Источник для мастера - Плен Александра - Страница 11

Как же я жалела, что решила поступить в Академию в восемнадцать! Ведь отец предлагал заплатить штраф и подождать годик. Тогда бы я не встретила ни наследника, ни Ратану. Я никогда не интересовалась возрастом кронпринца, делами при дворе. Не читала столичных газет, а зря.

С другой стороны, нельзя заранее подстелить соломки, через год были бы иные проблемы, иные соперники.

– Привет, – Кристан уселся за мой столик в столовой, поставил поднос напротив и принялся за завтрак, как ни в чем не бывало.

– Привет, – угрюмо ответила я.

Что ему от меня надо?

Краем глаза заметила, как Георг, стоящий до этого времени на раздаче, резко развернулся и направился в нашу сторону, сказав что-то мимоходом высокому юноше из своей свиты, по-моему, его звали Итон.

– Оливия, доброе утро, – приторно ласково поздоровался и сел рядом.

– И тебе привет, – вздохнула недоуменно. Ох, не нравится мне такое внимание. Концентрация родовитости за нашим столиком перевалила все мыслимые пределы.

Итон принес наследнику поднос с едой. Георг небрежно кивнул, словно слуги в Академии само собой разумеющееся, и отослал парня взмахом руки. Я старалась выглядеть спокойно равнодушно, но получалось плохо. Очевидно же, что все, кто сейчас находятся в столовой, смотрят на нас.

– Тан, а что с тобой произошло? – произнес Георг с улыбкой, похожей на оскал, – в столовой закончились столы? Почему ты сидишь рядом с моей подругой?

Я подавила вспыхнувшее возмущение. Какая я тебе подруга? Очнись!

– А чему удивляться? – невозмутимо ответил его единокровный брат. – Оливия самая красивая девушка в Академии. Мне приятно на нее смотреть. Да ты и сам первым выделил ее из толпы студенток.

Георг напрягся. Ноздри дрогнули, губы вытянулись в ниточку, на щеках проступил румянец. Плохо у наследника получается держать лицо. Поучился бы у брата. Вот тот сидит как каменный истукан, непроницаемый и безучастный. Словно не сказал только что непонятно двусмысленное.

– У нее рука обезображена, – видимо, кроме этого парировать Георгу было нечем.

– Ну и что? Первый же мастер вылечит за минуту, – пожал плечами Кристан. – Да хоть бы и я.

Опять укол в самое болезненное место. За скобками осталось следующее: он сможет, а ты, первый наследник, нет.

Я сидела как на иголках, больше размазывала еду по тарелке, чем ела. Со всех сторон замечала жадные любопытные взгляды учеников, тех, кому посчастливилось остаться в столовой. Многие сидели за пустыми тарелками, но не уходили, ждали представления. Что происходит? Братья начали между собой соревноваться, кто быстрее меня очарует? Может, поспорили? Слышала сплетни, что и такое бывает между студентами.

– Я собираюсь встречаться с Оливией, – вдруг произнес Кристан. Я чуть не поперхнулась воздухом. Меня спросить забыл, собираюсь ли я?

– Ну, попробуй, – зло произнес наследник, – а я посмотрю, как это тебе удастся.

– Ты просто не умеешь ухаживать за девушками.

– Можно подумать, ты умеешь. Что-то не помню, чтобы при дворе ты за кем то ухаживал…

– Я Вам не мешаю? – сухо поинтересовалась, вставая.

Надоело слушать этот бред. Нужно было уйти сразу, как только Георг появился на горизонте. Но было бы странным, если бы я ушла с полным подносом еды. Наследник зачем-то встал со мной.

– Пойдем вместе, у нас сейчас лекция у твоего любимого Олдбрука, – Георг приобнял меня за талию, победно смотря на брата, давая понять, что у него больше возможностей быть рядом – мы вместе учимся.

Я гибко вывернулась из его рук, обходя стол с другой стороны. Кристан понимающе ухмыльнулся. Детский сад! Ох и не нравится мне это противостояние. А больше всего то, что Ратана прожигает спину злым ненавидящим взглядом. Сейчас она встречается с Итаном из свиты Георга. Наверное, надеется хоть так быть ближе к наследнику. Попасть ко двору если не мытьем, то катанием. Опять начнутся оскорбления, подножки, земля на простыне, пятна на форме… А я уж было успокоилась.

