Зачарованное озеро (СИ) - Бушков Александр Александрович - Страница 3

Между прочим, сегодня у Канга (если только заведенные порядки остались прежними) как раз то, что у почитателей именуется День открытых дверей, так что нужно рискнуть и попробовать. Урочное время еще не скоро, ближе к вечеру, утренние хлопоты на огороде много времени не займут, каникулярный день свободен...

Впервые в его жизни (стоит признать, не такой уж долгой) нечто непонятное и, очень похоже, злобное обосновалось вопреки голым книжкам не в отдаленной глуши, а совсем рядом, по соседству, за невысоким штакетником, меньше всего напоминавшим могучую

крепостную стену. Однако Тарик не чувствовал в душе ни страха, ни даже тревоги — как ни странно, наоборот, ощущалось нечто похожее на щекочущий азарт приключения. Ни малейшего зла загадочная пантерка причинить ему не смогла — значит, силенок не хватило. Если бабушка Тамаж только и умеет, что оборачиваться лесной пантеркой, большого вреда от нее не будет — уж понятно, чего она боится. Ну а то, что ей удалось как-то отвести глаза гру-залям в порту и остаться невидимой вместе со своим загадочным собеседником (сообщником, ага!), тоже не пугает — Тарик-то ее распрекрасно видел...

Из книжек Стайвена Канга да и других сочинителей следует: оборотня можно убить только серебром — и то же самое говорят иные деревенские легенды. Отсюда насущный вопрос: то, что Тарик отхватил ухо пантерке кинжалом с серебряной насечкой, — простое совпадение или нет? Далеко не все Канг выдумывает, многое берет из жизни — если правда, что легенды глухих мест что-то из жизни заимствуют...

Может, и странно, может, и смешно, но Тарика в первую очередь занимало другое: коли уж старуха несомненно преисполнилась к нему враждебности, то вряд ли будет соблюдать старые порядки, заведенные дядюшкой Пайолем. А значит, судьба орешника и старой мельницы насквозь туманна. Без орехов еще можно прожить, а вот старую мельницу, их давнее обиталище, будет не на шутку жаль...

Задумки предстоящих действий уже окончательно оформились в то, что военные люди называют «планом кампании». Да и время завтрака подходило, опаздывать не полагалось, и он пошел в кухню.

Сидя за столом, быстро определил, что взгляды папани и мамани порой по-вчерашнему сцепляются, но уже как бы затухающе, что ли. Ну да, Дастер и Делла провели веселую и бурную ночь, и вряд ли им стала помехой гроза с молниями и громом — Тарик бы пренебрег любыми громами и молниями, окажись ночью с ним рядом... Но не стоит пестовать сладкие мечтания, еще ничего не решено.

Маманя покончила с завтраком первая и сказала: она сегодня затевает большую стирку, пойдет замочит белье, а посуду вымоет

потом — Нури с утреца будет занята в огороде. Когда она ушла, папаня посмотрел на Тарика словно бы с затаенным лукавством и, шумно прихлебывая чай, сказал:

— Ну, Тарик, радуйся: через неделю поедем-таки в Кудрявую Межу и пробудем там дня два. Вчера на лавку прислал письмо земан. Телята нагуляли мясца, можно их торговать. Того ротозея-пастушонка как следует отходили розгами и к скотине больше не подпускают, так что можешь радоваться...

С напускным безразличием Тарик сказал:

— А чего ради особенно так радоваться, папаня? Нет, я всякий раз рад в деревню поехать, но чтоб так уж от радости прыгать...

Папаня оглянулся на приотворенную кухонную дверь и немного понизил голос. В глазах у него играла та же лукавинка:

— А дочка земана? Как бишь ее? Сдается мне, у вас очень даже слаживалось...

— Да с чего вы взяли, папаня? — пожал плечами Тарик с видом полнейшей невинности.

— Притворяйся больше! — фыркнул папаня. — Хоть я и был тогда в растрепе чувств из-за нежданного телячьего падежа, однако ж сразу заметил, едва мы с земаном в дом вошли: пока нас не было, вы там время зря не теряли. Ну, положим, девчонка имела вид самый невиннейший — ну да юбчонки этому с ранних лет учены. А вот ты, сынуля, был малость встрепанный и словно бы недовольный. Мы, мужики, никогда не умеем так искусненько чувства прятать... Вольничали, а? Да ладно, и так все ясно, чего там. Ладно, говорится же, что сын не дочка, в подоле не принесет... Так что скоро свидишься со своей зазнобой, и будет у вас аж два денька. А насчет осторожности в этих делах, чтобы не вышло тяжеленья, я тебе совсем недавно растолковывал, когда стало ясно, что ты уже кой к чему годный... Или не рад? Девчонка симпотная, хоть, чует мое сердце, егоза еще та — ну так у незамужних это даже и достоинство... Тебе к ней, ежели рассудить, не свататься. И парень смолоду погулять должен. Но только смотри, — поторопился он добавить. — Скажу тебе как большому: я в молодые годы изрядно

погулял, а потом нашел такую, что двадцать годов от нее гулять не тянет... — Он снова посмотрел на кухонную дверь, на сей раз с некоторой мечтательностью. — Веришь?

