Бегущая за ветром (СИ) - Драгарадова Елена - Страница 15

Когда я зашла в нашу кухню — столовую, мне захотелось сказать: «ВАУ!» Каких только цветов не стояло вокруг! На столе, на подоконнике и даже на полу.

Стол был красиво сервирован. Амадей стоял у окна и, как только я вошла, сразу подошел ко мне и сообщил, что я выгляжу очаровательно. Затем подвел меня к столу, держа при этом деликатно за руку. На своем любимом стуле также важно уже восседал Сапфир. Все было так мило и красиво, что я просто расчувствовалась, но слезы лить не стала. А хотелось чуть — чуть, ведь это был мой первый день рождения в кругу семьи. Хранитель жестом руки предложил мне присесть, и церемонно отодвинул стул. Я же, под действием момента, также важно села за стол, стараясь держать спину прямо. Амадей устроился напротив меня, и праздничный обед начался с появления на белоснежной скатерти самых разных блюд. Все было очень красиво и вкусно, но непонятно откуда что взялось. Учитывая, что Хранитель сидел рядом и явно не имел к этим перемещениям прямого отношения, я не выдержала и задала еще один давно мучивший меня вопрос:

— Амадей, скажите, пожалуйста, а откуда у нас берется еда? Она что, готовится сама собой? По вашему хотению и щучьему велению?

Он загадочно улыбнулся, отложил в сторону салфетку и хлопнул в ладоши. И предо мной предстал человек маленького роста с рыжей бородой и такого же цвета вихрами из волос вокруг круглого лица. Из-под кустистых бровей на меня добродушно смотрели две голубые горошины глаз и нос картошкой. Одет он был в белую полотняную рубаху в мелкий зеленый горошек с широкими рукавами, отделанную красной тесьмой по вороту и подвязанную таким же красным шнурком. Широкие серые штаны в светлую полоску были заправлены в онучи. Вся эта живописная картинка заканчивалась почти желтыми лаптями.

Его появление на Сапфира не произвело никакого впечатления. Кажется, что они уже успели познакомиться раньше. Малыш продолжал поглощать кусочки фруктов, как ни в чем не бывало. Зато я просто застыла на своем стуле. Тем более, что сюрпризы, кажется, не закончились. Из-за плеча мужичка вдруг выглянуло еще одно действующее уже женское и румяное лицо в белом платочке тоже в зеленый горошек и таком же платье до пят. Светло-карие, почти янтарные, круглые глазки под русыми подковкой бровками моргали без всякого страха и светились любопытством, а на курносом лице в разные стороны разбегались золотистые веснушки. Двое из ларца!

От неожиданности я вполне так невежливо указала пальцем в их сторону:

— Кто это?

На что Хранитель и дал ответ:

— А это наши добрые духи дома. Домовой Никифор и его домовушка Малуша. Прошу любить и жаловать. Именно они и ведут в нашей усадьбе все хозяйство. А все, что мы с тобой видим на столе, готовит Малуша.

После этих слов Малуша встала рядом с муженьком, и они дружно отвесили мне поясной поклон, хором заявив при этом:

— Здрава будь, хозяюшка!

Вот так! Я просто остолбенела и чуть не упала со своего стула от неожиданности. А Хранитель сидел и, прикрываясь салфеткой, кажется, вполне себе некультурно смеялся. Когда мой столбняк прошел мимо, а я пришла в себя, то встала и тоже автоматически поклонилась. А потом предложила добрым духам присоединиться к нашему застолью. На что в ответ они дружно и быстренько переглянулись, еще разочек слегка поклонились и со словами:

— Спасибочки, хозяюшка! Рады будем! Откушаем с удовольствием! — и шустро взгромоздились на два высоких деревянных стула, со стуком появившихся неизвестно откуда.

Глава 12 СЮРПРИЗ ЗА СЮРПРИЗОМ

Пока домовые медленно и важно ели картофель с котлетами и овощным рагу, чинно запивая квасом, мы с Хранителем тоже в полной тишине продолжали откушивать, каждый свое. После трапезы все тарелки вдруг испарились, и на столе появился медный самовар и чайный сервиз украшенный петухами, а также конфеты, утренний недоеденный торт, печенье, румяные пироги, мед и малиновое варенье. Мой праздник и праздник животов продолжался еще какое-то время. После чего Никифор поставил чашку на стол, которую важно держал, оттопырив в сторону мизинец. А потом и сказал:

— А можа ли, хозяюшка, тебя спытать?

