Так близко - Дэй Сильвия - Страница 2

Моя дочь уверена, что он наделен необычайно привлекательной внешностью – такой задумчивый и страстный, и эта же внешность является его проклятием. Тот факт, что он когда-то сильно любил и теперь живет под вуалью личного горя, лишь дополняет его природное очарование. По ее словам, его аура недосягаемости – поистине великолепна.

И это не шутка. Если не принимать во внимание многочисленные сексуальные связи, мистер Блэк выглядит очень таинственным мужчиной. Частые воспоминания о Лили опустошили его. От него осталась лишь оболочка. Но я все равно полюбил этого человека, как отец любит своего собственного сына.

Девушка громко смеется. Вероятно, слишком много выпила. И она не одинока в чрезмерном усердии в плане алкоголя. Кто-то роняет бокал, и он с неровной мелодией разбивается на миллионы осколков.

2

– Витте, ты ее проводил?

На следующее утром мистер Блэк входит на кухню, одетый в дорогой деловой костюм от Сэвил Роу с идеально завязанным галстуком. Раньше он не носил такую одежду. Это я научил его выбирать ателье для пошива костюмов на заказ, а он оказался способным учеником.

Я уже не могу разглядеть в нем неотесанного молодого человека, который нанял меня шесть лет назад, недавно овдовевшего и парализованного горем, из-за чего именно мне пришлось общаться со всеми, кто желал выразить свои соболезнования. Со временем он сумел справиться с болью утраты, переплавив ее в завидное трудолюбие. Оно и его исключительный интеллект помогли возродить фармацевтическую компанию, которая обанкротилась по вине его отца.

Несмотря ни на что, он преуспел во всем.

На черном мраморном столе уже разложены столовые приборы. Я поворачиваюсь и ставлю на серную мраморную столешницу его завтрак: яичницу, бекон и свежие фрукты – его любимое меню.

– Да, мисс Феррари ушла, пока вы были в душе.

– Феррари? Серьезно? – Он скептически приподнимает одну бровь.

Я не удивлен, что он никогда не спрашивает их имена, хоть и немного опечален. Для него совершенно неважно, кто эти женщины, имеет значение только то, что они воскрешают воспоминания о Лили.

Я никогда и не видел, чтобы он проявлял искреннюю привязанность к противоположному полу, если не считать его сестру Розану. С любовницами он всегда вежлив. Внимателен, когда пускается в ухаживания. Но вся его нежность заканчивается с окончанием ночи. Он никогда не отправляет им цветы, не флиртует по телефону, не приглашает на ужин и не провожает ее. Поэтому я не имею понятия, какой он в серьезных отношениях. Возможно, этот пробел в моих знаниях так и останется незаполненным.

Мистер Блэк тянется за кофе, который я ставлю перед ним, и его разум явно занят прокручиванием предстоящих дел, все любовницы забыты. Он мало спит и очень много работает. У него глубокие морщинки в уголках рта, а их не должно быть у человека его возраста. Я видел его улыбку и слышал его смех, но веселье никогда не добирается до его глаз. Он не наслаждается жизнью, а страдает от нее.

Я уговаривал его дать себе время, позволить себе насладиться тем, что он имеет. Он сказал тогда, что станет по-настоящему счастлив только после смерти. Воссоединение с Лили стало его целью. Все остальное только помогало скоротать время.

– Витте, ты вчера прекрасно справился на вечеринке, – рассеянно произносит он. – Ты всегда хорошо работаешь, но все же. Никогда не помешает напомнить, как я тебя ценю, верно?

– Верно. Благодарю.

