Зачарованное озеро (СИ) - Бушков Александр Александрович - Страница 63

— Начнем уж не с главного, так, думается, будет лучше. Предлагаю принять Тами в ватажку. Она — моя женщина.

Как он и ожидал, на лицах всех появилось восхищенное уважение, и нешуточное. Таковы уж старинные нравы: никого не удивишь, когда большие парни, а то и их годовички, если выражаться возвышенными словесами сочинителей виршей, в укромных местечках переживают слияние тел. Однако сказать «моя женщина» имеет право только тот, кто провел всю ночь с девушкой в постели, неважно, в своем доме или в ее. Вот только случается такое столь же редко, как, скажем, приезд короля на Зеленую Околицу: дома все время родители, братья и сестры, служанки...

Выждав немного, Тарик решил показать, что Тами не просто его женщина, а ценное для ватажки приобретение: вкратце рассказал о ее навыке в верховой езде (что было для них бесполезно) и гораздо подробнее — о том, как великолепно она стреляет из лука. Ничего не стал добавлять от себя: судя по лицам, все подумали об одном и том же — с такой лучницей они будут королями состязаний, и не только предстоящего, бери выше... И в заключение сказал:

— А еще она отлично умеет «бешеную пляску», сам видел...

Вот тут Шотан не то чтобы с недоверием, но все же покачал

головой:

— Слышал я малость про эту рукопашку, но чтоб девчонка...

Данка моментально встряла:

— А ничего, что Пантерки на кулаках не хуже мальчишек? Или меня в драке не видел?

— Так то кулаки... — уперся упрямец Шотан.

Безмятежно улыбнувшись, Тами вышла на середину, встряхнула

руками и предложила с самым невинным выражением лица:

— Попробовать хочешь?

Только теперь Тарик сообразил: она потому и надела вместо платья блузу и штаны (как Данка обычно), что ждала чего-то в этом роде.

Шотан живо вскочил и приблизился к ней — мастер драк, он двигался осторожно, как дикий зверь на охоте: сразу видно, относился к происходящему крайне серьезно.

— Давай так, для начала, — сказала Тами без вызова. — Попробуй меня схватить и повалить. Только без обид, ладно?

— Конечно, без обид, — отозвался Шотан.

Очень грамотно сделал обманный рывок — и налетел совсем с другой стороны, другой ухваткой...

И очутился на земле (никто не успел разобрать, как это произошло, даже Тарик, уже видевший ее в деле). Тут же вскочил:

— Первый раз не считается: может быть, случайность...

— Давай второй, — предложила Тами. — Вон там деревяшка валяется подходящая. Представь, что это нож, и пыряй меня, только по-настоящему, без дураков... Смелей, в крайнем случае синячок останется...

На этот раз Шотан полетел в одну сторону, а деревяшка в другую, вовсе уж неуловимо для глаза. Как ни в чем не бывало Тами предложила с милой улыбкой:

— Третий раз нужен?

Упрямство Шотана никогда не доходило до глупости. Он поднял берет, хлопнул им по колену, отряхивая мусор, уважительно покрутил головой:

— Девчонки у вас в Гаральяне вон что умеют...

— Жизнь заставляет, — лучезарно улыбнулась Тами. — А так-то мы котеночки ласковые... Можешь не верить, но я два месяца назад одному нахалу руку сломала, чтобы не лез под подол не спросясь...

— Да верю, — ухмыльнулся Шотан. — Ну что, надо принять... и называть Пантеркой, я так думаю. Данка, тебе не в обиду, если в ватажке будут две Пантерки?

— Ничуть, — пожала плечами Данка. — Я ж не единственное такое сокровище. Будет теперь с кем пошептаться, и не только о мальчишках... Подружимся?

— С большим удовольствием, — заверила Тами.

— Решено, — сказал Тарик с облегчением. — Теперь у нас в ватажке Тами-Пантерка... — Как требует обычай, он помолчал и, не дождавшись возражений, сказал серьезно: — А вот теперь слушайте в оба уха — и не услышите ни слова неправды...

