ШТОРМ. За бурей не всегда приходит рассвет (СИ) - Малунов Николай Александрович "Дневники Бродяги" - Страница 20

- Ладно, понял, молчи. Давай сматываться…

Оглядевшись по сторонам, обыскав свой рюкзак, но не найдя там оружия, - видимо старый мудень прихватил весь боезапас - Николай накинул лямки на плечи, подтащил поближе также оставленный Кулем «Вулкан». Из-под бронежилета друга сочилась кровь. Осмотрев наспех рану, здоровяк грустно вздохнул. Серьезная. Тут шить нужно, но времени нет. Пришлось воспользоваться всем, что было под рукой в аптечке: гемостатическим шприцом с мелким порошком, и кровоостанавливающей подушкой, залепив это все пластырем.

- Идти можешь?

Петров едва кивнул, вынул дрожащей рукой из кобуры пистолет. Видимо или обыскивали второпях, или еще что, но табельное почему-то Куль ему все же оставил.

- Это Куль тебя так? Я думал, вы друзья…

- Оба, - голос Петрова хрипел.

Было видно, что капитану трудно говорить, потому он старался изъясняться короткими фразами.

- Накинулись, придушили.

- А че так? - Они неспешно вышли в коридор, где Данила снова вырвало. – Дай минуту отдышаться… Шпиль, падла, по голове еще напинал…

- От суки, - рыкнул гигант, помогая другу пристроиться на полу возле стены.

Времени на отдых не было, но капитану он нужен был обязательно. В конце концов, минутой больше, минутой меньше, какая разница… Когда именно рванет реактор и рванет ли он вообще – не известно. Успеют они или нет? Если нет, то и спешить некуда, а если успеют, то вряд ли вот прям минута даст какую-то фору…

Скинув рюкзак, Николай отыскал в нем бутылку с водой, скрутил крышку, подал другу. Данил принял баклажку с благодарностью.

- Я ему ноги повырываю, - глядя на ослабевшего друга, пообещал Николай. – Я ему жопу до самого затылка раздеру!

- Как-то двусмысленно, - хихикнул Данил. – Ты ж вроде не из этих…

Николай улыбнулся. Шутит? Значит хорошо. Значит, жить будет…

- Я ему нос в щеки вобью, а потом голову в плечи… Он у меня срать зубами собственными до конца жизни будет… Короткой и…

Подобрать слов, чтобы описать, что он именно сделает с уродом, напавшим на капитана Николай не мог. Картинки кровавой расправы мелькали перед глазами одна за одной, но слов для их описания не было. Накачавшись злобой до макушки, сержант в сердцах ударил по стене с такой силой, что грибница снова вздрогнула и тут… Он ощутил ее. Словно ветерок дунул, прошелся сквозь него. «Страх, боль и растерянность» пронеслось через него. Эти чувства были не его. Сейчас он был зол как никогда. Он готов был голыми руками эту чертову базу разнести и ни о каком страхе речи не шло. Попытавшись снова уловить «дуновение», Николай насторожился.

Что там Шпиль говорил? Существа общаются между собой. Они обмениваются ощущениями и, если он уловил сейчас что-то, то, наверное, может и отправить? Связь же двусторонняя! Он все-таки, как ни как, бывший зараженный, носитель этой инфекции… Этого вируса. Но как это сделать? Вряд ли нужно что-то очень сложное для этого, ведь зараженные, откровенно говоря, туповаты. Ни о каком выходе в астрал, познания дзена или иных сложных манипуляций тут быть не должно! Чистые эмоции! Что-то поверхностное…

- Пошли, - простонал Петров, но Николай шикнул на друга, призывая к тишине.

И так. Что-то простое. Нужно не просто представить, а ощутить чувство, послав его из себя. И так, что это может быть? Страх? Нет, не то! Грибница и без него напугана. Тогда может злоба? Злость как-то может помочь? Твари по всей базе от нее резко активизировались, но это тоже не то… Что он вообще сам-то хочет? Пока не понятно. Им нужно выбраться из «Улья». Это самое главное! Жажда жить! Вот оно общее желание! Догнать и поквитаться с Кулем и Шпилем – вторично. Главное выжить! А для этого… Для этого нужно что? Целенаправленность! Упорство! Стойкость! Нужно твердо верить, что ты дойдешь до конца, чего бы то не стоило, что уничтожишь всех на своем пути… Словно пьяный возбужденный мужик, который идет, глядя вперед диким взглядом, истинно верующий в то, что он непобедим, что он точно дойдет до дома!

