Заберу тебя, девочка - Градцева Анастасия - Страница 3

– Домой хочу, – вздыхаю я.

Лекс насмешливо на меня смотрит.

– Повторяю, девочка, это не к нам вопросы. Что тебе в магазе взять?

– Минеральной воды, если можно.

Грин с недовольным лицом кивает и уходит, а я с ужасом жду, что Лекс снова будет на меня смотреть своим прожигающим до самого нутра взглядом. Но он, к счастью, отвлекается на звонок и выходит из машины, и я облегченно выдыхаю.

Слава Богу!

А через двадцать минут приедет Пашка. И все кончится.

Только эта мысль меня и спасает от того, чтобы не сойти с ума.

В машину парни возвращаются вдвоем, они шуршат упаковками от сэндвичей, а мне на колени Лекс кладет бутылку минералки.

Ледяную. Черт.

– Спасибо, – бормочу я, несколько секунд кручу ее в руках, а потом откладываю в сторону. Это не укрывается от внимания Лекса.

– Что не так, девочка?

– Не той марки? – ржет Грин. – Ну сорян, взял че было.

– Все хорошо, правда, спасибо! – пылко убеждаю я.

– А почему тогда не пьешь?

Почему-то под взглядом этих жестких светлых глаз у меня не получается врать, да и смысла в этом, наверное, нет, так что я со вздохом объясняю:

– Не могу пить холодное. Горло сразу перехватывает и жуткий кашель начинается, особенность организма просто такая.

– Ну жди, пока нагреется, хули, – пожимает плечами Грин. – Тут тебе не санаторий, принцесса. Твои капризы никто выполнять не будет.

А Лекс молча встает и уходит. Возвращается с другой бутылкой воды. Не холодной, наверное, она где-то на витрине стояла.

– Пойдет? – спрашивает он, подавая мне ее.

– П-пойдет, – неловко запинаясь, отвечаю я, чувствуя странное смущение от того, что он вдруг взял и выполнил мой, как сказал Грин, «каприз». – Спасибо большое вам.

– Пей, – грубовато бросает Лекс и садится на место водителя. – Точно есть не хочешь?

– Нет, – вежливо отказываюсь я. – Тем более меня скоро заберут уже.

Повисает непонятная пауза. Парни переглядываются.

– Заберут ведь, да? – с паническими нотками в голосе повторяю я. – Паша ведь вам уже скоро деньги привезет! Уже два часа прошло! Он обещал! Он не звонил вам еще?

– Звонил, – отзывается Лекс и как-то странно ухмыляется.

– И что? – отчаянно спрашиваю я. – Он едет? Едет, да?

Грин бормочет себе под нос матерное слово в рифму, а потом вдруг говорит мне с грубоватым сочувствием:

– Я б на твоем месте поел. А то до семи вечера еще дохера времени, че тебе, голодной что ли сидеть?

– До семи? – шепчу я, чувствуя, как от ужаса обрывается сердце.

– Да, девочка, – на губах Лекса играет усмешка. – Твой рыжий сказал, что раньше семи он бабло никак не найдет. Так что пока остаешься с нами, Ярослава.

– Вы врете! – вдруг взрываюсь я. – Этого не может быть! Он же обещал! Обещал! Дайте мне телефон, я позвоню ему!

– Телефон получишь перед тем, как я тебя отпущу, – жестко говорит Лекс. – Я же сказал.

– Отпусти сейчас! – Меня так кроет эмоциями, что я даже не замечаю, как перехожу на ты. – Я соглашалась только на два часа! Мне домой надо! Отпусти меня! Сейчас же! Вы не имеете права меня тут держать!

Я истерично дергаю ручки дверей, то одну, то другую, но они, конечно же, заблокированы. И тогда я начинаю колотить кулаком по стеклам.

– Ярослава, харэ нам тачку ломать, – лениво предупреждает Лекс.

– А мне плевать на вашу тачку! – выкрикиваю я и со всей силы пинаю дверцу. – Вам же на меня плевать! Вот и мне – тоже.

– Бля, вот девка бешеная, – то ли с осуждением, то ли с восторгом комментирует Грин, продолжая при этом активно жевать свой сэндвич. – Лекс, может, правда, выкинуть ее? Чтобы мозги нам не компостировала. Че мы без нее рыжего не достанем? Там бабла все равно хер да маленько.

– Сколько бы ни было, все наше, – ровно отвечает он. – И это уже дело принципа, ясно?

– Да ясно, ясно, – вздыхает Грин. – Нашли, бля, себе проблему на голову.

