Единственная для верианского принца - Шакирова Алия - Страница 11

Глава 4

Я просидела несколько часов, бессмысленно листая брошюру, в каком-то странном, чувственном ступоре.

Разглядывала диковинных рыб морей Миориллии. Они походили то на плоских хомячков без лапок, то на змей, то на плеяду наших коралловых обитателей.

Пролистала до невероятных птиц, с опереньем всех цветов радуги. Некоторые из них наглядно доказывали теорию земных ученых, что пернатые – дожившие до наших дней мини-динозавры.

Полюбовалась растениями. Одни смахивали на гигантские хвощи, с одуванчиковым пухом, другие – на оранжевый бамбук, укутанный сладкой ватой, третьи – на морских моллюсков, вылезших из раковин.

Все на Миориллии напоминало земное и неуловимо отличалось.

Должно быть, как и мы с Рэмом.

Я успокоила себя тем, что отсижусь в каюте. Верианин обещал не ломиться сюда, не тревожить. Просто не приду на обед, и всем станет ясно, что мои намерения изменились.

В дверь громко постучали.

Ну кто еще? Так и рвалось с языка. Вместо этого я устало спросила:

– Да?

– Милена Вейнен? – уточнили за дверью приторно-вежливым тоном.

– Она самая, – фамилию придумывала сама. Старая надоела до жути. К тому же лет сто назад земное законодательство расщедрилось на разрешение для араччи время от времени брать новые имена, фамилии. Еще бы отчества на аджагаровных всем поменяли…

– У меня для вас посылка. Могу войти?

Нынче собеседники неизменно ударялись в две крайности. Либо мерзко хамили, либо разговаривали так, словно мы на приеме у давно покойной английской королевы.

– Да, – разрешила я. Бедный курьер должен выполнить работу. Небось, деньги уже получил. Не возвращать же.

Я нехотя встала, открыла замок…

В комнату влетел невысокий землянин, лет сорока, в зеленой форме обслуги корабля. Поставил у ножки стола фруктовую корзину таких размеров, что легко уместился бы туда сам и выскочил вон. Я хотела было уточнить – от кого посылка, но паренька и след простыл. Нынче земляне жили лет до 200 или чуть меньше, так что мой незваный гость считался почти юным. Я сосредоточилась на корзине. Под тяжелыми, ароматными гроздьями винограда торчал листок картона в виде крыла… Интересно.

Я осторожно вытащила открытку, уронив мандарин. Подняла фрукт, положила на стол и развернула послание. Первое, что бросилось в глаза – герб королевского дома Нонкс, внизу – то ли птица, то ли рыба. Может это рыба-птица с золотисто-голубым опереньем, в точности как одежда Рэма?

Что поразило – послание было написано на… русском языке! И если закрыть глаза на несколько ошибок, написано очень даже неплохо.

«Милена. Не знаю, придешь ли ты завтра. Возможно, прочитав про меня в брошюре, передумаешь. Поэтому хотел бы подарить тебе этот маленький презент. Сверху – фрукты Земли, а на дне – Миориллии. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя связанной словом с существом другой расы, о которой на момент, когда это слово давала, не знала почти ничего. Но буду ждать тебя. Пойму, если не придешь.

Рэммильер Брилльен Нонкс…

П.С. Мне очень нравится, как ты произносишь – Рэм. Из брошюры ты, наверняка, должна понять хотя бы одну вещь – я никогда не обидел бы тебя и не совершил того, чем угрожали хорры. Хотя внешне по мне этого нельзя было сказать».

Я перечитала открытку вновь. Почему-то было приятно держать ее в руках и смаковать слова, фразы, написанные каллиграфическим почерком на родном языке.

Я добыла из встроенного в стену ящика пластиковую емкость, на вид достаточно вместительную, чтобы выгрузить верхние фрукты. Виноград, бананы, персики, крохотная дынька, мандарины, памело, манго и ананас переселились туда. С трудом пристроив с краев еще и яблоки, принялась с интересом рассматривать неземные плоды.

Один напоминал желтого морского ежа, с тонюсенькими колючками, на ощупь нежными, словно пух. Второй походил на виноград, с вишнями вместо ягод. Третий – на грецкий орех размером с грейпфрут, намного мягче самого спелого персика.

