Кодекс Охотника. Книга XXVII (СИ) - Винокуров Юрий - Страница 31

Перед нами открылся Сонный Мир. Мир, о котором мы, Охотники, знали лишь понаслышке. Несмотря на всю нашу мощь и знания, мы не смогли отбить ни одного Мира, поглощенного Морфеем. И это было для нас… очень больно.

Да, Миры Скверны, захваченные Неназываемыми, как правило, уже нельзя было возродить, но мы могли в них попасть и, хотя бы, уничтожить — дабы немного приостановить распространение Скверны по Вселенной.

А вот Миры Морфея как будто исчезали из структуры Вселенной. Как будто их никогда и не было. В это можно было поверить, вот только сам он и его «марионетки» спокойно ходили туда-сюда, принося хаос и боль в ничего не подозревающие Миры.

Удивительно, но потерявший силы Охотник, то есть я, по какой-то странной случайности первым из всего Ордена попал в такой Мир.

— Фу, блин! — я скривился и мой доспех начал работать в режиме «скафандра», потому что воздух здесь не был пригоден для дыхания.

Весь Мир покрывал густой желто-коричневый туман, что являлся частью силы Морфея, а также его строительным материалом. Именно с помощью этого тумана он продолжал видоизменять свои «Марионетки», корежа их тело и используя их Душу для ужасных, а самое печальное — непоправимых изменений.

Трудно сказать, кто был хуже. Неназываемый, что сразу забирал и пожирал Души, оставляя бесхозные тела, которые использовал в качестве своего воинства. Или Морфей, что корежил Душу, заставляя ее бесконечно страдать, но которая осознавала, что она творит по приказам своего нового господина?

А ведь эти Души, как я сказал, могут переплетаться.

Справа от нас, из тумана, показалось непонятное существо, настолько чуждое для человеческого глаза, что его даже невозможно было описать простыми словами. Множества тел и множества душ были переплетены друг с другом, а убийственный туман скрепил их между собой навечно, заставляя страдать, но действовать согласно приказу хозяина.

— Отец? — Ларик уменьшился до обычных размеров, и теперь стоял рядом.

— Выпускай! — кивнул я.

Вокруг, прямо на безжизненной земле больного Мира, засияли багровым светом множество пентаграмм, и в них начали проявляться демонические войска Иллариона. Которые тут же, по его ментальному приказу, с воем, бросились в бой…

— Красивое, — улыбнулся я, когда адские отродья схлестнулись с отродьями Морфея. — Пожалуй, вот так будет лучше.

Я призвал еще несколько тварей из Океана Душ. Немного и точечно, чтобы решить определенные проблемы на новоявленном поле боя.

В одном месте мои виверны растерзали летающую груду плоти Морфея, в другом — бронежуки ударили во фланг врагу, давая время демонам перегруппироваться. В третьем — гигантский червь сожрал сразу десяток вражеских кадавров.

— Хватит, — кивнул я Ларику, который все еще выпускал своих демонов.

Я взмахнул рукой, и порыв ветра, на краткое мгновение, разметал туман, открыв нашему взору огромные циклопические сооружения, что тянулись к самому небу и были похожи на титанические трубы или градирни. Добавляло ощущение то, что из них валил этот самый желто-коричневый туман. Это было явно рукотворное творение и я, кажется понял, что это такое. Это была какая-то система магических сооружений, что как раз не позволяла не то, что попасть — даже увидеть этот Мир «со стороны» Вселенной.

Я хмыкнул.

— На сегодня всё, пора валить.

— Но, мы только начали, отец! — удивленно посмотрел на меня Илларион.

— Ага, и уже закончили, — я еще раз кивнул на здоровенные конструкты Морфея. — Мы вернемся, сын, обязательно вернемся. Вот только прихватим с собой немного взрывчатки. Точнее, много… Просто охренительную гору взрывчатки! У меня даже есть один пироманьяк, который нам это быстро все изготовит. Если титан Роя не выдержал того взрыва, то эти долбанные дымовые трубы точно развалим.

— Бу-бу-бу! — раздалось сбоку, и я рядом увидел Шнырьку в противогазе.

Я широко улыбнулся.

