"Фантастика 2024-120". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - "NikL" - Страница 309

Запись в книге я оставил, перед тем как выйти наружу, чтобы оказаться под прицелами полиции, армии, нескольких баронов, и черте знать кого еще. Комитет был большой, с сотню человек, не меньше.

— Какими судьбами, господа? — поинтересовался я громко, ставя чемодан на пол.

Через три часа, мы вдвоем, я и чемодан, уже присутствовали на Полном, Крайне Срочном, Собрании Общества.

— Два часа! — почти рычал высокий благообразный джентльмен с аккуратными усиками, — Два часа, Дайхард! Всего лишь два часа и мы бы с Элефаром предоставили бы вам доказательства моей невиновности! Моей полной непричастности к засаде!

Николас Линкольн, хозяин отеля «Континенталь», собственной персоной. За его спиной со скорбным выражением на невыразительном лице стоит сам посланник бога, важно кивающий в тон словам товарища.

— Репутация отеля разрушена! — продолжал нагнетать пострадавший, — Мои потери не поддаются описанию! И кто в этом виноват⁈ Кто⁈

Окружающие с видом вежливого внимания слушали и смотрели. Готов был поспорить, что большинство просто развлекалось происходящим.

— Я бы сказал, что это кто-то из вас, господа, — любезно улыбнулся я, — Но ко всеобщему счастью знаю имя. Николас Линкольн.

— Что?!! Вы чем меня…

— Господин Линкольн, уж простите, не знаю ни вашего титула, ни настоящего имени, вы, кажется, не понимаете, что произошло. Может быть, вам кажется, что я решил вам отомстить из-за засады, в которой принимали участие ваши люди, но это лишь часть проблемы. В первую очередь еще до того, как случилась эта трагедия, двое ваших людей, обязанных по контракту и закону, в соответствии с репутацией «Континенталя», работать на меня и только на меня, преступили это якобы железное правило.

Вот те бабушка и Юрьев день. Шум аудитории чуточку возрос, господа телокрады стали обмениваться мнениями.

— Чем преступили⁈ Тем, что позволили Элефару дождаться вас, Дайхард, в машине⁈ — рыкнул Линкольн, зверея на глазах. Натурально зверея, у него аж волосы начали удлиняться на голове, а черты лица слегка поплыли, начав напоминать морду крупного кошачьего.

— Хотя бы этим, — чуть было не зевнул я, — Окружающие, конечно, понимают, что оба моих наемника внезапно захотели немного послужить чужим интересам, но согласитесь, такой сюрприз стоит того, чтобы немного насторожиться? Что я и сделал. Когда Элефар опознал в некоторых из нападавших агентов «Континенталя», мной было принято решение устранить угрозу целиком. Заметьте, господин Линкольн, это было действие не против вас, а против вышедшего из-под вашего контроля инструмента. Вполне закономерное, думаю. Кто-то не согласен?

Вброс сработал на всё сто процентов, ставя бедолагу Линкольна и Элефара в крайне неловкое положение. Фокус внимания с меня переключился на них, так что я смог прошагать до стойки (вместе с чемоданом), где и вытребовал у бармена порцию коньяка. Требовалось слегка передохнуть, не каждый день ты участвуешь в стольких передрягах.

— Тебе было плевать на «Континенталь», да, Кейн? — ко мне подошёл рыжий толстый Маркер, — Линкольн просто удачно подставился.

— Не собираюсь делать из этого секрета, — хмыкнул я, — Если вы меня пригласили в члены вашего Общества, то будьте добры вести себя как полагается, а также познакомить с правилами. Дорогая будка и указ сидеть тихо никоим образом не намекают на равноправие.

— А то, что почти любой из здесь присутствующих может стереть вас в порошок, не прилагая к этому особых усилий? — беззлобно и с легким интересом поинтересовался мой собеседник, — Считаете себя неуязвимым?

— Видел, как дерется Элефар, — беззаботно махнул почти пустым стаканом я, — Он уничтожил волшебника и трех дворян быстрее, чем я смог бы допить вот этот свой напиток. Согласитесь, Маркер, глупо в таком случае ставить на собственное выживание хотя бы монетку?

— Сложно не согласиться с очевидным, — толстяк материализовал у себя в руке широченную хрустальную чашу с тягучим ярко-оранжевым соком, выдул её залпом, а затем испарил, попутно задавая вопрос, — Так на что же вы рассчитываете, сталкивая Линкольна с кем-то из нас?

