"Фантастика 2024-120". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - "NikL" - Страница 229

Из тумана, неподалеку от мотающего головой меня, неторопливо вышли пятеро рослых фигур, вокруг которых слегка отблескивали сферы защитных заклинаний. Крайний из немцев (а кто это еще мог быть?), подняв свой револьвер, тут же быстро нажал на спусковой крючок несколько раз, отправляя в меня несколько пуль.

Удары в руку, плечо, бок, живот.

Падаю, смотрю на идущего ко мне германца. Остальные, стоя у самой кромки тумана, наводят свои Щиты и оружие туда, откуда могут прибежать мои. Наводят так, как будто бы прекрасно их видят несмотря на серое марево.

Этого… в планах не было. У немцев не было ни единого повода нападать на нас таким образом. Крики сверху подсказывают мне, что всё это происходит на глазах у сотен зрителей.

Как и то, что из тумана выскальзывает сейчас шестая, очень высокая, фигура.

— Мне велено передать вам привет, книазь Дайхардт, — тихо и неторопливо произносит немец, не сводя с моего лица револьвера, где остался еще один патрон, — От лица всех акаи-бата, которых вы уби…к…

Сложно продолжать, когда тебя рубанули палашом, отстраненно думаю я, уплывая в небытие. Это же надо, лорд умудрился тупой гвардейской железякой превратить пять тел в десять кусков… Да еще и с какой силой. Отделяющийся от меткого немца шматок в виде изумленной головы, шеи и плеча с правой рукой, демонстрирует на срезе снесенные ребра. Каким же зверем я был в прошлой жизни. Вот бы в следующей стать таким же…

Тьма.

Глава 24

— Признайся, ты мной разочарован?

— Хм? — вопрос удивил Эмберхарта, молча курившего уже полчаса, — Нет, с чего бы?

— Если сравнить тебя и меня, — я даже пальцем потыкал в обоих, — То я облажался по всем статьям…

— Если ты имеешь в виду, что «не был готов к внезапно враждебным немцам, целенаправленно шедшим тебя убивать по приказу акаи-бата», то увы, разочарую тебя, Кейн — я столь многого добился в своей жизни именно, потому что сам был таким немцем. Побеждать легко, когда от тебя не ждут удара. Побеждать легко, когда цель не знает, что она цель. А уж насколько всё проще становится, когда ты в кабине неуязвимой пятиметровой машины с мечом, способным рассечь пополам танк… Так что нет, Кейн, я не разочарован. Ты был целью, вечно прячущейся там, где тебя сложно подловить, но на Гарамоне? Перед глазами всего мира?

— Да уж, что называется «вылетело из головы».

— К тому же, — лорд назидательно поднял два пальца с зажатой между ними дымящейся сигаретой, — благодаря Азову-старшему ты лежишь в кремлевском госпитале с заштопанным брюхом и приделанной назад рукой. А это, князь, смогли организовать только благодаря оперативности графа и целителям, которых император был вынужден отправить тебя латать. И то — они еле успели.

— То есть, я теперь ему должен… — протянул я.

— Гоблинам тоже, — усмехнулся мой собеседник, — Они буквально вытащили тебя из щупалец той твари, в которую ты превратил тантака. И у них была мелкая артиллерия, с помощью которой они и расстреляли это чудовище, когда оно полезло из тумана… В жизни не видел ничего подобного. Надеюсь, больше и не увижу.

— Такая жуткая?

— Нет, — задумался лорд, после чего его угрюмое малоподвижное лицо передёрнулось, — Такая… стрёмная. Еще и в тумане.

Я бы сказал, что «хорошо то, что хорошо кончается», но тут счастливый конец был какой-то весь из себя сомнительный. Кристина и домашние уже в моем княжестве стараниями и оперативностью Азова-младшего, все члены «команды» в отеле, а Зальцев, которого чудище из тумана слегка пожмакало, еще и в соседней палате. Сам Петр Третий, отговариваясь крайне обострившимися отношениями с Германией, маринует как наш отряд (не считая лежащего в коме меня), так и гоблинов, чья делегация ждет момента принесения вассальной клятвы где-то во дворце.