Николай сжал зубы, сомкнул веки. «Я дойду… дойду, дойду» - начал твердить он себе, накачивая организм. «Ничто нас не остановит! Ни что! Все, кто встанут на моем пути – будут уничтожены!» «Уйди! Спрячься! Иди следом! Но не вставай на пути!» Он настолько все это четко представил себе, как идет вперед, словно танк, ступая огромными ножищами, как утопает в крови и кишках зараженных, что сам себя чуть не испугался. Волосы на теле вздыбились, в затылке стало щекотно, глаза начало резать от подступивших слез ярости, горло стянуло жгутом. Он резко открыл глаза и рыкнул, от чего и у самого капитана побежали мурашки по всему телу.

Грибница задрожала, получив сигнал, передала их дальше, словно по паутинке. Ощущения лютой уверенности в себе идущего вперед монстра передалось по всем монстрам и они трусливо спрятались в темноте своих нор.

Долго находиться в таком состоянии Николай, наверное бы, не смог. Он понимал, что с первого раза у него не выйдет держать контроль больше десятка минут, к тому же, его отвлекали сторонние мысли, но он чувствовал отклик монстров, знал, что они его боятся и не посмеют встать у него на пути, потому шел вперед уверенно, не теряя сил. Он знал, что за дверью справа, попискивая, притаилась стайка тревожников, что на выходе из лифта их ждала химера, что пол сотни зараженных топтались на главной развилке коридоров верхнего этажа, что Куль с профессором пробираются тайными путями в обход лифта прямиком к грузовой платформе. Он знал все, что знала грибница, и знания эти кружили голову. Он словно смотрел в сотни телеэкранов, видя мир под разными углами. Нет, не то сравнение. Телевизор передает только картинку, а он принимал и звуки, и запахи и, даже, ощущения от всех существ, таившихся в «Улье». Их было много. Далеко не пять сотен и не тысяча и, даже не десять тысяч. Их был уже целый легион. Нельзя!.. нельзя допустить, чтобы они… он старался не думать, но не мог. Нельзя допустить, что бы монстры вырвались наружу! Черт! Грибница вздрогнула. Она уловила его мысли, его образы и ощущения. Черт, черт, черт! Она злится. Она злится на него! Она знает, где он… Надо спешить! Монстры хотят жить. Они не хотят погибать! Они… Они начали действовать.

Ответный удар грибницы не заставил себя ждать. Голову опалило вспышкой, но на этот раз чувства не исходили от него, а напротив, были на него направлены. Обида, злость и желание уничтожить – вот как можно было охарактеризовать оттенки пришедшего сигнала. Удар был настолько сильным и неожиданным, что гигант споткнулся, упав на колени. Голову сдавило. Николай завыл от разрывавшей его изнутри боли.

- Эй, ты чего? – толкнул в плечо друга Петров. – Колян? Ты чего?!

Ощущение безволия, не способности что-то сделать захлестнуло разум человека, и монстр в темноте оскалился. Он только и ждал, когда человеческое сознание вновь померкнет, чтобы занять рычаги управления его телом, чтобы снова начать жить, начать убивать. Он уже видел, точнее, ощущал, как возбужденная грибница выпускает в воздух триллион спор и бактерий вируса, усердно накапливаемых ей последнее время. Черно-зеленый туман потек по коридорам, словно океанские волны, накатывая и переваливаясь, стремительно распространяясь по базе

Петров пытался растолкать дуга, но тот словно находился в трансе.

Навалившиеся чувства порабощали сознание. Даже то, что делал Решетов с ним, было несравнимо с тем, что делала сейчас огромная грибница. Теперь Кнехт понимал, кто тут на самом деле кто. Кто отдает приказы, и кто их выполняет. Он пытался сопротивляться, но огромная медуза была сильнее. Тысячи сознаний, объединенные в одно навалились на него, прижимая, вдавливая в пол, ломая кости, плюща органы. Он хрипел, пытаясь преодолеть сопротивление, пытаясь что-то сказать.

Данил все понял без слов. Друга плющило не по-детски.

- Нахватался все же, - вытаскивая предпоследний шприц со стимулятором, сдернув колпачок зубами, прошамкал капитан. – А я тебе говорил!

Укол. Поршень шипит, вгоняя зеленоватую жижу в руку. Сам Петров, потратив на это все свои силы устало опускается рядом. В голове стук как от железнодорожного состава. Рана отвечает на удары сердца ноющей, сковывающей болью.