— Верю, папаня, — ответил Тарик.

Искренне это сказал, вспомнив то, что наблюдал ночью, — никак не похоже, чтобы Дастер и Делла друг другу прискучили, счастливчики...

— Так что готовься вскорости в дорогу, — сказал папаня. — Рад?

— Еще как, — сказал Тарик.

Вот на сей раз он откровенно кривил душой — белый свет сошелся на Тами, и он поймал себя на том, что начисто забыл даже имечко этой егозы из Кудрявой Межи. Однако папаня, похоже, ничего не заметил, сказал удовлетворенно:

— Вот и готовься к дороге. Подарочек ей какой-нибудь прихвати, что-нибудь такое городское, чего в деревне нет. Поел? Ступай в огород, тебе сегодня две бочки накрутить. Я-то думал, гроза будет с ливнем, сами наполнятся, а обернулось иначе — посверкали молниями тучи и уползли. Ну, бывает и так... Ступай.

— А больше сегодня ничего не надо по дому, папаня? — спросил Тарик уже от двери.

— Ничегошеньки. Так что можешь до темноты шлындать. — Он лукаво подмигнул: — А то и по темноте. Мать говорила, ты на новую, на гаральяночку, глаз положил?

— Да ну, так уж и положил... — сказал Тарик. — Еще незнамо, будет ли она со мной дружить или прислонится к другому... Ничего еще не решено...

— Ну, авось ты и в этом везучий, в меня... — Отец снова подмигнул, но продолжал серьезно: — Только посматривай. Девчонку я не видел, а дядю ее видел: когда шел в лавку, он как раз со двора выезжал верхом. Мужик, сразу видно, хваткий и решительный, как все гаральянские егеря. Навидался я их. Это наш, уличный, в случае чего тебе просто по шее накостыляет, а гаральянец очень даже свободно может и уши отрезать или еще что-нибудь... Горячий народ,

по своим ухваткам живет, а они не всегда с нашими и совпадают, посуровее будут... Учти.

— Непременно учту, — пообещал Тарик, и в самом деле склонный отнестись к предостережениям папани серьезно: кому неизвестно, что гаральянцы — народ вспыльчивый и своеобразный, со своими ухватками. Однако искренности ради нужно сказать, что он, если у Байли кончится впустую, отступать не собирался. Дело не только в том, что Тами красивущая: приятно возбуждало ощущение неясной опасности — ничего похожего на прежнее, тут совсем другое — ухаживать за девчонкой, чей дядя может запросто гоняться за тобой с кинжалом за что-нибудь совершенно безобидное по городским меркам. Очень может быть, что книжки не врут, когда пишут, что ценнее и приманчивее всего та девушка, из-за которой нос к носу приходится сталкиваться со всевозможными опасностями...

В огород он пошел босиком, как всегда, а там и рубаху скинул, повесил на калитку — жарковато было, а впереди — колодец и два раза по сорок ведер, упаришься. Небо чистое, безоблачное, и, как всегда бывает утром, все цвета особенно чистые и яркие, словно мир только что сотворен Создателем и еще не успел переполниться людскими грехами, даже чуточку потускнеть. И тишина вокруг несказанная, покойная. Такое вот летнее утро — смело можно сказать, самое любимое Тариком время года. Яркие цвета, покой, безмятежность разлита вокруг...

Вот только о покое и безмятежности пока что придется забыть напрочь — после того, что случилось этой ночью... Дом бабки Тамаж казался пустым и безжизненным. Если бы старуха не появилась утром по ту сторону забора, Тарик поручился бы, что там давно никто не живет. Отсюда видно: за несколько дней огород пришел в совершеннейший упадок. Зелень не завяла, но ботва морквы поникла, а широкие листья земляных яблок2 самую чуточку свернулись по краям — сразу видно, их не поливали и не намерены заниматься этим впредь, иначе давно либо сама бабка, либо ее загадочная служанка (а есть ли она вообще?) давно захлопотали бы у колодца. Орешник