет установки колеса, а я, спустившись вниз, стоял рядом с помостом и со скукой в глазах смотрел по сторонам.

"Чего вылупились, придурки, — подумал я, бросив злой взгляд на зевак, которые с любопытством смотрели на спор палача и плотников. — Ждите своего часа, тогда и насмотритесь".

Честно говоря, злился я сейчас не на них, а на свою работу. За две с половиной недели моя душа успела огрубеть, как и предсказывал Монтре, но чувство едкой горечи так никуда и не делось. Правда, сейчас мои мысли касались как моей работы, так и Николь, моей подруги. Если она придет смотреть на казнь, а при ее любопытстве и бойком характере у меня и сомнений не было, меня ждет большой скандал и отлучение от ее тела. Изменить что-либо я был не в силах, поэтому и злился. Мои мысли перебил подошедший палач: — Пошли, Клод. Будем надеяться, что эти бездельники к шестому часу управятся.

Тут же автоматически перевел в уме средневековые часы на современный лад. Час Шестой у монахов означал шестой час после рассвета или полдень. Средневековый город, несмотря на городские часы, жил и определял для себя время по звону церковных колоколов, призывавших к молитвам, начиная от Часа Первого (около шести часов утра) и кончая Вечерней (на заходе солнца).

— Будем надеяться, — буркнул я.

Неспешно добравшись до тюрьмы и уже спускаясь по лестнице, мы услышали злые крики заместителя прево, который был явно зол и теперь отрывался на Жане, обзывая его всякими грязными словами. Впрочем, мне тоже досталось, стоило только появиться перед его глазами. Пьера он никогда не трогал, ценя его, как профессионала в своем деле, и как лекаря, чьими услугами он пользовался. Дядюшка Гастон тут же привел нам очередного преступника, и мы принялись за работу. Мы успели рассмотреть два дела, прежде чем за нами пришли. Я закинул на плечо большую полотняную сумку с инструментом и пошел следом за Монтре.

По дороге мы не раз слышали звуки труб и громкие голоса городских глашатаев, извещавших жителей и гостей города о казни убийцы — слуги дьявола. Слушая, народ с особой радостью и возбуждением обсуждал это событие, так как слух о дьяволе с горящими красными глазами, гуляющим по улицам Тура, в местном рейтинге стоял под?1.

Когда колокола пробили полдень, толпа в несколько сотен людей, обступившая плотным кольцом эшафот и полная радостного ожидания, возбужденно зашумела. Среди толпы четко выделялись, сидевшие на лошадях, дворяне, окруженные свитой и слугами. На балконах и окнах домов, выходящих площадь, стояли и сидели члены городского совета, именитые дворяне, богатые купцы, вместе с семьями и родственниками. Деревянный помост был окружен шестью стражниками в начищенных нагрудниках и с алебардами в руках. Рядом с лестницей на помост стоял седоусый лейтенант городской стражи в кирасе с важным видом. Ведь это под его непосредственным руководством был схвачен злодей на месте преступления. Как тут не гордиться! Народ, то негромко шумел, то взрывался нетерпеливыми криками. Сквозь толпу нас провел судебный пристав с жезлом, крича: — Расступитесь! Дорогу палачу города Тура! Расступитесь! Дорогу палачу города Тура!

Увидев нас, народ заорал, заулюлюкал, засвистел. Войдя на помост вслед за Пьером, я снял дублет и закатал рукава нижней рубахи. Во всей этой ситуации был только один плюс: может, наконец, меня хоть здесь кто-то узнает.

Первой в очереди на виселицу была женщина, бывшая воровка и шлюха по прозвищу "Большая дырка", которая устроилась служанкой к пожилой семейной паре, а спустя три месяца зарезала и ограбила своих хозяев. Вторым шел грабитель и вор, промышлявший на городских улицах. Его схватили рядом с жертвой, с окровавленным ножом в руках. Третьим был муж, который непонятно отчего зарезал беременную жену. Пытку к нему не применяли, так как тот искренне покаялся в суде, полностью признав свою вину. А главной звездой в этом шоу стал ночной убийца, слуга дьявола. Вместе с подъехавшей телегой с преступниками по лестнице взошли на помост глашатай, городской чиновник, наблюдавший за казнью и священник. Сержанты втащили, одного за другим, преступников на помост, за исключением Сореля, которого принесли на носилках и оставили лежать на помосте. Я поставил приговоренных к казни на колени, а сам стал позади них. Вперед вышел глашатай, который торжественно зачитал их список преступлений, а затем сошел с помоста. Священник, подойдя к ним, помолился вместе с преступниками, дал поцеловать каждому крест и отошел в сторону. Шлюху нам пришлось тащить на виселицу чуть ли не на руках, так как женщина находилась в полуобморочном состоянии. Даже когда Пьер набросил ей на шею петлю, она никак не отреагировала, как и на призыв священника: — Покайся, дочь моя!

Когда ее тело дернулось пару раз и закачалось в петле, народ закричал и засвистел, отпуская грубые шутки. Сейчас я уже работал без подсказок, дав людям полностью насладиться моментом, поднял с колен следующего преступника. Грабитель и вор, с петлей на шее, наоборот, слишком долго каялся, людям это быстро надоело, и толпа взорвалась недовольными криками. Священник быстро сунул ему крест для поцелуя и отошел в сторону. Палач ударил ногой по лесенке, выбивая ее из-под ног казненного, веревка натянулась как струна…. С убийцей жены у нас тоже не было проблем. Находясь в какой-то прострации, он смотрел на меня наивными глазами ребенка и делал то, что от него требовали. На суде он сразу заявил, что убил свою жену, но не знает, почему это сделал. Судьи решил не ломать себе над этим голову и отправили убийцу на виселицу, хотя, как по мне, ему дорога в сумасшедший дом. Его безропотность разозлила толпу, которая хотела от жертвы решительных слов или действий, на которые можно было остро реагировать, поэтому люди стали обзывать и ругать его, чтобы хоть как-то вызвать ответную реакцию. Только тот никак не реагировал на бурное возмущение и чуть ли не сам сунул голову в петлю. Пьер закончил ритуал ударом ноги, вышибая лесенку, и третье тело закачалось в петле под неистовые крики, возбужденной чужими смертями, толпы.

Повешение, даже сами преступники, считали позорной казнью. Так как смерть не наступает моментально, человек испытывает физические страдания и несколько секунд остается в сознании, прекрасно осознавая приближение конца, а в это время все его мучения и проявления агонии наблюдают сотни зевак. К тому же в подавляющем большинстве случаев в момент удушения расслабляются все мышцы тела, что приводит к полному опорожнению кишечника и мочевого пузыря. Понятное дело, что никому не хотелось, чтобы после казни его обгаженное тело, в течение нескольких дней, болталось в петле на виду у людей, среди которых могли быть его родственники, друзья и знакомые.