Ну а мы тут, в нашем внутреннем мире, отдыхаем, так сказать, лечимся. Попадание четырех тяжелых револьверных пуль стало бы для меня приговором в любом случае, кроме того, что обеспечил граф Азов. Современная медицина ни в каком из трех известных Эмберхарту миров не могла бы справиться с перемешанными кишками, разорванными мышцами и раздробленными костями. Очень показательное «везение».

— Что-то не сходится… — тем временем задумчиво пробормотал лорд Эмберхарт, — … гоблины Гарамона теперь целиком и полностью в руках Петра Третьего. Их портал окружен ревнителями и волшебниками, их делегация у него во дворце. Император слегка тянет с принятием присяги из выгоды, получая политические преференции в дипломатии. Но им некуда деваться, это яснее ясного. Получается — он выиграл? Но так не должно быть…

Догадка пронзила меня с ног до головы, буквально выбросив с дивана. Я даже не успел её осознать, мысли не успели принять окончательную форму, как я уже шагал к книге, вольготно распростершейся на своем пьедестале-канделябре. Так вот оно что…

— Кейн! — предостерегающе позвал меня лорд.

— Нет, ничего… — рассеянно пробормотал я, кладя руку на Книгу Вермиллиона со словами, — Так вот как все закончится. Бездушная ты сволочь…

Сильверхеймы. Они столько приобрели благодаря этой книге, но сколько они потеряют, воюя с Аксисами? Никак не меньше. Вот он, момент истины, сатори, прозрение. Последний кирпичик в аморфоное нечто, тут же приобретшее четкие грани и очертания.

— Кейн? Ты что-то понял?

— Да, лорд Эмберхарт. У Гримуара Горизонта Тысячи Бед нет разума и нет цели. Только путь. В дураках останутся абсолютно все. Даже мы.

///

— Во даёт. Да прекрати ты паясничать! — тоном, в котором отчетливо сквозило снисхождение, Виталий попытался одёрнуть младшего брата… и выпучил глаза, складываясь на колени от удара под дых. А затем был схвачен больно за уши, чтобы младший брат, которому он только что сделал замечание, смог уставиться ему в глаза сверху вниз.

— Виталя… — проскрежетал Константин, одиннадцатый сын графа Азова, рычавший до этого на пристававшую к нему сестру, — Олень ты домашний. Еще раз пискнешь на меня — уши заморожу и отломлю. Или сразу отломить? Одно? Какое, выбирай? Правое или левое?

Девятый сын засипел в ужасе, полностью и безоговорочно поверив ледяному тону своего младшего брата, чьи руки ощущались им как очень холодные.

— Костенька! — мать-эйна явно желала воскликнуть это строго, но получилось, наоборот, как-то беспомощно и жалобно.

— Костя, — произнес и сам отец большого семейства под вздохи и охи женщин и девочек, сидящих за одним большим обеденным столом, — Прекрати.

— При всем уважении, Константин Георгиевич, отец мой, — белокурый невысокий паренек лишь зловеще сверкнул глазами, даже не думая отпускать брата, — Мне надоело, что каждое моё появление за общим столом или на семейном собрании не обходится без гнусного подкаркивания от половины моих братьев. Стоит мне обратиться к тебе с любым вопросом, как они лезут в беседу так, как будто очередность наследования зависит от количества заслуг перед главой рода!

— Ну что ты говоришь, Костя! — высшая эйна вновь попыталась взять слово, но была осажена недобрым взглядом любимого и единственного сына.

— А стоит мне попасть в свою комнату… — продолжил Константин, твердо глядя в глаза отцу, — … как мне не дают ни минуты покоя сестры, кузины и, более всего, сама матушка! Каждая из этих любящих родственниц спит и видит, чтобы затащить меня на один из их шабашей, с которых я не вылезал по малолетству!

— Да отпусти уже ме…

— Оленю слово не давали! Правое или левое⁈ Моргнешь нужным глазом, как выберешь! Молча!

Георгий Алексеевич украдкой бросил взгляд на сидящих старших сыновей, недовольно корчащих рожи или же с трудом делающих вид, что им все равно. Призвать к порядку обнаглевшего младшего они не стремились. В основном, как знал отец, по тому, что Костя вздул каждого из них в тренировочной дуэли, причем, самых горластых, дважды. Второй раз всегда был особо обидным способом. Причем, младшенький старших давил не каким-то хитрым способом, а сплошь агрессией и отточенным напором.