Кому на Руси жить хорошо - Полякова Маргарита Сергеевна - Страница 57

— А Тугарин — это кто? — спросила я у Данжера.

— Великий хан печенежский. Тому лет 20 назад сражались мы с его отцом, когда тот с войском подступил к Фотии. Да и с самим Тугариным, как только он пришел к власти, мне пришлось несколько раз мечи скрестить. Знатный воин. И воистину великий хан. Ибо держит он свое слово, и искренен в своей дружбе. Надобно ехать, поздороваться с ним.

— Возьми меня, а? — тут же начала упрашивать Данжера я. — Ни разу ханов не видела! А так — и я свое любопытство удовлетворю, и ты под магической защитой будешь. А то мало ли? Вдруг тебя Тугарин тайком отравить решит?

— Фьяна, я же бессмертный! Ну и потом… а ну как ты со своим языком где не надо отметишься? Тугарин того не поймет.

— Буду молчать, как мороженый окунь, завезенный три года назад! — поклялась я. Данжер недоверчиво хмыкнул, но с собой взял.

К тому моменту, когда мы подъехали к ханскому шатру, печенеги уже успели разбить лагерь рядом с нашим и принимали гостей. Надо сказать, что очередь желающих нанести визит Тугарину оказалась довольно длинной. Хорошо хоть слуги хана узнали Данжера и допустили нас к телу повелителя в обход всех.

Самый богатый внешне шатер оказался таким же и изнутри. А хан, сидевший на низком широком троне, украшенном узорами из золота и кости, произвел на меня довольно приятное впечатление. Во-первых, тем, что был молодым, а во-вторых, своей внешностью. Тугарин был красив. Причем не просто, а завораживающе красив особой, яркой, восточной красотой. В нем чувствовалась и порода, и благородная кровь, и ум, и подлинное величие. Это был действительно Великий хан. И весьма опасный противник.

Одет, кстати, Тугарин, был весьма примечательно. На голове у него была оранжевая шапка, украшенная пучком белых пушистых перьев, на шее, на золотой цепи (в три пальца толщиной, круче чем у новорусских братков начала 90-х) висел огромный драгоценный камень ярко-синего цвета, а сам хан был облачен в малиновую шелковую безрукавку, расшитую золотыми драконами. Рядом на троне лежали металлическая с золотой насечкой булава и длинная лопатка из чьего-то бивня. Слева от хана на дорогом персидском ковре сидели какие-то закутанные в ткани тетки в количестве трех человек (наверное, жены), а справа — воена-чальники. И на фига они тут нужны? Оружие у нас с Данжером отобрали еще перед входом.

Однако василевса сей прискорбный факт, похоже, нисколько не волновал. Толи он привык уже к выкидонам Тугарина, толи на мою магическую силу надеялся — неизвестно, но вел себя (как всегда) нагло и вызывающе. Нет, ну поклонился конечно. И даже приветственную фразу произнес. Типа "здравствуй на много лет, хан печенежский, вождь печенежского войска!" Ну там и пожелания всякие — чтоб боги были благосклонны, табуны табунились, а жены рожали только сыновей. Однако при всем при этом на драной физиономии Данжера было такое выражение, что поневоле становилось понятно — плевать он хотел и на хана, и на его войско, и на его жен. Впрочем, Тугарин (к моему удивлению) реагировал на такое непочтение довольно спокойно. Более того, выслушав все полагающиеся ему по титулу комплименты, он предложил Данжеру быть гостем, принять в подарок походный шатер и даже пригласил посмотреть на какие-то осенние бои с нагайками. Данжер принял приглашение и вышел из шатра. Я последовала за ним. И тут же, естественно, начала выпытывать у василевса, что это за бои.

Оказалось, что это буквально печенежская народная традиция. Проводятся такие бои обычно осенью и ставят перед собой целью научить молодежь правильно владеть печенежским национальным оружием. Ну вроде как у русских бои стенка на стенку. Только в печенежских состязаниях противника выбивали из седла ударом нагайки по любой части тела. Для такого боя даже была разработана целая система специальных ударов плетью. Например, в особо чувствительные места, чтобы парализовать действия противника: в руку выше локтя, в запястье, рукояткой плети в шею, сухожилие и в коленную чашечку. Данжер даже утверждал, что в реальном бою некоторые молодцы специальным ударом плети могли снести противнику голову.

— А посмотреть на плеть можно? — тут же заинтересовалась я.

Данжер вздохнул, но, специально для меня, конфисковал у какого-то кочевника оружие. Я внимательно его осмотрела. Нда. Не знаю как голову, но глаза такой дурой точно можно выбить. И одежду порвать. А если учесть, что действовало это оружие одинаково убойно, что на всадника, что на коня, становилась понятна популярность плети. А что? Даже удобно. Всегда под рукой. (У рукояти плетки крепился ремешок, который надевали на запястье, в результате чего она постоянно висела возле кисти, нисколько не мешая пользоваться луком, копьем или мечом). Наматываясь на древко копья или топора, плеть вполне была способна выбить оружие из рук, а с учетом отсутствия стремян, могла свалить на землю и всадника. Теперь уж мне не казались фантазией рассказы Данжера о том, что умелые воины могли отбивать плетью летящие в них стрелы и дротики. Чего не сделаешь после долгих тренировок!

— Слушай, Данжер, а что это за камешек у Тугарина на шее висел? — поинтересовалась я.

— Родовой знак. Ибо печенеги не сами выбрали себе кочевую стезю. Есть у них сказание, будто сей камень — знак того, что их прокляли. А избавиться от проклятья можно токмо одарив этим камнем того, кто истинно в нем нуждается.

— Я нуждаюсь! — тут же определилась я. — Тугарин смело может подарить мне камешек.

— Ишь ты… быстрая какая, — фыркнул василевс. — Кому сим камнем владеть — то хану решать. Токмо за множество поколений печенеги так и не нашли достойного.

— Ну вот, всегда так… — расстроилась я и вернулась к дружинникам, оставив Данжера решать с Тугариным какие-то вопросы.

В лагере было неспокойно. Очевидно решив, что печенежский хан тоже претендует на руку (и приданое) княжны, богатыри бухтели и пели воинственные песни. Может, сказать им, что Тугарину Любава до смерти не нужна? И что выехал он навстречу войску спасателей чисто из любопытства? А то ведь эти бравые вояки увлекутся. Оскорблять Тугарина напрямую они, конечно, не оскорбляли, но было понятно, что от появления еще одного конкурента никто восторга не испытывает. Всю дорогу косившиеся друг на друга соперники тут же объединились и начали хором шипеть в сторону Тугарина. Раздавались ехидные частушки, язвительные истории и (куда же без них) эпические былины. Одна из них мне даже понравилась.