— Да, конечно, мелкий, ты сможешь нажать красную кнопку. Заслужил…

Императорский Дворец

г. Петербург

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Наконец-то! Наконец-то, она свободна!!! Именно с такими мыслями Императрица шла по коридору своего дворца, неся под мышкой толстую папку.

Её отец уже полностью пришёл в себя. Да, он визуально был в порядке, когда два дня назад прибыл во дворец, но всё же попросил явиться князя Ивана Васильевича Андросова, и провести с ним почти целые сутки.

Иван Васильевич покинул покои бывшего Императора в глубокой задумчивости, даже не попрощавшись с Императрицей, что было немного странно, но её отец сказал, что готов поговорить с ней, и это перевесило все раздумья.

Елизавета, забывшись, даже начала напевать себе под нос, чем вызвала недоуменные взгляды караульных во дворце. Но, ей было не стыдно! Сегодня замечательный день. День, когда она вернет бразды правления человеку, более подходящему на эту роль.

— Привет, отец! — впорхнула Елизавета внутрь, как девчонка, вне зрения охраны, весело покрутившись волчком так, что тяжелые юбки взлетели вверх, и ловко шлепнула папку на журнальный столик.

— Здравствуй, дочь!

Бывший Император стоял около окна, с кружкой чая, из которой даже не пахло алкоголем. Да и одет он был прилично, а не в яркие броские одежды, с примесью кожи и заклёпок, в которых он щеголял, будучи у Галактионова. Длинные волосы были собраны в аккуратный хвост, а борода и усы аккуратно подстрижены, голос был спокойный и уверенный.

У Елизаветы даже слегка перехватило дыхание — именно такого отца она и помнила с детства. Именно он должен быть правителем Российской Империи!

Вот только… Петр Александрович Годунов, Император Михаил… сколько еще у него было имен, и какое из них настоящее? То, что узнала Елизавета про отца, потрясло её до глубины души. Удивило? Отнюдь! Именно, потрясло. Бессмертный Император. Кто еще знает про это? И может ли она также? А, самое, главное, почему не выжил никто из его, несомненно, многочисленных потомков — её предков? Вопросы-вопросы… Возможно, сейчас у них появится побольше времени поговорить, и он прольет свет на многие странные вещи.

Бывший Император повернулся и нахмурился, глядя на толстую папку.

— Что это? — кивнул он.

— Это мое отречение, отец, и документы, которые тебе необходимо подписать, дабы запустить процедуру назначения нового Императора. Затем клятва и… — она смутилась. — Да ты и сам всю процедуру прекрасно знаешь. Интересно, сколько раз ты её уже проходил?

— Больше, чем хотелось, — буркнул бывший Император, не отрывая взгляд от папки. — Мне кажется, ты несколько поторопилась, дочь моя.

— Поторопилась? Но с чем? — сказать, что Императрица сейчас была удивлена — это ничего не сказать.

— С передачей власти, конечно же, — наконец, бывший Император посмотрел на свою дочь. — Еще не время.

— Но… Как… Александр… Он же… Ты же… — Императрица потеряла дар речи, ей внезапно стало так обидно, что у нее выкатилась одинокая слеза. — Как же так?

— Есть такое понятие — «свобода воли», — ласково улыбнулся бывший Император. — Оно подразумевает, что нельзя заставить человека делать то, что против его воли.

— Да кто бы говорил!!! — внезапно взорвалась Императрица, а от её ауры в комнате ощутимо поднялась температура. — Ты же сейчас шутишь⁈ Скажи, что ты сейчас шутишь, чёрт побери!!! Какая свобода воли у меня была, когда ты отдал меня за Меньшикова? Какая свобода воли у меня была, когда ты пропал, а эта сволочь…. — тут она осеклась, вспомнив, о ком говорила. — Какая была у меня свобода воли, когда ты убил его⁈ Какая свобода воли была, когда меня отравили и, придя в себя, я поняла, что Империя разваливается, мы на грани катастрофы, и нужно что-то делать⁈ Разве у меня дальше был выбор⁈ О какой свободе воли ты, чёрт возьми, говоришь⁈

— Ты справилась, девочка моя, я тобой горжусь! — отставив чашку в сторону, бывший Император шагнул к дочери, широко раскинув руки для объятий. — И справишься дальше, я уверен!