Четвертый – идеальный эллипс, заостренный с двух сторон, не рождал никаких ассоциаций. Но сладковатый, освежающий аромат его доставлял истинное наслаждение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Улыбка сама просилась на лицо. Не знаю… Обо мне так давно никто не заботился. Скорее заботы требовали от меня. Пра-пра… невесть сколько раз правнуки… друзья, товарищи, планета, за которой должна следить потому, что созданА араччи. А сейчас… этот ненавязчивый жест Рэма напомнил о тепле, уюте… И… как ни странно о чем-то близком, родном, давно утерянном в веках.

Я пробежалась взглядом по записке еще раз. Надо же! Никогда не поверю, что Рэм знал русский язык. Но умудрился написать текст почти грамотно!

Конечно же, есть электронный переводчик. Загружаешь текст в компьютер, жмешь на кнопку – и готово. Одна проблема – нужно мало-мальски знать язык, верно построить фразы, подобрать слова. Иначе – получается дичайшая абракадабра. Можно взять трудолюбием – раз за разом прогонять текст туда-сюда, пока обратный перевод не выдаст что-то благозвучное, понятное.

Но записка Рэма содержала фразы и обороты, которые ни один самый умный компьютер не изобретет.

Наши ушные мини-лигнвисты действовали иначе. Перекидывали слова в образы и обратно. Но срабатывали только, если текст уже начитывался на чужом языке. Значит, либо Рэм консультировался с носителем моего наречья, либо переводил электронно раз пятнадцать, не меньше. Скорее всего, первое. Делегация вериан несколько месяцев гостила на Земле, познакомилась с местными. Почему бы среди этих людей не найтись хотя бы одному русскому? В любом случае, над запиской Рэм потрудился немало.

Я провела рукой по бархатистой поверхности открытки и… в воздух взмыли четыре изображения зверьков, которых недавно приметила в брошюре. Что-то вроде очень больших белок-летяг. Они пронеслись по каюте, как ожившие «мультяшки» и пропали. Я слышала об этой технологии, но ни разу не видела воочию. Открытка, должно быть, немало стоила. Впрочем, Рэм – принц, и вся королевская казна к его услугам… Хотя-я-я… Я еще раз открыла брошюру на главе про первого принца Нийлансы.

«Рэммильер Брилльен Нонкс владеет четырьями провинциями собственного королевства, ведет торговые дела. За время его правления провинции вошли в число богатейших на планете, завязали торговые отношения со многими городами соседних государств».

Ух ты! Рэм зарабатывал своим трудом, а не только безбашенно тратил то, что досталось по праву рождения.

Чем больше я о нем узнавала, тем меньше хотелось бежать, и тем интересней становился для меня принц.

Судя по описанию, именно Рэма чаще всего посылали с делегациями на неродные планеты. Среди иноземцев он прослыл одним из самых деликатных и вежливых вериан… Хм… Вот уж не подумала бы… в нашу первую-то встречу. Хотя… В тот раз он впервые испытал влечение к женщине… Пожалуй, я смотрела на Рэма слегка однобоко.

Если отбросить его реакции на меня, как на единственную, пользуясь терминологией гуманоидов Миориллии, принц умел красиво говорить и вел себя как джентльмен. Убрал за мной коврик, оттащил тренажер, который человек с места не сдвинет, пропускал вперед, не заходил в каюту без приглашения.

Даже странно, что эти детали ускользнули от моего внимания.

Эх-х-х… Ладно, решу завтра утром. А пока передохну, еще почитаю брошюру. Скоро ужин подоспеет.

…

– Милена! Давай уже присоединяйся! – потребовал куратор – гуманоид-учитель полукровок с силовым полем аджагар. Страшно подумать – в скольких мирах он побывал, скольких невероятных существ видел. Скромные знакомства людей с инопланетниками блекли по сравнению с опытом Путника – так он любил представляться. Куратор шестимерен, и на маломерных планетах, вроде моей, четырехмерной, надолго не задерживается.

Однако если подумать о том, что он – практически единственный, кто тренирует, учит, работает с полукровками… дух захватывает, и понимаешь – откуда взялось полуимя-полукличка.

Я только-только закончила картину. Еще раз вгляделась в изгибы, линии, тени, перекатывая между пальцами тонкий циллиндр пастели. Лица девушки и мужчины выглядели объемными, глаза – живыми, взгляд – осмысленным. И все же… что-то мне не нравилось. Бывает такое… Вроде бы и форма, и трехмерность в порядке, и цвета на месте, и штриховка получилась точеной, мягкой. Но нечто неуловимое ускользает от взгляда художника.