Верь только мне (СИ) - "Тори Мэй" - Страница 42

Снимает себя из-под низа свободной рукой, видно, что он поднял трубку за рулем: —Я только выехал с объекта. Что-то случилось?

—Да, типа того, — говорю, и ругаю себя, что действую несдержанно.

—Щас, минутку, — он кидает телефон на соседнее сиденье. —Найду, где остановиться.

—Вил, я перезвоню, все окей.

—Нет, — твердо отвечает он.

Вскоре мелькание деревьев за окном прекращается, Вил остановился среди лесной чащи.

—Что случилось? — переводит камеру на себя, закрепляя телефон на держателе панели.

—Блин, давай ты доедешь и тогда поговорим, я что-то не подумала, что ты еще в дороге, — мямлю. —Да еще и в каком-то лесу, вдруг там другие олени.

—Виолетта, твою мать! Что случилось? Ты в порядке? — он смотрит серьезно, ему не смешно.

—Да-да, я просто хотела спросить кое-что….

Он делает вдох-выдох дожидаясь, когда же я рожу цель своего звонка: —Я тебя очень внимательно слушаю.

—Почему уволился Павел Васильевич? —залетаю с ноги.

—Откуда мне знать?

—Ты избил его? — выдаю.

—Нет, — отвечает одними губами.

У Фишера лицо с субтитрами, я даже через телефон вижу, насколько такая постановка вопроса его взбесила. Он свел свои густые брови, лицо напряжено, и все это на фоне туманной чащи за окном салона и барабанящих в стекло капель дождя.

Молчу, глядя я в экран.

—Это все, за чем ты так срочно звонила? — спрашивает недовольно.

—Расскажи мне, что произошло в прошлом году, — прошу его уже помягче.

—Произошло то, что я его не избивал, —он злится. —Я тебе уже говорил, что это не для твоих нежных ушей информация.

—Тогда почему он лежал в больнице переломанный? — меня злит, что он не может нормально рассказать мне, что случилось.

—Это была вынужденная мера, — отвечает размыто. —С кем ты пообщалась? Змеи преподы напели или гондон Лисицын постарался?

—Вильгельм! — пресекаю его грубости.

—Виолетта! — зеркалит.

Баран упертый. Когда он был рядом в возбужденном состоянии, он был более сговорчив, чем сейчас на расстоянии. Передо мной типичный упертый лось Фишер.

—Ты мне можешь нормально ответить? — делаю еще одну попытку.

—Я тебе ответил нормально. Я его не избивал. Дальнейшее мало должно тебя волновать.

Какого фига так сложно открыть рот и объяснить мне, в чем проблема? Завожусь!

Чуть ли ни с первого дня я слышу истории о бедном профессоре, который не по своей воле покинул стены ВУЗа, все делают грустное лицо и вздыхают. А теперь выясняется, что Вил к этому причастен, а он даже не удосуживается объясниться со мной.

—Не нужно мне указывать, что должно меня волновать, а что нет! Меня вообще-то на его место работать взяли, я должна знать, что случилось. Все вокруг говорят каким-то загадками…

—Вот и слушай, значит, других, раз мне не веришь. Он мне нахрен не сдался.

—То есть ты вообще не причастен?

—Практически.

—А твой отец? — выдаю и сразу затыкаюсь.

Это самая больная тема для него, не стоило упоминать отца.

У Вилли раздуваются ноздри, но он сдерживается: —Виолетик, если я один раз сказал, что не собираюсь рассказывать, значит, так оно и будет. Просто верь мне! Я не отморозок.

—Но я хочу знать, как было. Вил, в чем долбанная проблема рассказать мне, что случлось? Как я могу просто поверить?

Пока я говорю, он опускает окно и закуривает сигарету, несмотря на то, что часть капель залетает в салон. Кладет локоть на перекладину окна, отстегивает ремень и располагается поудобнее.

Вальяжная поза Фишера а-ля вызов принят. Меня аж флешбеком уносит в начало сентября, когда он впервые вошел в аудиторию и всем видом отталкивал от себя. Вот и сейчас у него даже взгляд изменился.

—Я думал, в отношениях доверяют безоговорочно, — поднимает бровь, выдыхая струю дыма.

—Не манипулируй мной такими фразочками! Ты сам-то сильно мне доверяешь, когда отмахиваешься от моих вопросов, не удосужившись объяснить ровны счетом ничего? —просто закипаю.