— Мы, смертные, ребята довольно скромные, — ухмыльнулся я, — Так что рассчитывать я могу лишь на свой титул и всемирную славу изобретателя, благодаря которой к моим внезапно полученным письмам отнесутся максимально внимательно в любом уголке мира. Письмам, схемам, инструкциям… ну вы понимаете, Маркер.

— Ты задумал устроить конец света в случае своей смерти? — вздёрнул одну бровь рыжий.

— Нет, — покачал я головой, — Отнюдь. Но я уже немного понял вашу общую уязвимость, Маркер. Вы, члены Общества, адаптируетесь куда медленнее нас, смертных. Если я «разгоню» местное человечество, сделаю прогресс неодолимо быстрым и хаотичным, то вы просто не удержите управление ситуацией в своих руках. Даже жалкие силовые доспехи поставили вас в неудобное положение…

— Смертные. Вы все одинаковы, — с неодобрением вздохнул рыжий, — Стоит вам коснуться края вечности, как все нормальные существа вокруг получают бесстрашную обезьяну, готовую крушить и ломать всё, что пойдет против её воли.

— Вообще-то, я просто отстаиваю свою независимость, статус и честное имя, — домучил я напиток в бокале, — Но все равно, не стоит недооценивать смертных. Мы не просто смертны, мы делаем смертным всё. Совсем всё. Оставьте меня в покое, не оскорбляйте, а то, кто знает, что может сделать смертный, если у него в руках окажется Бесконечная Книга Правил? Как я понял — вовсе не нужно её читать целиком и читать вообще, когда можно просто понаписать в неё гадостей. Или даже анекдотов.

— Брр… — еще одна чаша с чем-то приторно сладким была выпита как водичка, — Ненавижу смертных!

— Да будет вам, со мной можно договориться. Я дважды был правителем мира, убил несколько богов и демонов, мой род, в одной из жизней, много сотен лет сотрудничал с Адом, — расслабленно пробормотал я, чувствуя, как начинает накатывать отходняк после всего этого дня, — Всё, что я ожидаю от вашего Общества — это заявленного вами же нейтралитета… ну и соответствующего уважения.

Бармен начал выглядеть бледно и потерянно, а вот рыжий сладкоежка, наоборот, собрался и напружинился.

— Зачем ты мне это рассказал? — потребовал он, до хруста сжимая кулаки, — Думаешь, я теперь верю в то, что такому как ты не нужна Книга?

— Наношу ответный удар, — ответил я, — Тому, кто ухитрился переманить агентов Линкольна и организовать засаду. Многие в этом зале обладают чрезвычайно острым слухом, так что, смею надеяться, теперь всё Общество заинтересовано в поиске… как мы его или их назовем? Отступников? Я же часть Общества, не так ли?

Дипломатический приём лорда Алистера Эмберхарта — «либо мы выигрываем, либо проиграют все».

Недовольство и ярость Линкольна, проецируемые на всех желающих, стали топливом, благодаря которому механизм Общества наконец-то завелся. Отстраненно интересующиеся происходящим индивидуумы начали осознавать, что среди них есть кто-то, решивший пойти против решения всех, причем «кто-то» настолько способный, что смог переманить на свою сторону некоторое количество людей владельца «Континенталя». Растерянный Элефар, продолжающий поддерживать Николаса, был весьма к месту в этом спектакле. Тут еще и Маркер начал собирать коалицию, оживленно размахивая конечностями и что-то рассказывая.

Видя, что моя провокация оправдалась на все сто процентов, я начал собираться домой. Владелец «Континенталя» подобное не стерпел, ломанувшись в мою сторону, обрастая по дороге шерстью и увеличиваясь в размерах, но был пойман все тем же Элефаром, нарядившимся за секунду в призрачные золотистые доспехи античного вида. Вежливо кивнув обоим, сплетшимся в небратских объятиях, я покинул Общество.

Все равно дома было еще хуже.

В Шарпроке сошлись полумесяц и крест, лед и пламя, Восток и Запад. Эйны гостевого крыла совершали налеты на учебные этажи гоблинш, защищаемых Рабоче-Крестьянским фронтом Китая. Черная владычица, её Тернейшество, была полностью поглощена бытовыми проблемами, отправив вместо себя в бой зверей (постоянно терзаемых участницами). Белый Генерал, коварно используя собственного сына в качестве отмычки к любой двери, громила сопротивление и наводила ужас предложениями «помочь обставить домик», норовя утащить мою жену на какой-нибудь прием. Та, седея от одной мысли о подобном, откупалась собственной дочерью. Последняя стоически осуждала вообще всё и, казалось, была близка к тому, чтобы начать издавать звуки.