Я оставляю его за трапезой и чтением дневной газеты, а сам по длинному коридору с зеркальными стенами направляюсь в укромную дальнюю часть резиденции. Прекрасная мисс Феррари провела ночь в ослепительно белой, практически стерильной спальне, расположенной в противоположной части пентхауса. Эта часть дома специально спроектирована так, чтобы выглядеть совершенно не похожей на остальную. Это место не понравилось бы Лили, поэтому, наверное, оно и имеет столь неудобное расположение, словно хозяин дома попытался спрятать его от взгляда призрака.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мистер Блэк приобрел пентхаус еще на стадии строительства здания, вскоре после того, как нанял меня. Он тщательно контролировал разработку интерьерных решений, начиная с выбора материалов и заканчивая расположением стен и дверей. Но ничто из этого не отражает его личные предпочтения. Он подбирал мебель и аксессуары с учетом вкусов любимой Лили. Он не желал начинать жизнь с чистого листа, в которой не будет памяти о ней, мистер Блэк просто хотел продолжить жить так, словно она где-то рядом. Здесь многое напоминает о ней. И мне порой кажется, что я все-таки ее знаю.

Элегантная. Эффектная. Чувственная. Загадочная, очень загадочная.

Я останавливаюсь на пороге спальни мистера Блэка, чувствуя повышенную влажность после недавнего душа. Апартаменты «для него и для нее» занимают значительную часть резиденции: с огромными шкафами, общей гостиной и ванными комнатами, отделанными мраморной плиткой.

Из женской спальни открывается прекрасный вид на Ряд миллиардеров[3], реку Гудзон и значительную часть нижнего Манхэттена. Закаты разливаются багровыми отблесками по роскошно обставленной комнате, придавая декору теплые оттенки, а каждые несколько дней по просьбе работодателя я меняю пышные букеты в вазах, которые еще лучше подчеркивают внутреннее убранство. Ее комната всегда готова, ожидая возвращения хозяйки. Монограмма ЛРБ красуется почти на всех предметах интерьера, словно закрепляет владение этой комнатой. В шкафах лежат ее вещи, а ванная полностью укомплектована всеми необходимыми средствами гигиены.

Заброшенность пространства, кажется, должна портить прекрасную обстановку, но тут присутствует странная энергетика, предвестница жизни во всей ее полноте.

Лили здесь: невидимая, но почти осязаемая.

Главная спальня по сравнению с комнатой Лили выглядит скромнее. Мистер Блэк спит на узкой кровати, с любой точки которой видно фотографию на стене напротив, и ничто постороннее не отвлекает внимание от нее. На ящиках комодов и на простынях изображены королевские лилии. Внизу, словно подарок победителю, раскинулся целый мегаполис, но он поставил кровать изголовьем к окну, чтобы видеть перед собой только портрет Лили. Это отражение всей его нынешней жизни: равнодушие к миру и одержимость давно ушедшей женщиной.

Мистер Блэк буквально живет с Лили: он засыпает и просыпается, глядя на ее портрет. В отличие от ее комнаты его спальня похожа на склеп: холодная и мрачная, лишенная всяких признаков жилого помещения.

Я перевожу взгляд с окон, выходящих на Центральный парк, на портрет женщины, приковывающей взоры своим бессмертным совершенством. Он очень личный и интимный: Лили изображена во весь рост, она лежит на кровати, грудь прикрыта простыней, а рука наполовину скрыта в длинных темных волосах. Губы опухли от поцелуев, на щеках румянец, а глаза вызывающе прищурены. На фоне безликой стены пепельного цвета она – серена, поющая свою песнь о красоте, одержимости и гибели.

Я не раз ловил себя на том, что начинаю вглядываться в ее безупречное и чувственное лицо. Некоторые женщины привлекают мужчин одним лишь фактом своего существования.

Она была так молода, ей едва исполнилось двадцать, но она производила неизгладимое впечатление на всех, кто с ней встречался. И она оставила своего супруга в мучениях, сомнениях, с чувством вины и бесконечными вопросами… ответы на которые она унесла в холодную могилу.

3

Я плавно вливаюсь в движущийся ряд на «Рендж Ровере», а мистер Блэк раздает короткие указания по телефону. Сейчас только восемь утра, а он уже погружен в управление различными аспектами корпоративной деятельности.

Вокруг нас шумит Манхэттен, переполненный потоками машин и людей, спешащих во всех направлениях. Иногда на тротуарах встречаются огромные кучи неубранного мусора, ожидающие, когда о них позаботятся. В первые дни моего пребывания в Нью-Йорке это зрелище изумило меня, но теперь я считаю мусор частью городского пейзажа.