—Есть такое понятие, как дать слово. Я дал слово не трепаться об этом, и здесь речь не обо мне, а о других людях и их репутации. И я бы хотел, чтобы эти разговоры никак не влияли на наше доверие и наши отношения, —на остатках самообладания пытается объяснить мне Вил.

А меня уже кроет! О каких отношениях речь, если мы адекватный диалог вести не можем.

—Доверие — это то, что строят, в том числе и разговорами. Как и отношения! Их еще построить надо, а мы даже поговорить не можем, Вилли! —выпаливаю в сердцах.

—Мммм, то есть у нас еще и не отношения? — прохладно усмехается Вил.

_____

Так, дорогие, на будущие главы этой недели пристёгиваемся) Двумя ремнями. Идём на взлет.

Глава 29.1 Виолетта

—Мммм, то есть у нас еще и не отношения? — прохладно усмехается Вил.

—Не цепляйся к словам! Мы сейчас не об этом.

—Нет, подожди, — он снова затягивается. —У нас не отношения по-твоему?

—Это не самое подходящее время обсуждать наши с тобой эээмм…. дела, ты мне даже на обычные вопросы ответить не можешь, — пытаюсь вернуть разговор в нормальное русло, хотя нутром чувствую бесполезность этого действия.

Кажется, я слышу, как срывается и звонко летит в бездну последняя капля терпения Фишера.

—Наши дела… ты так это называешь? Окей. Дела, значит, — отворачивается в окно.

—Выключи говнюка! — цежу ему зло.

Еще секунда такого поведения, и я сброшу звонок!

—Уважение — вещь обоюдная, — резко подначивает меня моей же фразой, —Ты сама позвонила с наездом, Виолетта Александровна. Предъявляешь мне, что у тебя нет ко мне доверия, опираясь на слова пиздабола Лисицына, смею предположить. Ловлю из контекста, что отношений у нас тоже нет…, — он зажигает вторую сигарету. —Что у нас, Виолетта?

Отстойное время он выбрал для обсуждения отношений. Еще утром я бы, визжа от радости, виляла хвостом и пускала слюни на экран, но сейчас меня колбасит от злости.

Фишер упертый лось! Баран!

И взрослым он может быть только, когда речь заходит о постели, а не о зрелых диалогах. Ответил бы, что в этом сложного? Бесит меня!!!

—Повторяю вопрос: что у нас? Перепихон?

Что он сказал сейчас? Как он смеет?

—Какая же ты сволочь, Вил! —выдаю с обидой, губы противно кривятся от обиды. —А ничего у нас! Ты просто один из моих студентов, ясно?! — выдаю в гневе.

От моего ответа он аж подскакивает в сиденье и хватает телефон: —Ты со всеми студентами сексом занимаешься, преподавательница?

Меня окатывает кипятком! Вот же сволочь безжалостная! К горлу подступает обычная бабская истерика.

—Придурок! — сбрасываю звонок и с илой отшвыриваю телефон в угол дивана.

Во мне клокочет ярость! Как он мог сказать мне такое! Долбанный Фишер!

Телефон заливается трелью, Вил перезванивает, хочется сбросить, но еще больше мне хочется размазать этого гаденыша.

Принимаю видеозвонок. Его скулы напряжены, в глазах раздражение, но он пытается говорить спокойно: —Прости, это было слишком! Нам обоим нужно успокоиться!

—Да что ты говоришь?! Вот сам и успокойся! От тебя разве можно было чего-то другого ожидать?

—Олененок, я хуйню ляпнул…, — пытается сохранять самообладание.

—Это по-другому называется, Вил! Ты меня намеренно обидел, надавив на самое интимное! Ты знал, что мне будет больно это слышать, и все равно сделал! Это говорит о тебе больше, чем приезды посреди ночи за “перепихоном”, как ты это называешь.

—Блять, Виолетта…, —собирается спросить, но я жестко перебиваю.

—Я наивно надеялась на вразумительную беседу, но только снова забыла, с кем общаюсь! Думаешь, ты удивил меня подобной выходкой? Я бы удивилась, если бы мы НОРМАЛЬНО поговорили!

—Виолетта! -— проговаривает Вил через крошащиеся от сжатия "виниры". —Давай я доеду, мы остынем и поговорим спокойно.

—Пффф, вот это видел? —показываю средний палец в телефон, очень быстро одергиваю себя за такой грубый жест, но, видя реакцию Вила понимаю, что слишком поздно. Идиотка!