Предчувствуя что-то необъяснимо тревожное, я напряглась сразу:

— О чем же?

Его брови удивленно взметнулись вверх:

— Ну, а як же? Ты жеть уму будешь набираца в своих академиях, хозяюшка? А мы тебя здеся ждать будем. Така ж?

На что я осторожно кивнула в ответ. Никифор же продолжил на каком-то своем наречии, впрочем, вполне понятном:

— Ну, така скушно-та нам здеся без тебя, хозяюшка, буде. А позволила бы ты нам, тебя здеся дожидаючи, делом заняца. Али не можа?

Я, ничего пока опасного не заметив, кивнула в ответ:

— А каким делом?

Никифор с Малашей быстренько переглянулись, и он продолжил, уже чуть торопясь:

— Ну, яким же, хозяюшка? Баньку нам надоть смастерить, чобы ты приехала зимой-то домой, а мы тебе баньку бы и справили. А ты бы и попарилась с дорожки-та. А опосля чайку горячего с молочком свежим и испила бы. Да масличком сливочным хлебушок бы и помазала сверху-та. Или блинчиков со сметанкой свежей отведала бы. А яко хорошо бы сталось. Да Малуша? — Малуша в ответ усиленно закивала.

Я уже поняла, что от домовых моих ожидать можно многого, но все-таки опешила:

— А где же я баньку возьму?

— Та яко же хде? Из лесу, вестимо. Бревнышки ж можа и по воздуху перенесть. Ты жа у нас, хозяюшка, магика воздуха-та, — он взял небольшую паузу, а потом продолжил мечтательно:

— Прилетять бревнышки прямичком из лесу та в наш двор. Вона, како ты ладно кучи мусора всяко гоняешь.

Ну, приехали! За мной, значит, давно слежку ведут, а я ни сном и ни духом! Ничего не вижу, не слышу и не знаю! Разговор становился все занимательнее и занимательнее. А Хранитель, как ни в чем не бывало, сидел, попивая тихонько чаек из чашки, да помалкивал. Только в глазах смешинки так и мелькали. Я поняла, что решать проблему мне придется самостоятельно:

— Допустим, бревнышки, может, и прилетят. А где я их возьму-то? Бревнышки-то?

— А! Та лехче лехкого, хозяюшка. Сходить надоть с поклоном в рощицу к Лешаку нашему, он недалече здеся поживаеть. Да попросить ево выдать нам бревнышки на баньку и на сараюшку. Токмо гостинец ладный надоть принесть будеть до него. Малуша сделаить, она смогет. И сарафан покрасивши надеть надоть. А он Лешак хороший, не вредный. Не откажеть. Мы так бачим.

Так. Приехали. И еще раз:

— А кто сходит к лешему, я? И подожди-ка, Никифор. Не поняла, какой- такой сараюшка?

— Ох, хозяюшка! Ну, яко жа без сараюшки-та обойтись? Чобы молочко свежее, да масличко сливочное было к чаю, коровушка нужна. Кормилица наша. А чобы блинчики испечь, яички куриные требуются. А где же мы возьмем яички-та без куры и петушка?

Все. Мой ум взял паузу и завис, как мой старый ноутбук, который остался в домике в деревне. И все-таки до моего, уже воспалившегося вдруг, ума дошло, что кто-то пытается хорошо так и по-крестьянски основательно сесть на мою хрупкую шею. Похоже, меня перепутали с лошадью. При мысли о том, что у меня могут попросить еще и лошадушку, мне сразу и резко стало плохо. В мою голову пробилась спасительная мысль, что надо срочно брать инициативу в свои руки:

— Стоп! Давайте по порядку. Вы хотите, чтобы я сходила в лес и попросила у лешего бревен для баньки и сарая? Так? — Никифор задумчиво кивнул в ответ.

— Допустим, я это сделаю и гостинец отнесу, и бревен он нам даже выделит, и транспортирую это все по воздуху сюда. Наверное, — тут уже и я сама задумалась.

— Ну, ладно, продолжим. А где же я куриц с петухом и тем более Буренку возьму?

Никифор с Малушей, успев слегка сникнуть, быстро переглянулись и вновь оживились:

— А! Така та жа легче легкого, хозяюшка! Живность-та можно и в деревне прикупить. Она тутачки недалече находится. И задешево совсем.

— Ага, понятно. Допустим. А кто же баньку с сараем строить будет? В поместье чужим нельзя.