Рис Инари (СИ) - Дез Олла - Страница 5

Так же считалось, что с помощью инугами человек мог наложить порчу, или разбогатеть, но как правило для хозяина добром это не заканчивалось. Японцы верили, что иногда эти собаки могут превращаться в очень сильных и высоких мужчин, преданных своим друзьям, отличных воинов, но несколько обиженных умом, лишённых живого воображения и легко впадающих в гнев. Инугами могут принимать облик и пса, и человека.

***Обон — японский трёхдневный праздник поминовения усопших. Согласно традиции считается, что в это время года души усопших возвращаются к живым и посещают своих родных. Нередко его называют Праздником фонарей, потому что с наступлением темноты они вывешиваются родными — дабы души усопших могли найти дорогу домой.

Глава 2. Японская пословица: Баклажан на стебле дыни не вырастет

Печалится взор.

О, если б найти приют,

Где осени нет!

Везде — на лугах, на горах —

Луна поселилась.

Автор принцесса Сёкуси Сикиси-найсинно средневековая японская поэтесса, признанная одной из величайших женщин-поэтов Японии, дочь императора Го-Сиракава. XI век.

Перевод: В.Н. Маркова

***

Самый замечательный стимул все выучить — это перспектива загреметь в армию после несданной сессии. Так было есть и будет. Ну, а у меня стимул все выучить был и того пуще — неведомый мне учитель, который в лучшем случае выкинет меня из Долины вниз. К людям.

Кстати, о людях.

— Они злобные, хитрые, жестокие и опасные, — поведала мне Рен.

— Люди? — переспросила я.

— Да! — горячо закивала она.

— А вот мне казалось, что это про кицунэ? — сказала я.

— Про нас? Мы же добрые? — это Кику.

— Мягкие, слабые и красивые, — это Хана.

— А вы сами-то людей видели? — на всякий случай, что бы окончательно все прояснить уточнила я.

— Нет? Откуда? — это Рен.

— Мы людей, только когда пятый хвост отрастим, сможем увидеть. Раньше из Долины не выпускают, — закивала Кику.

— А как по мне так лучше после седьмого. Так правильнее, — это Хана.

— То есть сами вы их не видели, но выводы сделали. Ну, ладно, — махнула я рукой.

Вот сейчас точно не до этого. Если уж к людям можно спускаться только после пятого хвоста, то мне об этом знать не к спеху. Я с одним-то хвостом не знаю, что делать. Он у меня дёргается и живет самостоятельной жизнью. Я очень надеялась, что хвост будет ощущаться как еще одна рука, или нога, ну или … голова. Но пока я вообще не понимала, как им управлять.

Всего в нашем домике, розовом как клубничное мороженное, обитало четверо лисичек. Рен — моя близкая подружка, чье имя означало «Кувшинка». Кику — «Хризантема». Хана — «Цветок». И я, Аика — «Песня о любви». Пела я всегда плохо, хотя в детстве и ходила в хор, но как-то вот и с караоке у меня не сложилось. Поэтому пока радовало, что «Аика» созвучно с моим земным именем «Анна», и привыкла я быстро.

У нас четверых было только по одному хвосту, уши мы тоже убирать не умели, и с остальным тоже все было плохо. А именно: никакой магии в моем распоряжении! Вот совсем. Ни тебе способностей человека-паука, ни тебе умения швырять взглядом предметы или, на худой конец, перемещаться в пространстве. Нет, увы! Ничего этого не было. У моих новых подружек, видимо, тоже. Обычные глупые девочки, как по мне, так лет на пятнадцать-шестнадцать они и тянут. Все отличие в наличие бесполезного хвоста и ушек. А так? Я разницы между нашими подростками и этими гламурными лисичками не увидела.

Разумеется, первым делом я рванула к зеркалу, чтобы убедиться, что я мало чем отличаюсь от своих соседок по сказочному домику. Ушки, хвост и розовые волосы. Кукольная внешность. Да, я очень симпатичная. Только вот розовая. Нда…. Получается на любителя.