И стал рассказывать — о том, как обнаружил, что умеет видеть цветок баралейника, и после разговора с рыбарем узнал, что он означает; о том, как новая соседка, обаятельная бабушка, оказалась ведьмой; о цветках баралейника над домом дядюшки Ратима и церковью; о том, что вычитал в «Трактате о нечистой силе», и о том, что узнал от Тами о псе-ярчуке и обо всем остальном; о ковене,

внезапно объявившемся под боком; о перемирии. Промолчал только о своем умении видеть сквозь стены — это пока что оставалось его тайной, в которую он посвятил только Тами этой ночью...

— Вот такие дела на нашей улице творятся, — закончил он. — И я намерен с этой нечистью драться, и Тами тоже. Что вы скажете, ватажка?

И с радостью увидел на лицах ватажников, кроме удивления, еще и рассудочную злость, с какой они не раз бросались в драку, — правда, раньше дрались исключительно с людьми, такими же, как сами...

— А что тут скажешь? — воскликнул Байли. — Когда на нашей улице завелась такая пакость... Драться надо!

Он сорвал берет и шваркнул им оземь — и тут же к нему легли еще четыре. Последним, как и полагалось, бросил берет Тарик. Он знал, что первым заговорит Чампи, самый, следует признать, рассудительный и хладнокровный. Так оно и произошло: Чампи поправил большим пальцем стекляшки и сказал с расстановкой:

— Надо продумать, что делать дальше и как драться, дело нешуточное, смертью пахнет, никогда такого не было...

— Подумал уже, — сказал Тарик. — И до того, как вернусь, ничего делать не стоит...

Он кратенько рассказал о своей задумке. Увидев, что никто не возражает и не собирается ничего добавлять, обвел всех взглядом:

— А теперь — о том, что с нами два часа назад произошло...

И как можно подробнее рассказал о происшедшем на берегу и о своих с Тами соображениях по этому поводу — пусть почерпнутых им из голых книжек о сыщиках, но как нельзя лучше вязавшихся со случившимся.

На лицах всех отразилось не изумление и даже не злость: невероятное ошеломление, вполне понятное.

— С ума сойти... — протянула Данка.

— Сроду такого не бывало... — поддержал Байли.

А Чампи подумал и сказал:

— Дело неслыханное, только, если мы начнем бранить этих гадов на чем свет стоит, толку не будет. Тарик, ты ведь явно за два часа что-то да придумал?

— Мы вдвоем придумали, — сказал Тарик, глянув на Тами, кивнувшую в знак согласия. — Хватало времени... Мы все шестеро пойдем на Аксамитную, возьмем Бабрата за задницу и устроим спрос не хуже сыщиков — и тех, что из голых книжек, и настоящих. Остальные — прихвостни, а вертел всем, конечно же, Бабрат...

— А если он подался в бега? — спросил Байли уже насквозь деловито. — Наглый как я не знаю кто, но должен же понимать, чем это для него пахнет...

— Может быть, и сбежал, — сказал Тарик. — Только вот что мы подумали... Если он так уж уверен, что тот, кто его послал, сумеет надежно защитить, может и не сбежать. А кто-то его послал... Ну а если и сбежал... Будем трясти остальных. Должен же он был как-то их уговорить, что-то убедительное преподнести, чтобы они на такое неслыханное пошли... Не колдун же он, не обморочил же их... Чем-то должен был убедить. Пусть даже они не знают, кто Бабрата на это подбил, что-то да расскажут. Все они никак не могли пуститься в бега. Нужно уметь прятаться, а откуда у них умение? Бабрат если и сбежал, то в одиночку, без них — кто они ему? Такие подонки только о собственной шкуре и думают, когда припечет. Хоть кого-то да поймаем...

— Легко говорить, — рассудительно сказал Чампи. — Они ж наверняка сидят по домам, как мы их будем выковыривать?

— Ну, это просто, — сказала Тами. — Я первым делом пойду домой к Бабрату. Нумер мы знаем... — Она мило улыбнулась. — И точно вам говорю: уж я сумею сделать так, чтобы он со мной поговорил, как со священником на очищении души, а если дома есть кто-то еще, они ни за что не побегут за Стражниками... Думаете, у меня не получится?

— Да не сомневаюсь, что получится, — сказал Байли. — Только выйдут даже не неприятности, а нарушение Карного Регламента, за которое в два счета можешь в строгую Воспиталку загреметь.

Ежели они подадут жалобу за вламыванье в дом, сам Бабрат или его дядя как домовладелец...