Вдвоем с наследником, мы быстро дошли до лекционного зала. Я впереди, Георг чуть позади. Он напоминал потерявшегося щенка. Сопел, бурчал что-то себе под нос, но упрямо шел рядом, как привязанный. И вдруг в голову пришла ошеломительная мысль. Все его издевательства, угрозы, оскорбления… Очень уж напоминают странные ухаживания маленького мальчика, который не знает, как обратить на себя внимание девочки. Неужели, я ему действительно нравлюсь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Как бы там ни было, жениться на мне ему не дадут, а быть фавориткой откажусь я. И это если бы он нравился мне. Чего нет и в помине.

Мы поднялись на галерку. Георг молча, ни на кого не глядя, поднялся со мной и уселся за последнюю парту, но на некотором отдалении. Помнит о карандаше… Отлично, значит, приставаний можно не опасаться. Я по привычке вытащила тетрадь, открыла ее и сразу же захлопнула. Писать лекцию незачем. Все записи учеников сжигаются в последний день перед уходом из Академии, а до него осталось совсем немного. Нам принадлежит лишь то, что мы унесем в своих головах.

В зал вошел господин Олдбрук. В этот раз мне не пришлось подставляться и задавать вопросы. За меня это сделал Мартин. Он хоть и выглядел, как простолюдин, был коренастым, сутулым и неповоротливым, но производил впечатление трудолюбивого и упорного парня. Хорошо учился, по вечерам торчал в библиотеке так же долго, как и я. Вот такой муж мне и нужен. Спокойный, тихий, работящий. Без титула и врожденной наглости.

– Я слышал, что когда выявляют мастеров, их родителей обязывают учить детей игре на инструменте. Чтобы разрабатывать пальцы, – спросил он.

– Да, – подтвердил Олдбрук, – на клавесине, бандуре и тому подобном. Есть еще специальные упражнения для тренировок.

– А зачем это?

Учитель задумался. Видимо решал, сколько может позволить открыть информации. Не понимаю я этой таинственности. Зачем скрывать, если мы давали клятву о неразглашении в первый же день учебы?

– Мастера работают с лучами потока, – в конце концов, позволил себе ответить он, – некоторые лучи нужно выхватывать и быстро преобразовывать. Например, чтобы создать перед собой магический барьер, защищающий от стрел или камней, мастеру придется задействовать три луча одновременно.

Интересно, какие? Боюсь, если я задам этот вопрос, Олдбрук меня отошьет. Плюс не нужно забывать вести себя тихо, незаметно.

– А так как лучи, вырванные из потока, сохраняют свои свойства в неизменном состоянии очень короткое время, – продолжил он, – то их нужно использовать мгновенно. Со слабыми негибкими пальцами это сделать невозможно.

Значит, мне тоже придется упражняться. Три луча я еще ни разу не использовала, максимум два. Папа не мог нанять мне музыканта, а самой бессмысленно барабанить по клавишам нашего старенького клавесина в гостиной мне надоело еще в десять лет.

– А как мастера вкладывают в голову големов разум? – опять поднял руку Мартин. Молодец, отличный вопрос. – Как заставить его делать ту или иную работу? Они умеют разговаривать, читать, писать?..

– Так, стоп, – мастер поднял руку в предупреждающем жесте, – что-то ты, Мартин, разошелся.

Понятно, отвечать не собирается. Лицо учителя сделалось насмешливым, но глаза оставались серьезными. Жаль.

– Что Вы про мастеров, да мастеров. Давайте другие вопросы, – с нажимом произнес он.

– Расскажите об источниках, – встала Юна. – О них почти ничего не известно.

Я внутренне возликовала. И ты, Юна, умничка. А то за год я уже отчаялась узнать что-нибудь о своей магии. Если книги мастеров еще были в библиотеке, мне просто их не давали, то книг источников не было вообще. Госпожа Сафира ясно это дала понять еще в первое мое посещение.

– В Академии нет ни одной книги по этой тематике, – ответила она на мою просьбу, – их изъяли еще при прошлом правителе. Все книги об истоках находятся в императорском дворце. Можешь обратиться туда.

И посмотрела на меня с насмешкой.

Юна села. За этот вопрос я готова была даже простить ей мусор в моей постели, который она подкладывала по наущению Ратаны регулярно.