Ну, да ладно. Всего-то и нужно прожить тут пятьдесят лет, или пройти испытание. И тогда станешь рыженькой и с двумя хвостами. Да, именно так все и обстояло. Или время само все сделает за тебя, или ты проходишь испытания в попытке получить следующий уровень.

Зачем? Просто потому, что сейчас мы все четверо ютились в маленьком домике. У нас была одна общая гостиная внизу, и четыре крохотных спальни и единственная ванная комната наверху. Как по мне, то эти привереды не жили в общаге, когда одна душевая на пятьдесят человек, а не целая комната с купелью на четверых девочек. Да и нижний этаж довольно большой, и в нем мы помещались вполне комфортно вчетвером.

Но, разумеется, целый дом в твоем полном распоряжении, — это здорово. Потому что он-то тебе и полагался с обретением второго хвоста. Но, помимо этого, была и еще целая куча плюшек. И слово «плюшки» можно рассматривать, как в самом широком смысле, так и в прямом. Потому как кормили тут откровенно плохо. Суши? Ага щаззз….

В день нам полагалось по три онигири*. Это такой спрессованный шарик из риса. Пустого риса. Больше ничего в нем не было. Полагался еще сладкий суп. Это та гадость, которую мне в первый день моего появления предложили. Только вот этого «супчика» выдавалось не больше одного глотка. И … медитация. Хочешь кушать, — садись и ищи внутри себя глубинные смыслы Мироздания. Ага… На голодный желудок, потому что эти три шарика риса были мне на один зуб. Есть я хотела постоянно.

— Если бы ты повысила свой уровень, то был бы понятен такой аппетит. Но ты же розовая… Тогда почему все время есть хочешь? — недоуменно пожимали плечиками подружки, — А вот когда ты станешь рыжей, то еды будет вдосталь.

Ага. Только вот все было не так просто.

Я не стала узнавать подробно про испытания, которые мне нужно было пройти, чтобы получить второй хвост. Вот, потому что мне было не до этого. Мне нужно было выучить имена всех, с кем мне предстоит столкнуться. Потому что я их всех как-бы вроде знала и общаться с ними должна была уметь.

С псам-инугами все было очень просто. Нужно было повыше задирать нос, и смотреть презрительно. Имена их знать не полагалось, так же, как и поддерживать с ними хорошие отношения.

А вот с сестрами все было сложнее. Сестер было много. И если с теми тремя, что приходили к нам в домик в момент моего здесь появления, было все понятно, то как различать тех, кого я ни разу не видела? Кто Янагин, а кто Момо? И та, и другая были орехового цвета и являлись счастливыми обладательницами пяти хвостов. Имя одной означало «Ива», а другой «Персик». Только вот мне от этого было не легче.

Потому что всего сестер было восемнадцать. На девять цветов приходилось по две сестры. И только нас, розовых, было четыре, что сильно угнетало моих соседок.

— Это плохо. Это значит, что две совершенно не нужны и существуют как бы про запас, — хмурилась Кику.

— Ага. Может быть им рису жалко? — вторила ей я.

— Аика! Все ты к еде сводишь! — возмутилась Рен.

Я же тяжко вздохнула. Ну не привыкла я вот так голодать.

Книги здесь были большой редкостью, и было их в нашем домике непозволительно мало. В основном пользовались свернутыми в трубочку свитками. Свитки хранились на полках и раскручивались и скручивались по мере прочтения. Я читала быстро. Навык достался в наследство вместе с телом. Только вот с письмом были проблемы. Но на этом я тоже решила пока внимания не заострять.

Я сейчас старалась как можно больше времени проводить с сестрами-подружками. Потому что они были кладезем той информации, которую мне нужно выучить. Свитки мне дали понятия об устройстве этого мира, о его магии и существах, его населявших. Но вот это никак не поможет мне опознать учителя из трех совершенных мужчин-кицунэ. Ага. Мужчины тоже бывают с девятью хвостами. Их меньше, чем лисичек, и до девятого хвоста доживают не все. Но если уж доживают, — становятся наставником и почти священным лицом. Девочки с придыханием о них говорили и закатывали глазки.

Я не закатывала и мне объяснили, что так нельзя.

— Почему? — резонно удивилась я.