– Сколько Паша тебе должен? – быстро спрашиваю я, ухватив важный для себя кусочек фразы. Обращаюсь я почему-то к Лексу, может, потому, что из них двоих главный явно он. – Вы сказали немного. Сколько?

– Тебе какая разница, девочка?

– Скажи!

Я лихорадочно думаю о том, что если там тысяч двадцать-тридцать, то я могу их отдать прямо сейчас. Десять есть на карточке, мне папа недавно перевел, чтобы я себе осенние ботинки купила и куртку новую, еще сережки на мне золотые, телефон новый – все это можно в ломбард сдать, прямо вместе с этими бандитами туда заехать. Я отдам им эти деньги без всяких разговоров, только чтобы отпустили.

– Ну окей, – Лекс делает глоток из бутылки, запрокидывая голову, и я зачем-то слежу за тем, как напрягается его сильная шея.

Он пьет спокойно, никуда не торопясь, потом вытирает рот тыльной стороной ладони и только тогда переводит взгляд на меня. В этих светлых холодных глазах прячется что-то страшное, что-то такое, от чего у меня руки покрываются мурашками, хотя в машине совсем не холодно.

– Пол-ляма, – буднично говорит Лекс. – Помогло тебе это чем-то, Ярослава?

– Сколько?! – я уверена, что ослышалась.

– Половина миллиона, пятьсот штук, пять раз по сто… Так понятнее?

Нет, я не понимаю. Это точно какой-то фильм, потому что в жизни так не бывает!

Каким образом Паша – обычный Паша! – мог задолжать им такую крупную сумму?! Они его обманули. Другого варианта я просто не могу себе представить.

Меня вдруг накрывает волной бешеной злости на этих наглых беспринципных козлов, которые ради денег готовы пойти на все. И даже сломать жизнь человеку.

– Сволочи, – с ненавистью говорю я. – Какие же вы сволочи! Откуда он возьмет столько денег? Это же космическая сумма! У него отец на заводе работает, а мама – медсестра в больнице. Почему он вообще должен вам эти деньги? Что вы ему подсунули? На иглу подсадили? Азартные игры? Помогли проиграть, а потом на счетчик поставили? Так? Как это у вас происходит?

Лекс и Грин удивленно переглядываются. А потом Грин вдруг начинает самозабвенно ржать, а на мрачном лице Лекса появляется кривая ухмылка.

– Твою ж налево, – хохочет Грин. – На счетчик! Бля… Я ебу!

– Вам смешно? – угрюмо спрашиваю я. – Требовать у обычного человека полмиллиона – смешно? Сволочи вы. Просто сволочи.

Лекс вдруг резко мрачнеет, а Грин моментом перестает смеяться.

– Мы сволочи? – обманчиво ласково интересуется Лекс. – Только потому что хотим обратно свои, – он выделяет это голосом, – деньги? А твой ебарь на голубом глазу взял у нас пол-ляма, которые ни разу не его, но он типа хороший, да? Я сегодня заказчикам эти деньги выложил из своего, сука, кармана, потому что я не могу их подставить. А рыжий меня – подставил. И тебя – подставил, девочка.

– Нет! – выкрикиваю я, потому что не могу в это верить. Не хочу в это верить.

– Ну как это нет, когда да, – нехорошо усмехается Грин. – Он же Лексу тебя вместо бабла отдал по факту. Сечешь?

Осознание подступает медленно, а вместе с ним приходит жуткий первобытный страх. В горле образуется ком, который мешает нормально дышать, а все тело потряхивает, будто от озноба.

– Я теперь могу с тобой сделать все, что хочу, – задумчиво тянет Лекс, глядя на меня. – Пока он там пользует мои пол-ляма, я могу пользовать тебя. Вернет мне деньги, я верну тебя. Все ведь честно, Ярослава? Как считаешь?

Ком в горле прорывается, меня накрывает ужасом, и я впервые с того момента, как оказалась в этой машине, начинаю отчаянно рыдать.

– Да тихо ты, девочка. Не буду я тебя трогать, успокойся.

Но поздно. Я вся трясусь и реву, заливаясь слезами, и все глубже и глубже проваливаюсь в истерику. Воздуха не хватает, я задыхаюсь, и тут внезапно мою руку сжимает крепкая горячая ладонь.

– Тихо. Дыши. Давай вместе со мной. Вдох – выдох, вдох – выдох, вдох – выдох.

И я почему-то слушаюсь этих простых и понятных команд. Дышу, подчиняясь голосу, и воздух проходит в легкие. А потом около моих губ оказывается твердый пластмассовый край. Что это?